Коротко о «Мученицах» — бремя свидетельства и вакуум после просмотра

На канале я уже рассказывал о таких прецедентах, как сериал «Тьма» — немецкий «экзистенциальный ужас», «Прочь» — сатира и исконный американизм, а также ненароком упоминал менее актуальные на сей день хорроры, разнообразные ужасы и то, чем современная сцена пугает (или пытается пугать) уже тертых калачей зрителей. Но, наконец добравшись до своего рода апогея, я наткнулся на французских «Мучениц» 2008 г. И, как показывают другие «удачливые» рецензенты, оценившие сию картину, они об этой находке в какой-то степени сожалеют.

Но давайте по порядку, если вы не смотрели этот апофеоз крови и трансгрессии. То, о чем рассказывают «Мученицы», — это чистая абстракция по Гегелю. Человеческая идентичность — одновременно рассказ о нашей насильственной и насилующей воле, одновременно о границах цивильности каждого отдельного из нас.

Но отбросив философию, следует отметить и режиссерскую работу в целом: от построения сюжета до классических, но этим и чарующих съемок пыток, изощренных мучений и т. н. «трансграничности маньяка». 

Но чем, в таком случае, «Мученицы» отличаются от типичной резни в типичной слешере и прочем «хардкоре»? Помимо вышеупомянуто философии, в этом фильме нет конкретной цели увлечь вас за рекой крови, неестественных человеческих видов и образов. Все это присутствует само по себе, но пугает совсем другое…

То, как замаскированный под некое ожидание полуторачасовой абсолютно «вакуумный» психологический ужас раскрывает всю суть вышеупомянутых насилия и цивильности. Ибо концовка фильма явится вам в совершенно противоречивой конвульсии, колеблемости уже чуть ли не «за гранью» — и вот именно тогда придет пустота, до пяток пронизывающая вас из-за того, что вы только что посмотрели. Что-то свое, ни на что пока не похожее, в этом еще как есть.

Я смотрел «Груз 200», чья концовка под Виктора Цоя оставляет романтический, совсем не пахнувший «грязью» след в душе, смотрел сатирический, но шокирующий «Бивень», в свое время авангардную «Человеческую Многоножку» и прочий не менее достойный кинематограф вышеупомянутой «трансгрессии», «трансграничности» — буквальном переходе границ и применением шока.

Но

— фраза, которая по сути заканчивает это произведение режиссера Паскаля Ложье чуть ли не в титрах и в то же время подвергает жестокому эстетическому абстрагированию. Это всегда глубже. И тот, кто посчитает это профанацией, к сожалению сам окажется в запутанной петле бремени.