Купить метадон Маэ
Купить метадон МаэМы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.
У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!
===============
Наши контакты:
Telegram:
>>>Купить через телеграмм (ЖМИ СЮДА)<<<
===============
ВНИМАНИЕ!!!
В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много Фейков!
Всегда в наличии: Купить закладку Гашиш, Кокаин (Кокс), Амфетамин Экстази, Героин, Марихуана, Мефедрон, метадон, скорость кристаллы.
Ради того, чтобы люди задумались о силе правды, Муций Сцевола сжег правую руку, держа ее над огнем в то время, пока говорил. Вообще говоря, спалить руку — в этом ничего особенно хорошего нет. Но сделанный в нужном месте в нужный момент, с благородной целью — поступок становится подвигом. Поступок Муция Сцеволы — это был перформанс. В самом перформансе как таковом не содержится прекрасного. Акцией — водворением писсуара в музей — заменить картину невозможно. Писсуар красивым не назовешь. Писсуар Дюшана сам по себе не есть произведение искусства. Произведение возникает в дальнейшем, оно ткется из обсуждения вещи: диалоги в обществе, переосмысление культуры — вот желаемый результат. Можно обсуждать, является ли писсуар, выставленный в музее, пародией на Священный Грааль, ведь чаша, становящаяся сакральной в музейном окружении, уже перестает быть утилитарной — и, значит, это насмешка над христианскими корнями западного искусства. Разве чаша, которую нарекли Граалем, была изначально священной, разве жена Готфрида Бульонского, привезшая ее в Брюгге, понимала, что реликвия может дать импульс искусству Северного Ренессанса? А ведь писсуар, объявленный фонтаном, отсылает нас… И так далее, можно продолжать бесконечно. Таким образом, факт длящейся культурной дискуссии уравнивает до определенной степени перформанс со станковым искусством. Отнюдь не все, что проделывали молодые люди, желая приобщиться к акционизму, одинаково значимо. Обсуждать газовую горелку, привязанную к пенису мастера, трудно: на Прометея художник не похож, и символика нас не ведет никуда. Скорее всего, это неудачный перформанс. Или, допустим, мастурбация на вышке бассейна — еще один образчик акционизма; можно обсуждать этот акт, но совсем недолго, поскольку сообщение не содержит богатой социокультурной коннотации. Человек мастурбирующий, похож ли он на Диогена, который, как известно, публично удовлетворял сам себя? Тут далеко не уйдешь, стоицизма мало. Это был акт независимости? Вряд ли. Вот и все, получился короткий дискурс. А вот врата Ада, понятые как двери приемной ФСБ, — это полноценный образ. Художник восстал не просто против Путина и ФСБ что само по себе неплохо , он поставил перед запуганным обществом вопрос: стоит ли вечно жить в страхе расплаты, или достойнее приблизить адское пламя? Иные не согласны; говорят, что двери ФСБ — это не врата Ада. Поскольку большинство из ныне живущих в скором времени сумеют увидеть врата Ада вблизи, и не только снаружи, но изнутри, то дискуссию следовало бы отложить до того времени, как они поделятся впечатлениями. Пока же скажем, что ведомство, произведшее столько зла, вполне может быть сопоставимо с Адом. Вы еще не согласны? Но вот у нас уже пять минут как идет дискуссия, а впереди еще столько вопросов: про Сталина, Андропова, Дзержинского, взрывы домов, провокации ФСБ, войну в Украине, заказные убийства, клептократию чиновников, крепостничество, Путина — это ведь только начало разговора. Значит, цель художником достигнута: получился полноценный перформанс. Великий долгожданный перформанс, настоящее современное искусство большого современного художника. В галерейном пространстве амстердамского издательства Schilt Publishing — ведущего издательства World Press Photo — проходит выставка под названием Russian House. На выставке представлены работы нескольких известных российских фотографов — по словам владельцев издательства, в качестве антитезы того плоского образа России, который преподносится сегодня во многих СМИ. Все представленные фотографии объединяет то, что на них нет агрессии, с которой мы за последние пару лет уже привыкли ассоциировать Россию, хотя справедливости ради стоит упомянуть, что все фотографии сделаны еще до начала кремлевской конкисты. В русском доме все живут своей жизнью: и черно-белые москвичи Игоря Мухина, удивительно похожие на героев французской 'новой волны', и обнаженные провинциалки Сергея Чиликова, словно намазанные волшебной летательной мазью, и пережившие несколько революций фабрики-анахронизмы Люции Ганиевой, и по-толстовски вечные и трогательные персонажи Сергея Максимишина, и просто вещи с почти живописных полотен Вадима Гущина, который переложил на язык фотографии Казимира Малевича. Я попросила совладелицу издательства, слависта и адвоката Марию Луизу Схилт-Тиссен и участницу выставки, фотографа и дизайнера Люцию Ганиеву рассказать о современном положении дел в российской фотографии. В России, да и в Советском Союзе, много людей широкого кругозора. Сообщения, которые мы сегодня читаем в СМИ о России, в основном негативные. Мы задумали эту выставку потому, что хотели показать, что в России есть и много фантастически красивого, что Россия — красивая страна и что вообще искусство нужно отделить от политики. Это наше дипломатическое наступление, если хотите. Отдельно хочу подчеркнуть, что с политикой Путина мы не согласны. Люция Ганиева: Школы, конечно, отличаются. Фотография в России сделала огромный шаг, потому что в Москве школа Родченко работает, но я причисляю себя к документальным фотографам, а там больше фотографы-концептуалисты, постановочные и, скажем, новый стиль фотографии. В Петербурге чудесная школа, я даже ездила к ним на мастер-классы — они каждый год проводят мастер-классы и лекции в течение недели. Россия сделала огромный шаг вперед благодаря этим двум школам. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Тяготение к концептуальной фотографии — это вообще сейчас общемировая тенденция. Это хорошо видно, например, по работам знаменитой французской женщины-фотографа Софи Зенон, которые мы тоже выставляли в нашей галерее: фотография перестает быть только фотографией. Раньше фотограф — это был человек, который делал снимок. В современной фотографии снимок — это лишь начальная стадия работы. Этот новый тренд наблюдается по всему миру. Он начинает со снимка, а чем он в итоге заканчивает? Мария Луизе Схилт-Тиссен: Чем угодно. Он может просто наложить десять снимков один на другой, может интегрировать фотографию в живописную работу, а может построить на основе этих снимков трехмерную конструкцию. На ярмарке современной фотографии в Амстердаме Unseen Photo Fair я в этом году видела такие конструкции — на мой взгляд, фотограф в этом случае отходит слишком далеко от фотографии как жанра. Произошел отказ от фотоснимка как самостоятельного объекта. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Абсолютно верно. Сегодня под определение жанра 'фотография' подпадает гораздо более широкий спектр работ, чем вчера. Разумеется, многие фотографы все еще ограничиваются именно фотоснимками, но вектор развития жанра таков, что одного фотоснимка уже недостаточно. Каждый день наш мозг перерабатывает больше вторичных визуальных образов, снятых кем-то другим где-то еще на планете или даже за ее пределами, нежели визуальной информации о физических объектах непосредственно вокруг нас. При таком перенасыщении фотоснимками естественно, что они превращаются в материал для чего-то нового, что может привлечь больше внимания. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Фотообразы нередко производят на нас большее впечатление, чем реальность. Мы должны различать, что из этих образов отражает реальность, а что нет. Потому что картинка не должна подменить реальность. Картинка должна давать возможность посмотреть на реальность со стороны и лишний раз задуматься. Мы уже живем в эпоху Big Data , уже существуют инструменты полного погружения в виртуальную реальность, и в будущем цифровая картинка будет играть все большую роль в наших повседневных занятиях, наши переживания, опыт во многом будут основаны на погружении в эту метареальность. Уже сегодня есть, например, такие роботизированные манипуляторы, которые позволяют видеть и даже осязать объекты, которых физически нет. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Да, безусловно, виртуальную реальность все сложнее отличить от реальности в исходном ее понимании. Виртуальная реальность стала более конкретной. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Мы забыли, что еще совсем недавно звонок по телефону в другую страну был целым предприятием, причем дорогостоящим. А теперь мы бесплатно включаем Skype, и уже сложно отличить, далеко человек, с которым мы общаемся, или он тоже присутствует рядом с нами. Или возьмем известных людей, героев сериалов — нам начинает казаться, что мы знаем их лично. Отсюда — огромная ответственность документалистов в том, как, например, подавать Россию на голландском телевидении. Мария Луизе Схилт-Тиссен: В этом году на World Press Photo один из призеров, итальянский фотограф, был исключен из списка лауреатов после того, как выяснилось, что он изменил свою фотографию в фотошопе. Это вызвало целую дискуссию о том, что можно назвать манипуляцией, а что нет. Этот фотограф, кажется, убрал с фотографии фонарный столб. Ведь самые маленькие изменения, чисто эстетические, уже можно считать манипуляцией реальности. Реальность вообще невозможно подать объективно, потому что в том, как вы, я или Люция видим один и тот же объект, всегда будет что-то субъективное. Можно сказать: я снял то, что увидел своими глазами, и больше ничего не менял на снимке. Но ведь и сам выбор объекта, и композиция — это уже инструменты, с помощью которых мы показываем одно и не показываем другое. Меня волнует другое: я вижу, во всяком случае в Голландии по отношению к образам из России, интерес прежде всего к тем картинкам, которые принято считать характерными для России, причем здесь не играет роли, позитивно или негативно они окрашены. У меня создается впечатление, что у зрителя есть спрос на местный колорит, на штампы в том, что касается местной идеологии, архитектуры, одежды. Очень мало картинок, которые могли бы произойти и здесь в Голландии, в то время как если живешь в России, то часто видишь именно эту сторону жизни — универсальную, менее национально или культурно окрашенную. Я понимаю, что документалисты ищут колоритные образы, потому что надеются привлечь большее внимание аудитории. Но тем самым они становятся заложниками замкнутого круга: чем больше штампов мы видим о той или иной стране, тем более стереотипным становится наше восприятие этой страны и тем больший формируется запрос на 'местный колорит'. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Я согласна, что фотографы стремятся снять то, что не похоже на привычную зрителю картинку, запечатлеть различия, а не общие черты. Это действительно может привести к искажению образа. Люция Ганиева: Жизнь в Москве и Петербурге очень отличается от жизни в провинции. Вот я недавно в Удмуртии фотографировала. Человек из Петербурга скажет, что это клеймо, такого у нас больше не существует. Там абсолютно другая жизнь, абсолютно другие люди. Они носят абсолютно другую одежду. Дороги совсем другие, машины другие по сравнению с Москвой и Петербургом. Поэтому, если вы говорите об образах, которые сегодня присущи России в целом, мне кажется, это сложно сейчас сказать. Потому что мы, к сожалению, видим колоссальное количество фотографий бедных, раненных, убитых детей, как их несут плачущие матери на руках — из Палестины, например. Но большинство этих фотографий мы воспринимаем отчетливо в их геополитическом контексте, мы сразу думаем: 'Это — там, это ужасно, но это не со мной'. А эта фотография — я на нее смотрела, смотрела — еще потому, что не видно было его лица и непонятно было, жив он или мертв — ты понимаешь, что он мертв, но это непонятно по фотографии — и вот из-за того, что этого ничего непонятно, это настолько сильную ассоциацию вызывает с твоим собственным ребенком. Мне кажется, что именно в этом, в отрыве от контекста, сила таких фотографий, как представленные здесь на выставке работы Мухина и Максимишина. С такими фотографиями больше ассоциируешь себя. Впоследствии появилась масса статей околокультурологических, что, мол, как нам не стыдно все это рассматривать, что это уже вуайеризм. Но мне кажется, это ложное обвинение. Мы как раз эту фотографию рассматриваем потому, что мы не воспринимаем ее как очередную сводку новостей, а вглядываемся в нее как в зеркало. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Нам легче ее рассматривать, потому что непонятно, мертв ли он. Это красивая фотография. Мария-Луизе Схилт-Тиссен: Красивая и ужасная, да, но она не содержит угрозы для зрителя. Мария-Луизе Схилт-Тиссен: Необязательно, по-моему, нет. Хотя, учитывая то, что, как я уже сказала, фотографы начинают использовать снимки как материал, делать из них что-то новое, они также используют их вне контекста, но по-другому. На выставке есть фотография Максимишина, на которой изображена девочка из Казахстана, которая смотрится в обрезок зеркала. Конечно, она не живет, как голландская девочка, об этом я догадываюсь. Тем не менее эта фотография — вне контекста. Вне национального контекста, например, хотя можно догадаться, что девочка — из бедной семьи, раз у нее только осколок зеркала, что в голландской семье считалось бы небезопасным. Все же фотография вне времени, и место невозможно точно определить. Может быть, я ошибаюсь, но такой фотографии я вижу из России мало сегодня. Почти везде есть маркеры российской действительности или идеологии. Возможно, было бы интересно увидеть больше таких образов из России — вне времени и прочего контекста — именно сегодня, в обстановке ангажированности. В зале с работами петербургского физика и фотографа Сергея Максимишина, дважды лауреата премии World Press Photo , бросается в глаза фотография сцены чаепития: типичная советская крашеная стена, типичная посуда, типичная казенная мебель, у самовара — несколько взрослых с синдромом Дауна, а на стене — там, где обычно висит портрет политического лидера, — портрет Иисуса. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Это психоневрологический диспансер, они просто пьют чай, но возникает непременная ассоциация с тайной вечерей и апостолами. Издалека все студентки кажутся одинаковыми в платках, но стоит подойти поближе, и поражает разнообразие выражений лиц, а наверное — и судеб. Меня в этих снимках больше всего привлекает их связь с вечностью, их безвременность, они могли быть сняты когда угодно, в любом десятилетии и даже веке. В центре внимания объектива — не национальный колорит, не исторический момент, даже не красота композиции, а просто человек. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Люция только что говорила о том же, когда вы обсуждали ее снимки, и вы сказали, что видите в них археологические объекты, — за пределами крупных городов в России время остановилось! На следующей фотографии — опять чаепитие. Солдат пьет чай с хлебом и кашей. За ним по заснеженному полю едет танк. Это во время военных действий? То есть это не учения? А на самом деле все абсолютно реально. Люция Ганиева: Сергей Максимишин — это имя с большой буквы в России, и я думаю, что за пределами России тоже. Фотограф Люция Ганиева живет в Амстердаме. Она приехала в Голландию 22 года назад, по специальности — дизайнер одежды, в России работала в модной индустрии, в Амстердаме с отличием окончила Фотоакадемию. Серии портретов Люции Ганиевой удостоены многочисленных международных премий. Вот так! Люция Ганиева: Я прошу человека быть самим собой. Например, на этих фотографиях, которые я снимала на фабрике в Наволоках, я делала групповые портреты. Там, на этой фабрике, делают нитки и делают марлю. Очень быстро получилась замечательная такая фотография. Во всяком случае для тех, кто живет в больших городах. Люция Ганиева: Очень маленькие приятные города. Мои родители живут на Каме, но я никогда не была на Волге. Мне дали разрешение, чтобы снимать на этой фабрике. Моей идеей было снимать групповые портреты в сочетании с интерьерами. Люция Ганиева: Наши старые интерьеры, которые были еще при царе. В Иванове всегда делали ткани. Люция Ганиева: Нет, там еще много сохранилось с тех времен, когда фабрика создавалась, лет назад. По фотографиям можно проследить, как постепенно фабрика менялась. Люция Ганиева: Довольно тяжелая жизнь там. Фабрика долго была закрыта, люди сидели очень долго без работы. Когда у тебя есть семья, дети, то это накладывает отпечаток. Люция Ганиева: Потому что девушки подрабатывают на фабрике только летом, а вообще они учатся в школе. Для них это возможность чуть-чуть подзаработать, повеселиться, познакомиться с молодыми людьми. Они совсем иначе смотрят на жизнь. А вот мужчины на другой фотографии — это уже мэтры. Мне очень нравится этот снимок, потому что сразу видишь нашу российскую, советскую действительность, рабочий класс. Может быть, она слишком сурова, но не знаю, почему она мне так близка. Я его чувствую очень хорошо, несмотря на то что другие фотографии более веселые. Может быть, в этом есть ностальгия по тому, что мне очень знакомо. Люция Ганиева: У них у всех лица разные. Вы правильно заметили, что это зависит от возраста. Мне больше всего нравится, как смотрит уже более взрослый человек в середине. Мне показалось, что ваш талант особенно проявляется в таких работах, где нет людей. Потому что они уже сродни такой математической логике, эшеровской эстетике. Моя любимая ваша работа — фотография стены с графическим рисунком. Что вас интересует в такого рода композициях, что вы ищете? Потому что для меня фабрика — это не люди, а это — машина. Машина, как группа людей, которые что-то производят, аппараты, конечный продукт. В принципе у меня была такая идея проехать по дореволюционным фабрикам, которые еще остались — их очень мало, можно пересчитать по пальцам, — и снять интерьеры. Или я могла бы себе представить, что я вообще с другой планеты, из совершенно другого мира, и смотрю на это как абсолютный аутсайдер и вообще понятия не имею, для чего все эти вещи, что это. Иными словами, я абстрагируюсь от функциональности предметов передо мной. Или вы совершенно не то себе представляли? Люция Ганиева: Я часто в России снимаю серии о предметах, которые уходят из нашей жизни. Я их хочу запечатлеть. Например, я недавно фотографировала серию с мотоциклами-люльками. На машине во многих местах не проехать, а на мотоцикле — прекрасно. Они так ездят огромными семьями, перевозят корову, сено. Железный конь! Ага, теперь я ее вижу! Вот какая ваша работа на меня произвела колоссальное впечатление. Меня поражает контраст серого, знакомого нам — мне во всяком случае, по детству в Советском Союзе — унылого, беспросветного, бесперспективного чего-то и веселого узора, который нанесен на стену, который вызывает ассоциации с разными художниками, от Эль Лисицкого до Мондриана. Но все равно этот заряд остался. Такой контраст меня больше всего привлек. Я помню, что очень долго смотрела на этот снимок. Так же долго хочется рассматривать эротические портреты Сергея Чиликова — обнаженные задумчивые женщины на фоне советских интерьеров, как будто бы это булгаковские Маргариты, парящие над советской реальностью. Люция Ганиева: Это советская реальность. В эти годы, я думаю, вообще была популярна эта тема. Если я сейчас смотрю фотографии наших метров из Советского Союза, то очень много в этом стиле фотографий. Но у Чиликова есть краски, и может быть, не так грубо — между романтикой и… Вот это мне нравится в его сериях. Очень такая интересная грань. Софья Корниенко: Мне кажется, эта тема — это вообще был единственный способ ухода от официоза, от реальности в то время. Это видно и в графических работах, например. Иногда нечто немного примитивное, но поднимающее над повседневностью. По-моему, эротика — это был единственный выход в то время. Люция Ганиева: Чиликов снимал не только эротику. Он окончил философский факультет в свое время и написал много книг, у меня есть пара книг его. Мария-Луизе Схилт-Тиссен: Они знали, что это Сергей Чиликов, и, по-моему, там не было такой строгости, как там, где был центр власти. Люция Ганиева: Раньше же как делали выставки? Были официальные выставки и были неофициальные выставки. Я думаю, что все вот эти фотографии были на неофициальных выставках, и на них собиралось больше народу, чем на официальных. Чиликов посадил их в типичные для очень молодых и непосредственных девушек позы, они сидят свесив ноги на кухонных шкафчиках. Несомненно, Воланд заезжал и в Самару. Люция Ганиева: Вы знаете, у него есть свойство: он может людей не заставить, а я даже не знаю, как это назвать, но то, что он хочет, люди всегда делают, независимо от возраста, сколько тебе лет, какое у тебя положение. Что на них не влияет фотограф, или что они потом отдельно наложены на этот фон. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Они там есть, но для них это нормально. Они чувствуют себя спокойно, комфортно. Они выглядят так, как будто всегда так делают. Русское лицо можно в толпе узнать по постоянной настороженности, что вот-вот что-то произойдет, по суровой бдительности. У людей на фотографиях Чиликова этого нет. Люция Ганиева: Я думаю, что впадаешь в какой-то транс с ним и делаешь все, что он просит. Мария Луизе Схилт-Тиссен: Она выглядит так, как будто это нормально. Хотя, по-моему, это больно. Со стены медитативным взглядом на меня смотрит молодая девушка , в обнаженную грудь ей больно впивается ограда детской площадки. Загрузить еще. Ссылки для упрощенного доступа Вернуться к основному содержанию Вернутся к главной навигации Вернутся к поиску. Реалии Север. Реалии Фактограф. Искать Искать. Суицидальный синдром. Радио Свобода Спутник Последние видеотрансляции. Радио Свобода TV 2 Последние видеотрансляции. Зачем Кремлю 'партия войны' Захара Прилепина? Куда Путин посылает Россию? Радио Свобода Слушать прямой эфир. Рассказывают беженцы из Абхазии. Предыдущий Следующий. Культурный дневник среда 3 февраля Календарь. Зачем нужно искусство 11 ноября Максим Кантор. Зачем нужно искусство. Максим Кантор — о перформансе Петра Павленского. Искусство перформанс, в частности делается для того, чтобы люди задумались. Мы должны запомнить этот день как рождение современного искусства в России. Красивая Россия 10 ноября Софья Корниенко. Красивая Россия. Фотография, переставшая быть фотографией. Embed share Разговор с участниками фотовыставки в Амстердаме by Радио Свобода. Embed share Текст скопирван. The URL has been copied to your clipboard. No media source currently available. Скачать медиафайл 64 kbps MP3. В Туркмении чиновников старше 40 обязали стать седыми, как президент. ПЦУ отправила на пенсию патриарха Филарета. Что происходит? Выбор Свободы. Общество Ни сбежать, ни спрятаться. Инвалиды и домашнее насилие. Атлас Мира Стражи иранской галактики. В космос — в карнавальных костюмах. Иди и смотри 'Хочу, чтобы на границе между Украиной и Россией стояла стена'. Американские вопросы Казус в кокусах. Результат голосования в Айове трудно подсчитать. Атлас Мира Под властью Мадуро. Год несбывшейся революции в Венесуэле. Путин и Россия. Виджет для Сноба. Реклама вертикальная. Самое читаемое 1 'Набраться боевого опыта'. Трансгендерная женщина в мужском СИЗО. Бывшие узники Освенцима поминают погибших. Смотрите также. Культура Загадочный Эссад Бей. Поверх барьеров с Игорем Померанцевым Лагерь длиною в жизнь. Культура 7,5 млн рублей штрафа. Иди и смотри История отношений дочери и отца. Фильм россиянки номинирован на 'Оскар'. Свобода в клубах Высоцкий: Гамлет или Жеглов? Культура 'Социально опасная психопатия'. История советского хиппаря. Герои Ив. Толстого Интеллигенция и Воронья слободка. Поверх барьеров с Игорем Померанцевым Золото в багажнике.
Купить крис закладкой Новый Уренгой
Купить метадон Маэ
Закладки амфетамина Южный округ Москвы
Купить метадон Маэ
Купить метадон закладкой Варадеро
Мефедрон купить Владимирская область
Купить закладку гашиша Андорра-ла-Велья
Купить метадон Маэ
Купить крис закладкой Одинцово
Сейшелы купить закладку: кокаин, шишки и бошки, гашиш, амфетамин, героин, Купить. Метадон HQ. Чистейший Метадон 'Лаборант'. гр - руб Маэ — Праслин — Ла-Диг. В центре мне дали заполнить небольшую.
Главная страница Отзывы Вакансии. Купить онлайн О. Эталон кокаина. Эксклюзивный продукт на рынке, прямая поставка из Доминиканы. Варится 1в1 и курится просто шикарно…. Предельная чистота и абсолютное качество гарантированы профессиональными супер-химиками из Голландии. Мощная стимуляция, менее выраженная эйфория. Дозировки: минимальные, до 0. Способы употребления: перорально, интраназально, курение, внутривенно. Время действия: часов. Бошки Amnesia 1-гр - Р 2-гр - Р 3-гр - Р 5-гр - Р Гидропоника, высококачественная марихуанна, шишки бошки Очень убойная гидрапоника по силе воздействия,так как содержат повышенное количество ТТК! Оригинальная Amnesia — неоднократный победитель Cannabis Cup и настоящая легенда мира каннабиса. Следует, однако, отметить, что дым этого растения весьма сильный и, как видно из его названия, после курения может привести к провалам в памяти. Отлично накуривает людей со средней толерантностью к каннабиноидам, легко лепится и хорошо горит. В производстве используются технические сорта конопли, за счёт этого выглядит и пахнет как натуральный продукт. Гашиш очень мощный! Аккуратней с дозировками! Высшее качество! Мефедрон VHQ 1 гр - Р 2 гр - Р 3 гр - Р 5 гр - Р Известный давно и каждому, теперь уже относящийся больше к классическим веществам — мефедрон. Отличная прессовка — все таблы цельные, не крошатся и выглядят очень презентабельно! Девушкам и новичкам лучше начинать с половинки! Дозировка мкг. Произведено в Голландии. Метадон HQ 0,5 гр - Р 1 гр - Р 2 гр - Р 5 гр - Р Метадон: синтетический лекарственный препарат из группы опиоидов. Наш мед самый чистый, он воздействует на ЦНС, сердечно-сосудистую и гладкую мускулатуру. Эффект HQ качества наступает спустя мин. Толерантность к меду развивается не бысро. Эйфорический эффект сопоставим с морфином. Выход леда с организма быстрый за счет чистоты продукта! Метамфетамин HQ 0,5 гр - Р 1 гр - Р 2 гр - Р 3 гр - Р Настоящий, оригинальный, чистейший метамфетамин, известен как лед. Эксклюзивный товар, большая редкость Сильнейший стимулятор физических и психологических резервов организма.
Купить скорость (ск) a-PVP Ростов-на-Дону
Купить метадон Маэ
Закладки экстази Мальдивские острова
Заказать кокаин с доставкой Мурсия
Продолжительность:
Купить метадон Маэ