Культ

Глава 14

К кампании по уничтожению наглого историка Крупская приступила во вторник. В понедельник она была для этого слишком зла и пьяна: выпустив часть горького яда на подвернувшуюся под руку плаксу Лапкович, Светлана Николаевна вернулась в кабинет, посидела немного, переводя дух и допивая коньяк, потом добралась до своей одинокой, пустой квартиры в Заселье и легла спать. Для ведения боевых действия нужна свежая голова.

Зато на следующий день она с самого утра занялась Аркадием Леонидовичем вплотную. Сначала Крупская хотела пустить слух о том, что он гей. А подружка его – трансвестит. Черт побери, это было очень похоже на правду: кто еще, кроме типа с сомнительной сексуальной ориентацией, мог отвергнуть такую женщину, как она? Но потом решила, что это как-то дешево, да и не адекватно нанесенному ей оскорблению. Тут требовалось полное, совершенное и окончательное уничтожение, поэтому, согласно законам военной стратегии, Крупская села за компьютер и начала со сбора разведывательной информации. Давно пора было всерьез задаться вопросом, от которого она, как очарованная малолетняя дура – конечно, такой мужик, из Питера, кандидат, ученый, башка бритая! – отмахнулась и которому не придала значения. Что человек с таким послужным списком забыл в средней школе города Северосумска?

Тщательное изучение информации из открытых источников заняло у Крупской весь вечер и часть ночи вторника, но принесло только разочарование. Все было настолько четко и гладко, что даже не верилось. Наличие ученой степени – пожалуйста: ссылки на диссертацию, данные о дате защиты, составе комиссии, оппонентах и даже фрагмент рукописи, причем все это подтверждалось информацией с нескольких ресурсов. Опыт работы в университете – и тут без сучка без задоринки: в списках действующего преподавательского состава никакого Аркадия Леонидовича Майзеля уже не было, но Крупская открыла архив записей за прошлый год, и вот он, собственной персоной, поблескивает черепом с фотографии, под которой значится: «А. Л. Майзель, преподаватель кафедры истории Средних веков, доцент, к.и.н.». Светлана Николаевна не сдавалась: зашла в социальную сеть и принялась рыться там. Нашла несколько университетских групп и, хоть интересующей ее информации было мало, нашла-таки в разделе «Наши преподаватели» один похвальный отзыв об Аркадии Леонидовиче, написанный какой-то студенткой. Правда, датирован он был апрелем этого года, то есть в то время, когда историк уже почти распрощался со своим прежним местом работы, но все же служил подтверждением – работал, преподавал, вот, даже удостоился восторгов и благодарностей.

Под конец Крупская просто забила его фамилию, имя и отчество в строку поискового сайта и принялась методически просматривать все страницы: ни скандалов, ни домогательств к студенткам или студентам, ни служебных расследований, ни обвинений во взятках – ничего. Она проверила даже сайт Федеральной службы судебных приставов, но и там Аркадий Леонидович не значился среди должников или злостных алиментщиков. В довершение всего, словно в издевку, предупредительный до бестактности поисковик начал выдавать ей объявления контекстной рекламы с предложениями приобрести книгу: «А. Л. Майзель. Идеологические и политические противоречия восьмого крестового похода», купить за 348 рублей».

– Писатель, мать твою, – прошипела Крупская и, злобно щелкая мышкой, захлопнула все страницы.

Видимо, придется все-таки ограничиться слухами о гомосексуализме. Это мелко, но все же лучше, чем ничего. Впрочем, Светлана Николаевна не была бы самой собой, если бы легко мирилась с поражениями. В среду она нашла свободное время и притащила к себе в кабинет одиннадцатиклассника Севу. Парень он был, по мнению Крупской, никчемный, но зато превосходно разбирался в компьютерах и Интернете. Она усадила его перед собой и строго сказала:
– Сева, у меня к тебе серьезный вопрос.

Тот с тоской посмотрел в сторону, сжавшись в кресле так, что стал похож на мешок из бесформенного свитера и широких штанов, под которыми угадывались хилые мощи, и сообщил:
– Светлана Николаевна, это не я…
Этот ответ Крупская взяла на заметку, но сейчас было не время для развития посторонних тем, и она продолжала:
– Предположим, тебе нужно найти в Интернете информацию о человеке. Я бы сказала, неформальную информацию. Что бы ты сделал?
– Ну, погуглил бы…

– Усложняю задачу: поисковые сайты и социальная сеть ничего не дали. Что еще можно сделать?
Сева оживился немного, подумал и поинтересовался:
– А что у вас есть про этого человека?
– Все есть: паспортные данные, номер диплома, информация по ученой степени, адрес, телефон, место работы.
– Так что вам тогда нужно? – удивился парень.
– Сева, я тебе сказала уже: мне нужны неформальные сведения, – раздельно повторила Крупская.
– А, компромат!
– Молодец, умный мальчик.
Сева подумал и спросил:

– А фотография есть?
– Есть.
– Ну, тогда можно попробовать по изображению поискать, – сказал Сева.
– Это как? Нормально только скажи мне, без компьютерной зауми.
Сева приосанился, встал и предложил:
– Давайте я покажу.

Не то чтобы поиск по фотографии внушал большие надежды, но Крупская решила, что стоит попробовать. Она отправилась в канцелярию, взяла личное дело Аркадия Леонидовича, в котором была фотография, сделанная ею же самой полгода назад, с пятой попытки кое-как отсканировала, вернулась к себе в кабинет и ввела имя файла в поисковую строку.
От результата у нее даже под мышками похолодело, а волосы на затылке будто стянуло тугой резинкой. Крупская откинулась в кресле и уставилась на экран монитора.

Среди нескольких рядов разноцветных прямоугольников попадались и уже виденные Крупской фотографии с сайта университета, но первой была другая – сканированная копия полицейской листовки, с которой в упор смотрело лицо Аркадия Леонидовича. Сопроводительный текст гласил:

«За совершение серии особо тяжких преступлений на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области разыскивается КАЛЬ АРКАДИЙ РОМАНОВИЧ, 19… года рождения. Рост 180 см., плотного телосложения. Особые приметы: голова побрита наголо, может прихрамывать на правую ногу. Преступник вооружен, при задержании возможно оказание сопротивления. Всем, кто располагает сведениями о местонахождении Каль А. Р., просьба обращаться…»
 – и дальше шли номера телефонов.

Гулкие удары сердца отдавались эхом в ушах. Крупская пробежала глазами ряды фотографий и стала нажимать их одну за другой, переходя по ссылкам на статьи петербургского информационного портала «Геникеевка.ру». Читала и не верила своим глазам:

«Инквизитор: кровавые хроники. Как ловили и не поймали самого жестокого серийного убийцу в истории города».

«Ранним утром 12 апреля, в воскресенье, сотрудниками полиции УВД по Ленинградской области в лесу, примерно в трех километрах от поселка «Дружба», было обнаружено тело женщины. По информации от источника в полиции области, труп сильно обгорел. Причина смерти в данный момент устанавливается, однако по предварительной информации гибель потерпевшей связана с действиями насильственного характера, имевшими место незадолго до трагедии…»

«В одном из дачных поселков Ленинградской области обнаружен труп женщины. На теле – следы изуверских пыток: раздроблены кости стоп, колени, изуродовано лицо. Кроме того, неизвестный преступник облил свою жертву бензином и сжег, как потом установят эксперты – заживо…»

«Еще один труп в пустом дачном поселке. Молодая женщина, модельер. Мать-одиночка. Картина та же: тело чудовищно изуродовано то ли молотком, то ли ломом. Перебиты кости. На этот раз убийца почему-то решил задушить жертву перед тем, как облить бензином и сжечь…»

«Пока рано делать выводы, но лично я убежден, что мы имеем дело не с обычным преступником. Возможно, это человек, прошедший специальную подготовку в силовых структурах. Он хорошо знаком с методами ведения оперативно-розыскных мероприятий, владеет навыками применения маскировки и изменения внешности, прекрасно ориентируется на местности, компетентен в стратегии и тактике разработки определенных операций…»

«При попытке задержания преступник оказал вооруженное сопротивление и предпринял попытку уйти от преследования сотрудников полиции…»

Все публикации ссылались одна на другую, и в последних уже появился портрет – тот самый, который смотрел с полицейской листовки, и как две капли воды похожий на фотографию из личного дела школьного учителя истории Аркадия Леонидовича Майзеля. Последняя статья сообщала:

«По информации, которая оказалась в распоряжении «Геникеевки», Аркадий Каль, преподаватель Санкт-Петербургского университета, подозреваемый в совершении ряда резонансных убийств и получивший у оперативников уголовного розыска прозвище «Инквизитор», погиб при пожаре в заброшенном доме на Каменноостровском проспекте. Об этом происшествии «Геникеевка» сообщала 1 мая. Согласно выводам экспертизы, проводившей исследование неопознанного трупа мужчины, сильно пострадавшего от воздействия огня и обрушения конструкций здания, погибшим является именно А. Р. Каль. Дальнейшие следственные действия по делу «Инквизитора» прекращены в связи со смертью подозреваемого».

Это было так чудовищно, что не хотелось верить. Крупская рассчитывала найти что-то гадкое, из разряда сексуальных скандалов с участием несовершеннолетних, домашнего насилия, мошенничества, на худой конец – но то, что она читала сейчас, пугало по-настоящему. Крупская вспомнила вечер понедельника, полумрак в кабинете, она наедине с неподвижно сидящим историком, снова бросила взгляд на открытые страницы статей – и похолодела.

«Раздроблены кости стоп, колени… изуродовано лицо… облил бензином и сжег…»
Потом взглянула на это с другой стороны, усмехнулась и пробормотала:
– Да, Света, даже маньяк тебя не хочет. Дожилась, мать…

Первой мыслью, естественно, стало обращение в полицию. Желательно во время уроков, чтобы этого Майзеля-Каля вывели прямо с занятий в наручниках, на глазах у учеников. Месть высшего класса, это тебе не слухи про педерастические наклонности. Но чем больше Крупская об этом думала, тем больше склонялась к тому, что в полицию обращаться не нужно. Во-первых, ей тоже придется давать показания, в том числе объясняя, каким образом маньяк-убийца оказался допущен к работе с детьми – и это в образцово-показательной «единице»! – и как она, Светлана Николаевна Крупская, ухитрилась сделать подобную кадровую ошибку, не догадавшись проверить более тщательно личность питерского ученого, пожаловавшего на учительство в Северосумск. Да взять даже его фамилию: ну какой из него Майзель! Не похож нисколько, уж это Светлана Николаевна, с присушим ей бытовым антисемитизмом, должна была заметить сразу, если бы не вела себя, как влюбленная идиотка! Громкий скандал, разбирательство, тонны грязи брызгами летят в разные стороны, покрывая и ее, и вверенную ей школу.

Во-вторых, кто-то ведь сделал так, что Инквизитора сочли мертвым, а потом еще и снабдил новыми документами, и не просто сварганил липовый паспорт, а снабдил целой историей, которая выдерживала любую проверку: данные о работе, диссертации, публикациях, даже книга имелась в продаже! За всем этим чувствовалась неприятная и пугающая мощь. Кто знает, может ведь случиться и так, что полиция вначале арестует историка, а потом вдруг отпустит: скажут, вышла ошибка, обознались, простите. А он ночью наведается к Крупской с молотком и канистрой бензина.

Нет уж, спасибо.
Но и оставлять все как есть было нельзя. Светлана Николаевна думала об этом всю ночь и весь день четверга, пока вечером ей не позвонил Аркадий Леонидович собственной персоной.
– Света, это я. У меня возникли непредвиденные обстоятельства, и я, к огромному сожалению, не смогу выйти завтра на работу. Получится заменить меня кем-нибудь?
Крупская задержала дыхание, чтобы унять нервную дрожь, и ответила как можно суше:

– Ну а что мне еще остается делать. Ты же меня перед фактом поставил. Попробую. Хотя ты знаешь, какая у нас ситуация.
Он что-то промямлил в ответ, но Крупская уже положила трубку. У нее появилась идея, причем совершенно блестящая. Даже жаром обдало. Но следовало поторопиться.

Утром в пятницу Светлана Николаевна распечатала на принтере все, что нашла днем ранее: полицейскую ориентировку, статьи – и аккуратно сложила все в большой белый конверт. Запечатала, но подписывать не стала. Она не будет сама обращаться в полицию, нет – за нее все сделает эта девица, Карина, кажется, которая живет с Инквизитором. Вот будет ей сюрприз. Впрочем, существовала возможность, что его сожительница является к тому же и сообщницей, но Крупская считала это маловероятным. Скорее всего, он просто подцепил эту дуру где-нибудь по дороге из Петербурга, чтобы удобнее было скрываться: Светлана Николаевна читала или видела в каком-то фильме, что преступники-одиночки часто находят себе пару, чтобы вызывать меньше подозрений. План сочетал решительность гарантированного устранения и привлекательный моральный аспект: пусть его драгоценная Карина сама сдаст его полицейским, пусть он получит смертельный удар от той, ради которой вздумал разыгрывать целомудрие и неприступность; да и самой Карине, хоть и косвенно, но виновной в том, что Аркадий Леонидович оскорбил Крупскую своей холодностью, не лишним будет немножко отравить жизнь горькой правдой. Момент идеальный: историк сейчас в отъезде, и нужно только успеть положить конверт в почтовый ящик, а дальше все сделает женское любопытство. Крупская не могла себе представить женщину, которая, увидев запечатанное письмо без указания адресата, не вскроет его сразу же, а будет ждать мужа. Только бы она была дома, а не на дежурстве в своей бол

Файлы со своего компьютера Крупская удалила еще вечером: наверняка начнутся расспросы, проверки, и не нужно, чтобы стало известно, что это именно она подкинула роковое письмо. Заодно, как могла, стерла и всю историю поиска. Едва дождавшись окончания последнего урока, Светлана Николаевна положила конверт в сумочку, замоталась поплотнее платком и двинулась в путь. Адрес она, разумеется, знала – он был указан в личном деле. Кодовый замок на деревянной двери подъезда был давно выбит, и Крупская крадучись вошла в удушливый полумрак, пропитанный гнилым паром, сочащимся из подвала. Вот и почтовые ящики на стене. Светлана Николаевна нашла нужный и принялась засовывать пухлый конверт в узкую щель.

– Получилось? – раздался позади заикающийся голос.
Крупская вздрогнула всем телом и резко обернулась. В приоткрытой двери квартиры напротив стоял долговязый и тощий парень с вытянутым бледным лицом. Пустые глаза бессмысленно пялились куда-то в сторону.
– Пошел ты, – зло и испуганно пробормотала Светлана Николаевна, с силой протиснула письмо в ящик и поспешно выбежала из подъезда.
* * *

Из Михайловска Аркадий Леонидович возвращался в смешанных чувствах. С одной стороны, все прошло хорошо: он не только выяснил, что так называемое капище не более чем не слишком удачная подделка, но и донес эту информацию до самого начальника Комитета по охране памятников истории и культуры. Тот слушал серьезно, внимательно, даже записывал что-то, задавал вопросы, а в конце беседы долго жал руку и благодарил за важный сигнал. Со встречи Аркадий Леонидович вышел окрыленный, с чувством хорошо сделанной работы; он хотел было сразу позвонить Троку, но потом решил, что лучше будет все рассказать тому при личной встрече. Новости были из разряда, что называется, не по телефону.

С другой стороны, появились новые вопросы, ответы на которые он не представлял себе даже приблизительно. Две логические цепочки никак не желали соединяться. В части мошеннической схемы все было ясно – во всяком случае, в той степени, которая устраивала Аркадия Леонидовича, и он был уверен, что Троку будет еще более понятна суть заговора с участием жены губернатора Михайловска, директора краеведческого музея, злосчастной Львовой и бригады строительных рабочих. Оставалась мистическая составляющая, и вот она никак не укладывалась ни в какие схемы. Откуда взялась кукла под камнем в мнимом древнем святилище? Проводил ли кто-то там некие ритуалы, и если да – то какие, если же нет – то в чем причина доселе невиданного всплеска насилия и трагических катастроф, потрясших Северосумск, и чувство надвигающегося инфернального зла? Ладно, мир вообще не меняется к лучшему, и все можно было бы объяснить совпадениями и случайностями, и даже собственные кошмарные сны и ощущения списать на мнительность и негативный жизненный опыт – но ведь то же самое чувствовала и Карина…

«Надо же позвонить», – спохватился Аркадий Леонидович.
Он вытянул из кармана мобильник и набрал номер.
– Я в автобусе, только что выехал.
– Отлично! – Он услышал по голосу, что Карина улыбается, и в полумраке салона стало будто немного светлее. – Как все прошло, удачно?
– Более чем! Есть очень интересные новости, приеду – обязательно все расскажу!

На этот раз Аркадий Леонидович действительно собирался все рассказать: и о подробностях разговора с Троком, и про куклу в яме, даже про Львову, пусть и опустив некоторые детали их встречи, и о том, что зловещее капище оказалось всего лишь фальшивкой. Хватит уже скрытности и недомолвок.
– Тебя дома ожидает сюрприз, – на прощание сказала Карина.

Он улыбнулся, убрал телефон и поежился, плотнее закутываясь в пальто. В темном мокром окне смутно виднелось его отражение, подсвеченное тускло мерцающими каплями влаги. Дождь превратился в густой снегопад, и ночь за окном была похожа на черную классную доску, исчерканную меловыми штрихами. Хотелось домой, а еще спать. Прошлая ночь в отеле «Элит» выдалась неспокойной: из сауны в конце коридора доносилась громкая разноголосица, визгливый смех, а когда он, немного привыкнув к этим звукам, все-таки задремал, где-то с грохотом распахнулась дверь, в коридор вырвались мужские басы, женские, истеричные вопли, торопливый топот шагов, что-то падало и поднималось, дребезжало, звенело, звуки то удалялись, то приближались, снова и снова хлопали двери, так что уснуть удалось только под самое утро. Сейчас, в особом теплом уюте салона автобуса, пропитанного запахами мокрой одежды, усталых людей и бензина, Аркадия Леонидовича разморило, и он, привалившись лбом к прохладному стеклу, медленно погрузился в легкий сон.

До возвращения домой оставалось не больше пары часов.
* * *
Карина присела за стол, вскрыла конверт и достала оттуда пачку листов с фотографиями и текстом.
Сначала она подумала, что это какая-то ошибка: кто-то положил не в тот ящик полицейские объявления и распечатки статей. К ней, Карине, все это не могло иметь никакого отношения.
Потом она пригляделась внимательнее, и дыхание остановилось.
Время тоже.

Сколько она глядела на листок с объявлением о розыске? Наверное, несколько минут. Очнулась от ступора, мотнула головой, быстро просмотрела распечатанные статьи. В глаза бросилось «
раздроблены кости стоп, колени…»
и
«облил свою жертву бензином и сжег… заживо…».
Все это она уже слышала раньше. Обсуждала с теми, кого у нее получилось забыть почти полностью, – и боялась.

Снова взяла в руки полицейскую ориентировку и уставилась на фотографию. Потом быстро, едва ли не комкая, сложила все листки вместе, запихала обратно в конверт, отнесла в коридор и стала ходить по квартире.
Все стало другим. Ароматы мяса в духовке отдавали паленой плотью. Бутылка вина выглядела зловеще. В телевизоре кто-то угрюмо хохотал.

Карина ходила, не думая ни о чем, – из комнаты в кухню, из кухни в комнату. Выключила телевизор и тут же снова включила, испугавшись тишины. Хотелось проснуться или повернуть время вспять. Если вот так походить еще немного, то все получится. Вернется назад. Снова станет как было. А конверт на полочке в коридоре просто исчезнет.

Она поймала себя на том, что уже почти бегает по квартире. Это становилось похоже на истерику. Вот еще чего не хватало. Не дождетесь. Карина присела на край дивана, перевела дыхание, взяла себя в руки, встала и выглянула в коридор.

Конверт, разумеется, не исчез: белел в темноте широким пятном, согнувшись пополам, будто кобра. Карина снова взяла его, принесла в комнату, разложила содержимое рядом с собой на диване и стала читать – на этот раз тщательно, вдумчиво, чтобы свыкнуться хоть немного с новой реальностью.
«Подделка!» – мысль была внезапной и яркой, как зимняя молния.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь