Культ

– Мы пришли поиграть, – сообщила Вика с улыбкой. – Хочешь с нами?

По комнате пробежала едва заметная рябь. Карина увидела, что на пустом прежде ковре перед девочками появились игрушки. Рядом с Викой на широкой деревянной доске возвышался игрушечный замок, оказавшийся при более внимательном рассмотрении точной копией какого-то завода: там были приземистые цеха с решетчатыми висячими переходами, широкие прямоугольники складов, в узких проходах стояли маленькие машинки и совсем крошечные человеческие фигурки. Рядом с одним из ангаров, зажатый высокими прямыми стенами, находился полуразобранный корабельный корпус. Из него торчала тонкая красная петарда с коротеньким фитилем, и Карина заметила, что точно такие петарды высовываются и из заводских корпусов. У Леры в руках был игрушечный пароходик; палуба блестела от влаги, а команда в черных плащах, как казалось, металась, сражаясь со штормом.

– Вам тут не место, – сказала Карина. – Уходите и больше не возвращайтесь.
Вика обиженно надула пухлые губки.
– Почему?
– Это моя комната.
– А вот и не твоя, она общая! – капризно ответила Вика. – И мы тоже хотим здесь играть, ясно тебе! Лерка, скажи ей, что ты молчишь!
Лера посмотрела на Карину, и та увидела слезы в глазах бывшей подруги.
– Нас тут наказывают, – тихо сказала она. – А если ты поиграешь с нами, то, может, и не накажут сегодня.

Горло стиснул комок. В сознании ослепительно вспыхнули образы: пылающая драпировка на стенах, Валерия, раненная в живот, скорчилась на бетонном полу, дым заволакивает подвал… Комната покачнулась, и Карина ощутила, что какая-то сила выталкивает ее вверх, к потолку, как поплавок. Она с трудом взяла себя в руки, едва не проснувшись, постаралась почувствовать окружающее: вытертый ворс ковра, твердость пола, запахи пыли и застывшего времени.

– Прости, Лера, – выдавила она с трудом. – Но я не буду с вами играть.
– Квака-задавака, вот ты кто! – выкрикнула Вика. – Раньше играла, и ничего! Или забыла?!
Она вытянула чумазый палец и ткнула в Карину. Правое бедро укусила резкая боль, как от ожога. Карина посмотрела вниз. Знак перевернутого трезубца светился и переливался, как дымное пламя. Подол короткой ночной рубашки на глазах стал темнеть и закурился сероватыми струйками. Карина вскрикнула и хлопнула по бедру ладонью. Пламя исчезло.

Вика широко раскрыла ощерившийся мелкими черноватыми зубками рот и захихикала.
– Так тебе и надо, курица-помада! Подумаешь! Мы и спрашивать не будем, да, Лерка?
В руках у нее появился спичечный коробок с самолетиком на этикетке. Вика достала спичку и посмотрела на сидящую рядом подругу.
– Ну, чего ждешь? Давай!

Лера послушно стиснула побелевшими пальчиками корпус игрушечного корабля так, что тот затрещал. Фигурки матросов в плащах покатились по палубе. Вика чиркнула спичкой и поднесла ее к фитилю одной из петард.
Карина нахмурилась и шевельнула плечами. Спичка тут же погасла, выдохнув ядовитый дымок. Лера ойкнула и уронила корабль, который упал на ковер, сразу выровнялся на киле и закачался, будто идя по волнам. В углах шевельнулись длинные тени.

– Я сказала, это моя комната. И вы сюда больше никогда не придете.
Стены качнулись. Макет завода пропал. Корабль, коротко загудев, развернулся и уплыл в темноту под шкаф. Вика вскочила и топнула ножкой.
– Я все Мамочке расскажу, понятно?! Она тебе так даст, вот увидишь!
Она схватила подругу за руку, рывком подняла ее на ноги и направилась к выходу, волоча Леру за собой. Взялась за ручку, распахнула дверь, открыв зияющую черноту, обернулась, смерила Карину ненавидящим взглядом и прошипела:

– Ну и сиди тут одна! Дура!

Вика скорчила рожу, высунув на прощание противный осклизлый язык, шагнула в пустоту и исчезла. Лера задержалась на миг и обернулась; грустные карие глаза встретились со взглядом Карины, и той показалось, что Лера улыбнулась сквозь слезы. Сердце стиснуло болью. Карина хотела что-то сказать, может, окликнуть, спросить, удержать, но Лера перешагнула порог и тоже пропала. Дверь с силой захлопнулась, так, что зазвенели тонкие стекла. Карина осталась одна, а у нее за спиной уже сгущались, извиваясь в медленном танце, ее жадные до игр друзья…

В отличие от своего подчиненного, храбрости у которого хватало только на то, чтобы в составе вооруженной дубинами троицы нападать на одного безоружного, Швец оказался крепким орешком. Пойманный в ловушку кошмара внутри номера гостиницы «Турист», он метался, орал так, что заглушал завывания бури снаружи, но только под утро Карина смогла уловить едва заметный ответ на заданный ею вопрос – словно буквы тайнописи проступили через шершавый лист серой бумаги.

«Вениамин Ривкин. «Севмороблспецтранс». «Лига». Хозяин».
Проснулась Карина совершенно измученной и разбитой.

По комнате со свистом носились холодные сквозняки. Ветер с марафонским упорством нес с моря в город соленый дождь с мокрым снегом. Солнце растворилось в тяжелом небе, как подтаявший кусок масла в густой серой каше, и не светило, а тускло, устало мерцало, как будто пережидая день, чтобы дотерпеть до ночи и скрыться за горизонтом. В коридорах сильнее, чем всегда, пахло старостью, болезнью и разложением. Дверь в комнату Леокадии Адольфовны была плотно закрыта, и Карина не решилась даже подходить к ней, а только спросила у своей сменщицы, дежурной по этажу:

– Маша, а как там моя подружка? Все с ней в порядке?
– Леокадия Адольфовна-то? Ну да, нормально вроде. Грустная только. Про тебя спрашивала, мол, почему не заходишь. А я ответила, что у тебя смена сегодня, так что пусть ждет.
– Маша, ты сможешь сегодня за меня подежурить? Я потом отработаю две смены подряд, когда захочешь, ладно? Мне очень нужно. Спасибо тебе, большое спасибо!

Мысли путались. Планировать получалось с трудом. Карина попробовала связать воедино то, что узнала на настоящий момент: итак, распоряжение напасть на А. Л. отдал некий Вениамин, безопасность которого обеспечивал Швец, ныне безуспешно пытающийся прийти в себя от чудовищных сонных видений; Вениамин является хозяином уже упомянутой ранее фирмы с корявым и непроизносимым названием, а еще каким-то образом связан с «Лигой» – и вот этого Карина понять уже не могла. Она знала, что хозяином «Лиги» был Петр Трок, с которым А. Л. договаривался о сотрудничестве; очевидно, что во время поездки в Михайловск Инквизитор узнал что-то, затронувшее интересы Вениамина, – но при чем тут тогда «Лига»?

Какой-то хаос из неясных связей, названий, имен и мотивов. Разбираться в этом не было сил. Ясно одно: если она не остановит этого Вениамина, А. Л. будет грозить опасность, чего нельзя допустить.
Если бы кто-то спросил у нее почему, Карина бы вряд ли ответила – даже самой себе.
Она не решала, не предугадывала, не раздумывала; просто взяла телефон и позвонила в приемную «Лиги».
– Здравствуйте, могу ли я поговорить с Вениамином Ривкиным?

– Как вас представить? – Женский голос был вежливым до полной бездушности.
В голове пронесся мгновенный вихрь обрывочных мыслей.
– Карина Максимовна. – Никакой идеи, кроме как говорить по возможности правду, чтобы не запутаться окончательно, вихрь не принес.
– По какому вопросу?

– Я из городского психоневрологического интерната. – Карина говорила первое, что приходило на ум. – В смысле, я там работаю. Видите ли, раньше мы общались с Петром Марковичем Троком по поводу спонсорской помощи нашему учреждению, и он нам никогда не отказывал…
– Одну минуточку.
В трубке зазвучал бодрый марш.
– Спасибо за ожидание, – вернулся голос через минуту. – К сожалению, Вениамин Семенович сейчас занят.
Карина оценила, что перезвонить ей не предложили, но не сдалась:

– Скажите, пожалуйста, могу ли я записаться к нему на прием? Ну, скажем, сегодня вечером или в любое удобное время? Понимаете, у нас сейчас довольно затруднительное положение, не хотелось бы откладывать решение некоторых вопросов… Я займу не больше пяти минут.
В трубке помолчали немного, пощелкали клавишами.
– Я вижу окно в расписании около шести вечера. Попробуйте подъехать к этому времени.

В городе дуло со всех сторон, холодный дождь насквозь промочил платок, снег летел прямо в глаза, куда ни сверни, как ни прикрывайся рукой. До ворот «Лиги» Карина добралась вымокшей и продрогшей – настоящая просительница милостыни для богадельни. В другое время она бы испытывала неловкость, явившись на встречу в заляпанных грязью ботинках, с мокрыми волосами, повисшими неряшливыми прядями, но сейчас все это не имело значения. Единственное, что было важно, – увидеть нового хозяина «Лиги» хотя бы мельком.

Вениамин был невысоким полноватым молодым человеком с резкими, дергаными движениями и черными глазами навыкате, которые бегали по сторонам так быстро, что как будто вибрировали от постоянной внутренней дрожи. «Невроз, – отметила про себя Карина. – Да какой еще. Надо полегче с ним ночью».

Впрочем, несмотря на тревожную мимику и жестикуляцию, Вениамин принял ее довольно любезно: провел в комнату переговоров с большим проекционным экраном для презентаций и совещаний по видеосвязи, усадил за длинный стол, на котором располагался ультрасовременного вида селектор, предложил чай и уселся напротив, постоянно поглядывая то на часы, то в экран телефона. Собственно, можно было уже уходить, но Карина не хотела вызывать ненужных подозрений и попыталась собраться с мыслями.

– Я работаю в городском интернате для пожилых пациентов, страдающих различными формами деменции, – начала она. – И в общем… у нас сложились хорошие отношения с Петром Марковичем, и он…
Голова закружилась. Карина почувствовала, как отлила от лица кровь. В ушах тошнотворно шумело. Вениамин оторвал взгляд от экрана смартфона, быстро взглянул на нее и торопливо заговорил:

– Да, да, мне сказали, что «Лига» вас поддерживала, я в курсе, но у нас тут небольшие перестановки в руководстве, так что вот прямо сейчас, условно говоря, мы вряд ли сможем возобновить помощь.
– Я понимаю, – сказала Карина. Собственный голос звучал откуда-то издалека. – Извините, если побеспокоила, я просто хотела… решила…
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Да. Просто устала немного. Бессонная ночь.

– Давайте поступим так: мы не отказываемся помогать, поэтому подготовьте какой-нибудь список, перечень необходимых затрат, условно говоря, бюджет, а мы рассмотрим и ответим. Хорошо?
Карина с облегчением кивнула. Вениамин торопливо вскочил – тоже, кажется, с облегчением, от того, что можно вернуться к более важным делам.
– Ну, тогда всего доброго, спасибо, что зашли, будем на связи!
– Будем, – пообещала Карина. – Обязательно.

На выходе из проходной она поскользнулась, и коварный ветер, улучив удобный момент, выскочил из-за угла и толкнул ее в спину. В последний момент ей удалось схватиться за ручку железной двери и повиснуть на ней, неловко завалившись набок. Охранник тревожно выглянул из-за своей стойки.

Карина с трудом поднялась, молча махнула вахтеру рукой и осторожно пошла к остановке автобуса, передвигая ослабевшие ноги. Сказывались две тяжелые ночи, большой расход сил, тревога – а еще она вспомнила, что за сегодняшний день ничего не ела.
Аппетита не было вовсе, но Карина за ужином в интернате насильно запихала в себя большую тарелку чуть теплых толстых слипшихся макарон, посыпанных сахаром. Доковыляла до своей комнаты, включила чайник и рухнула на кровать.

Правильно было бы отложить ночной визит к Вениамину на завтра, а еще лучше дня на два, дать себе настоящим образом выспаться, восстановить силы в блаженстве черного забытья. Два погружения подряд в потустороннюю игровую комнату уже были личным рекордом, а третье могло стать смертельно опасным: «друзья», сотканные из черных теней, вьющихся, как хищные побеги плюща, чувствовали силу и слабость и запросто могли выйти из-под контроля, как змеи, раздраженные неверным движением факира. Но Карина сказала себе, что медлить нельзя: кто знает, может быть, сейчас нервный Вениамин уже распекает кого-то за провал своего поручения и посылает новых головорезов прямо к больничной палате, где лежит Инквизитор.

Рисунок из палочек с камешками снова был изменен; на случай, если вновь придется столкнуться с кем-то незваным, Карина придала ему больше разрушительных сил, сложив в итоге подобие короткого трезубца, похожего на тот, что отпечатался у нее на бедре. Она напилась горячего чая, доскребла ложкой из банки засахарившийся крупитчатый мед и вытянулась на кровати.

На этот раз не было тихих волн, постепенного, убаюкивающего погружения, плавного пересечения границ реальности. Карину резко вырвало из физического тела, и она стремительно полетела вниз, в черный провал, с такой скоростью, что перехватило дыхание. Пол игровой, покрытый старым ковром, встретил ее так жестко, что лязгнули зубы. В нос ударила тяжелая вонь, как будто в комнату втиснулся облепленный водорослями осьминог, несло разложением и гнилой рыбой, кожу словно облепил мокрый холодный компресс, и еще до того как Карина открыла глаза, она поняла, кого увидит перед собой.

– Так вот, значит, кто не разрешил моим девочкам здесь играть?

Она была просто огромной: исполинская задница растеклась по ковру, как наполненные тухлым жиром широкие бурдюки, синий вылинявший халат, какие носили в детском доме нянечки и технички, чуть не лопался на гигантской, свисающей на круглый живот груди; кисти рук, распухшие, как у утопленника, были сложены на коленях размером с футбольные мячи; круглые мутные глаза уснувшей рыбы уставились на Карину, толстые губы слиплись и не размыкались, когда она говорила, и голос ее, похожий на хриплое кваканье, раздавался внутри головы.

– Кто ты? – спросила Карина, хотя уже знала ответ.
– Можешь называть меня Мамочкой, – проквакала та в ответ.
Карина взглянула вниз. Камешков и палочек на ковре не было.
– Ищешь свои игрушки? – спросила Мамочка. – А они тебе ни к чему. Вот смотри-ка, у меня есть другие, хорошие!

Она протянула пухлую руку и пошевелила лежащую перед ней небольшую кучку мокрых, испачканных кукол. Тут были голые пупсы с оторванными руками, солдатики, проткнутые несколькими длинными, толстыми иглами, уродливые марионетки на подставках с большой круглой клавишей, корчащиеся в ответ на нажатие и сжимающие в руках топоры, ножи, пилы и молотки.
– Хочешь со мной поиграть?

Карина пошевелилась. Впервые она чувствовала себя здесь чужой; не на что было опереться, не за что уцепиться мыслью, очертания ускользали, будто смазанные рыбьим жиром, и только огромные выпученные глаза напротив гипнотически светились гнилой желтизной.
– Нет. Не хочу.
Мамочка издала сердитое бульканье, всколыхнувшись всей своей необъятной тушей.
– Какая упрямица! Испортила мне вчера всю забаву и сейчас спорит! На, играй, я сказала!

Она швырнула в Карину безголовую куклу в разорванном окровавленном платье. Та взлетела и тут же упала на середину ковра, наткнувшись на невидимую стену.
– Я не буду.
Пол поплыл под ногами. Ковер стал стремительно пропитываться черной влагой. С занавесок сбегали струйки воды. Рыбная вонь сделалась невыносимой.

– Ты же наша, – увещевательно произнесла Мамочка. – И сюда приходишь не в доктора поиграть и не в дочки-матери. Паренек тот, Василий, чуть не помер, ты знаешь? Давление в голове подскочило. А мужичок, которого ты вчера навестила, на работу не вышел, уехал куда подальше и запил. Про других напомнить тебе, тех, которые были раньше?

Комната покачнулась. Карина почувствовала под собой уже не пол, а вязкий, мокрый песок. По стенам пробегала крупная рябь, они стали скругляться, и сквозь голубоватый и белый цвета на глазах проступал грубый рисунок каменной крупной кладки. Лампы исчезли. Вместо высокого потолка над головой сгущалась непроницаемая чернота. Карина собрала весь остаток сил, пытаясь удержаться на месте, вернуться к себе в игровую, но что-то темное тянуло ее на дно каменной ямы.

– Не надо, не надо сопротивляться, – шептала Мамочка. – Признайся, тебе нравится с нами играть и всегда нравилось. Мне об этом твои подружки рассказывали, а знаешь, кто еще? Трое мертвых и шестеро спятивших: кто-то из них у меня, кого-то я навещаю, и все они вспоминают, как ты со своими «друзьями» являлась к ним среди ночи.

Песчаное дно уходило все глубже; окна и двери исчезли, и каменные круглые стены колодца тянулись вверх и вверх, уходя в холодные бездны, лишенные жизни и звезд. Карина отчаянно старалась схватиться за что-то, чтобы замедлить стремительное падение в эту чудовищную нору, но ничего не находила, все было холодно, пусто и мертво: детство, страх, жуткий смех, одиночество, слезы, приют, издевательства, затравленный взгляд, насилие – снова и снова, ярость, месть, темнота, снова одна, дьявольские ритуалы, младенец орет под ножом, горит синим пламенем клеймо на бедре, дым и копоть забили легкие, бегство и вновь одиночество, извилистые черные тени…

Яма стремительно наполнялась сломанными игрушками, покрытыми черным илом: растерзанные куклы, обгоревшие солдатики, выпотрошенные тряпичные звери, превратившиеся в грязные мокрые тряпки, гвозди забиты в пластиковые черепа, глаза выпали, одежда растерзана – они поднимались валом, дойдя до пояса, до груди, до самого горла, а стены капища уже не уползали – уносились во тьму.
– Ты наша, ты наша… поиграй с нами, ну, поиграй…

Она ударила руками, схватилась за изуродованные пластмассовые тела и уже чуть не крикнула: «Хватит! Согласна, согласна!», как в этот миг что-то мелькнуло на периферии мысленного взгляда белым и розовым, теплым: седые кудряшки, шейный платочек, мягкий свет желтоватой лампы – Леокадия Адольфовна посмотрела ей прямо в глаза строгим взглядом и спросила:
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Карина.
– Так за чем же дело стало?

Мир перевернулся, исчез и через мгновение появился снова. Карина качнулась вперед, чуть не врезавшись лбом в лежащие на ковре палочки и камешки, и с трудом выпрямилась. С одежды стекали густые комья холодной слизи и скатывались черные черви – они падали на пол и исчезали, корчась и испуская легкий дымок. Мамочка задрожала всем своим исполинским телом, а потом разлепила толстые губы. Меж острых клыков круглого рта полетели зловонные брызги.

– Я не буду с тобой играть, – сказала Карина. – И я не твоя. Убирайся отсюда, да поживее.
Синий халат на Мамочке лопнул, выстрелив разлетевшимися по углам пуговицами и обнажив бугристую бурую кожу. Лицо сморщилось, растеклось и превратилось в узор из извилистых линий.
– Мы еще встретимся, мелкая дрянь! – заревел в голове у Карины голос, похожий на вопль раненого кашалота. – Я найду кого прислать за тобой! Никуда от меня не денешься!

– Пошла вон. – Карина прикоснулась к выложенному из веточек и круглой гальки узору, и в тот же миг чудовищная тучная плоть Мамочки окаменела, покрылась трещинами, а потом рассыпалась множеством мелких осколков, превратившихся в брызги тины и черной воды.

Из углов игровой потихоньку полезли длинные колючие тени, как испуганные щенки после миновавшей угрозы. Карина, не глядя на них, с трудом поднялась и пошла на подкашивающихся ногах к шкафу. Остановилась, вызвала мысленный образ ключа – большого, железного, с извилистой «бородкой», открыла дверцу и тут же нашла ключ на полке между картонных коробок с настольными играми. Все так же стараясь не смотреть на осмелевших «друзей», как ни в чем не бывало готовящихся к игре, прошла по чавкающему гнилой влагой ковру к двери комнаты, вставила ключ в скважину и повернула два раза. Прислушалась: в притаившейся снаружи пустоте было тихо. Она убрала ключ обратно в шкаф и, чуть не падая, побрела к своему месту, с тревогой отметив, как тени мечутся, примеряя на себя хищные образы.

Энергии почти не осталось. Карина взялась руками за один камешек и передвинула его в низ мозаики, одновременно представив Вениамина: бегающие глаза, руки теребят рукава, часы, телефон, губы пухлые и капризные, как у ребенка.

«Невроз, с ним надо полегче», – успела вспомнить она. Сейчас следовало нащупать сознание Вениамина, найти его в городе, войти к нему вместе с «друзьями», но в этот момент силы покинули ее окончательно, а голодные, жадные тени, увидевшие новую жертву, рванулись вперед раньше, чем Карина могла остановить их или отправиться следом.
* * *

Дела Трок передал из рук вон плохо. Собственно, с учетом всех обстоятельств, иного не приходилось ожидать, так что Вениамин был морально готов к тому, что во всем станет разбираться самостоятельно. Хорошо еще, что обошлось без уничтожения данных: именно чтобы подстраховаться от такого исхода, он выбрал для захвата «Лиги» субботу, когда офис был практически пуст, не считая пары-тройки дежурных диспетчеров и логистов. В компании самого Вениамина системный администратор мог несколькими нажатиями клавиш стереть все данные с серверов и жестких дисков рабочих компьютеров, так что предосторожность не была лишней – кто знает, может, и в «Лиге» имелась такая возможность.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь