Краснодар

Приехали в Пашковский рано – за два часа до рейса. Товарищ не любит опаздывать, не любит новые города и мечтает быстрее вернуться в Москву. Наверное, хочет прижаться к груди любимой женушки, выпить молока и лечь спать. Оставляю его рядом с розеткой и иду во внутренний дворик. Вижу симпатичную палатку, рядом курилка. Беру темного бельгийского, делаю большой глоток, захожу в стеклянную будку, смачно затягиваюсь – дерьмовая неделя подошла к концу.

Вокруг только южные люди. Каждый больше, каждый крупнее меня. Или выше, толще, крепче. Кто-то меньше, но явно опаснее. Даже шустрые армянские таксисты выглядят как борцы-вольники. Я точно проиграю, если в этом аэропорту устроят «судную ночь». Допил пиво, съел бутер, обильно покурил. Жаль, что невозможно курить впрок. Как, впрочем, есть, спать или сексом заниматься. Только переборщить, только обожраться до рвоты, до омерзения.

Впрочем, и я рад, что мы скоро свалим, не люблю Краснодар. Помню, как опиздюлился здесь пару лет назад, когда приезжал в отпуск.

Товарищ, у которого я гостил, вдрызг разругался с женой, потому что мы пили все выходные на даче. Без нее. И он попросил пару часов, чтобы примириться, а меня оставил в городе. Я нашел плохую копию ирландского паба с тремя строчками в меню и концертом «эйсидиси» на подвесных экранах.

В кармане был сборник рассказов Буковски, а пиво оказалось вполне приличным. В бар зашли красивые девушки, сели рядом, полезли в меню. Опа, - подумал я и перевернул страницу. Так и сидел, пил пиво, читал о том, как дряхлые бродяги дрючат девиц, надираясь в клочья, и немного им завидовал.

Ближе к закрытию в бар зашли два больших человека. Во мне шестьдесят кило, поэтому любой, кто весит семьдесят, кажется мне большим. Но то были реальные боровы. Такие круглые и хуевые. Типичные южные свиньи с мелкими глазами, кудрявыми челками и розовыми жирными щеками. Я втайне завидую таким парням, потому что они могут не париться в этой жизни. То есть вообще не переживать. У них по дефолту есть послушная тёлка, ротвейлер и грядки со спелыми помидорами.

Допиваю последнее пиво. Слышу чье-то бормотание рядом. Старший – у него морщины, лысина – спрашивает откуда я. Честно отвечаю, что живу в Москве, а родился в Казани. Старший понимающе кивает и на всякий случай (хотя какой еще блять всякий случай?) спрашивает не пидор ли я. Отвечаю: нет. Старший понимающе кивает. Подходит младший – у него еще сохранилась челка. Осматривает меня, потом себя, потом старшего, потом обстановку вокруг. Младший подозрителен и выглядит как грустный клоун, который съел весь свой грим.

¾   А ты из этих… заднеприводных что ли? – спрашивает почти буднично. Будто у каждого встречного это уточняет. На всякий случай. 

¾   А ты заинтересовался что ли? – отвечаю.

¾   Хааа, -– противно смеется младший. - А че ты колечки надел? Властелин колец шоль? Задних, - да он уже ржет.

- Ага, - говорю. - Твоей жены и мамы.

И тут он мне всёк. Резко, сильно, прямо в ухо. Я свалился с барного стула на пол и пару секунд не видел ничего вокруг. Потом услышал смех. Потом увидел его оплывшую и покрасневшую от смеха рожу. Старший держал его за руки и говорил что-то в духе: «ну заднеприводный, ну че ты доебался». Я оперся на локти, голова гудит - непонятно, из-за удара или выпитой алкашки. Встал, пошатнулся, оперся на столик. В зале больше никого, бармен куда-то пропал. Я стоял, смотрел на толстые ряхи и жууутко злился. Больше на себя, чем на них. От обиды, от унижения.

Старший почесал пузо и пошел в сторону туалета. Младший высмеялся, начал пыхтеть и отирать слюни. Я схватил деревянную табуретку за ножку и как дал ему прямо промеж свинячьих глаз. Он завизжал, брызнула кровь, а я развернулся и красиво пошел в сторону выхода, не оглядываясь. Через секунду испугался, представил, как меня догоняет старший, какие-то их братья и сестры, как пинают, месят, заливают слюнями, расчленяют и едят руками мое сырое мясо. Вышел на улицу и побежал. Бежал минут шесть-семь, пока дыхание не сбилось, пока кураж и испуг не уступили место усталости и пьяной лени. Зашел в какой-то дворик, сел на скамейку, закурил, вызвал такси. Понял, что забыл сборник Буковски в баре. Ну, наверное, там ему самое место.