История девушки, которая решила лечь в психбольницу. Часть 2

— Вы всегда так быстро разговариваете? — спросила врач, когда я в очередной раз начала рассказывать о своей ситуации. Я видела ее впервые: высокая, спортивного телосложения, не качок, но атлетичная — она бы органичнее смотрелась на теннисном корте, чем в белом врачебном халате. Стянутые в конский хвост светлые волосы придавали ей слишком серьезный вид, и мне захотелось, чтобы вернулся прежний доктор.

Каждое слово, произнесенное новым врачом, звучало как удар кулаком по столу, а металлические нотки в ее голосе превращали невинные вопросы в обвинения. Вы всегда так быстро разговариваете? Конечно, я же из Нью-Йорка. Хотя погодите-ка, может, и нет... ведь быстрый темп речи — наверняка верный признак психического расстройства. Я прокручивала вопрос в голове, пока она не прервала меня нетерпеливым «Итак?». Уставиться в стену показалось мне более безопасным вариантом, чем встречаться с ней взглядом. После долгой неловкой паузы я сдалась и честно ответила: 

— Я не знаю. 

— Я назначу вам «Золофт». Для начала 75 мг, — произнесла она. Не дав мне ответить ничего, кроме «Окей», она вытащила планшет и, нацарапав что-то на желтом листке для рецептов, вышла, стуча каблуками. Мне стало интересно, что же она написала про меня. Возможно, «поехавшая», подумала я. Впервые за весь день мне стало немного страшно. Что я натворила? 

Я опустила взгляд на бланк рецепта на «Золофт». Возможно, если мне удастся собраться с силами и прочитать, что она написала, дела пойдут лучше. Складывая и распрямляя листок, я вспомнила про ободряющие кивки Лиз. Я доверяла ей. Наверное, с медикаментами мне станет лучше. Но так ли это? 

До этого момента все пережитое мной напоминало сизифов труд, но решение начать прием антидепрессантов далось удивительно легко. Я не знала, что должна чувствовать: облегчение или ужас, что весь этот процесс занял меньше двух минут. И что насчет обещанного мне социального работника? Если я буду просто закидываться таблетками, как какими-нибудь конфетами, это не решит моих проблем, размышляла я, покачивая ногой. 

Доктор не сказала того, что я хотела бы услышать — что я поступила храбро, осмелившись самостоятельно прийти в больницу. Я хотела, чтобы кто-нибудь поверил, что я не просто спонтанно решила лечь в больницу, потому что не могла справиться с какими-то рутинными проблемами. Что я отличалась от увиденной мной недавно женщины, квакавшей на проходивших мимо людей. А вместо этого мне прописали «Золофт». У меня появлялось все больше сомнений. Что, если бы я просто ответила на ее вопрос раньше, что, если бы я не думала над ним так усердно, что, если бы я говорила помедленней? Ощущение завершенности, которое я испытала несколько минут назад, исчезло без следа. Я снова вспомнила о последних нескольких месяцах своей жизни и попыталась определить тот самый день, час или минуту, когда я превратилась в тараторящую девушку с покрасневшими от постоянных слез глазами, только что заявившую врачам, что она покончит с собой, если ее жизнь не изменится к лучшему. 

— Почему бы тебе не прилечь? Может, поспишь немного? — предложила Лиз. Час дня. Я не спала в это время суток лет с пяти. Но я уступила. 

— Окей, — согласилась я. 

В последние несколько месяцев Лиз начала заботиться о важнейших аспектах моей жизни. Помимо бесчисленных часов, проведенных в разговорах, она подкармливала меня (шоколадным пудингом), подбрасывала мне денег (однажды, когда я уже выходила из ее кабинета, она сунула мне в ладонь пятидолларовую купюру), давала почитать книги («Баллада о невеселом кабачке» Карсон Маккаллерс). За неделю до госпитализации у меня случилась паническая атака, когда я в очередной раз задумалась о своем плане отправиться в больницу. Я в ужасе ввалилась в кабинет Лиз. Она усадила меня на стул и велела дышать. 

— Так. Это прозвучит немного надуманно, но сегодня утром я как раз читала статью о том, как важно дышать. 

Наверное, я смерила ее скептическим взглядом, потому что она приподняла бровь и откликнулась: «Я знаю. Но там говорилось, что когда все выходит из-под контроля, дыхание — единственный процесс, которым мы можем управлять». 

— Я попробую, — ответила я, сделав несколько вдохов и выдохов. Она наблюдала за мной до тех пор, пока я не почувствовала себя достаточно успокоившейся, чтобы переместиться на видавший виды диван. 

В больнице я попыталась последовать совету Лиз: примостилась на свернутой пополам подушке и положила руку на холодный металлический каркас кровати. Почему-то я подумала о «Сумеречной зоне». Благодаря ежегодным рождественским телемарафонам по каналу WPIX я знала все пятьдесят с чем-то эпизодов практически наизусть. «Личность или личности не установлены» никогда не была моей любимой серией, но сейчас я вспомнила о ней и подумала, что теперь лучше понимаю ее смысл. В этом эпизоде главный герой обнаруживает, что он не существует. Его жена, друзья, коллеги по работе, даже его мать — никто его не узнавал, и он всю серию пытался собрать хоть какую-нибудь информацию, подтверждающую его существование.

Теперь я тоже хотела заорать: «Меня зовут Стейси Торрес, и если честно, мне здесь не место. Верьте или не верьте, но я блестящая студентка. Не псих. Мой преподаватель может подтвердить. Я провожу много времени в библиотеке, редко делюсь эмоциями и забочусь о своей семье»

Но в больнице я превратилась в очередного человека, который страдает (или нет) от психического расстройства. Откуда им знать, может, все, что я говорю — лишь бред. У них не было оснований мне доверять. У меня не было ничего, даже одежды. 

Затем я отвлеклась на мысли о другом — о том, что случится, когда меня госпитализируют, — и начала листать объемную брошюру с отпечатанным жирным шрифтом заголовком «Права пациента». Я открыла ее на странице «Свод правил для пациентов 7G». Восторженные отзывы медбрата о недавнем ремонте в отделении уподобляли перспективу госпитализации нескольким ночам в пятизвездочном отеле. Он пообещал, что я даже не почувствую, что я нахожусь в больнице. «А персонал ходит в обычной одежде, а не в униформе», — подчеркнул он, будто пытаясь убедить меня, что я не встречу в отделении дьявольских сотрудников а-ля сестра Рэтчед. Первая страничка розового буклета зияла прочерками напротив граф «Ваш лечащий врач», «Ваша медсестра» и «Ваш соцработник». Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь заполнил пустующие строки, но это произойдет лишь после выходных. 

В коридоре показался некто, явно не медсестра, не врач и не кто-то из персонала. Новоприбывший был латиносом лет тридцати, он выглядел очень хрупким в просторной больничной рубашке, которая была ему велика размеров на пять. Его короткая стрижка подчеркивала тонкий нос и острые черты лица. А вдруг он тот самый выписывающийся пациент, чье место в отделении должна буду занять я? Этот человек последовал за одной из медсестер, шаркая ногами, будто он не шел, а переплывал бассейн. Мужчина что-то неразборчиво пробормотал дежурной медсестре, больше напоминающей стареющего тренера школьной команды по футболу из-за своих широких плечей и тронутых сединой волос. 

— Я дам Вам билет на метро. Пройдите два квартала до станции «Колумбус-Серкл», там сядете на ветку А, — произнесла медсестра, но карие глаза пациента оставались пустыми, словно он не понял ни одного ее слова. Он часто закивал и молча уставился на жетон, протянутый ему медсестрой. Глядя, как двое мужчин направились к выходу из больницы, я понадеялась, что, когда я буду выписываться, я буду покидать больницу с чем-то более ценным, чем проездной. 

Автор: Стейси Торрес. 

Оригинал: Longreads. 

Перевели: Natasha Ochkova, Влада Ольшанская и Denis Chuyko. 

Редактировали: Nastya Zheleznyakova, Роман Вшивцев, Kirill Kazakov и Sergey Razumov.