Исповедь палача американской тюрьмы
Черное Солнце
О том, как казнят преступников в Америке, рассказывает Джим Уиллет — главный палач в тюрьме Хантсвилл штата Техас.
— Как вы попали на такую работу?
— Я начал работать в тюрьме еще будучи студентом в колледже. С трудом сводил концы с концами, а тут попалась эта работа. Если бы тогда мне кто-то сказал, что я останусь здесь на всю жизнь, я бы не поверил. А вот ведь проработал в тюрьме Хантсвилл 30 лет, из них 3 года непосредственно приводил в исполнение смертные приговоры. Не могу сказать, что с годами привык к тому, что периодически приходится отправлять на тот свет людей. Но всегда убеждал себя, что действую правильно, приговоренный – опасный преступник, который не задумываясь лишал жизни других людей. Если начать думать в другом направлении, можно и с ума сойти.
— Почему в тюрьме Хантсвилл был отменен электрический стул?
— До середины 1920-х годов в Техасе казни приводились в исполнение через повешение, и решение о назначении смертного приговора принимал окружной шериф. В 1924 году к смертной казни получили право приговаривать власти штата, и повешение заменили на более "современный" способ – электрический стул. Но в 1964 году по решению Верховного суда казни в Техасе были приостановлены. За 40 лет в нашей тюрьме свершилась 361 казнь. В 1976 году смертную казнь ввели снова, однако электрический стул был заменен на инъекцию, так как казнь электричеством была признана негуманной и очень мучительной.
— Опишите день казни.
— Тюрьма Хантсвилл отличается от других в штате и в целом по стране тем, что приговоренные не живут на ее территории – их привозят туда из других тюрем в день исполнения приговора. Обычно приговоренного доставляют около двенадцати часов дня, а казнь назначают на шесть вечера. Как только заключенный прибыл, я, как смотритель, отвожу его в камеру, где мы обычно беседуем. Разговор, как правило, занимает не более 20 минут, но если приговоренный просит, могу зайти еще раз и пообщаться с ним незадолго до исполнения приговора. Рассказываю, как будет происходить казнь, подготавливаю его к смерти. Потом спрашиваю, хочет ли он сделать последнее заявление, будет ли принимать душ или есть перед казнью.
— Ведь по закону положен и последний обед...
— "Предсмертное меню" подается за два часа до казни, обычно на порядок лучше, чем повседневная тюремная пища, перед смертью люди стараются хорошо поесть. Большинство просят гамбургер или чизбургер с картошкой и стакан колы – к этой пище они привыкли на воле. Были случаи, когда заказывали лобстеров, но приходилось отказывать, в нашем городке достать эти деликатесы не так просто. Всегда удивлялся, почему люди пытаются перед смертью так наесться. Думаю, окажись я на их месте, точно ничего есть не стал бы.
— А бывает, что заключенные просят стаканчик виски или "косячок" для успокоения нервов?
— На территории тюрьмы не то что марихуана, даже выпивка – вне закона. Приговоренные знают об этом и никогда ничего подобного не просят. Но когда в 1996 году в тюрьмах запретили курение, я бегал в соседний магазин и покупал сигареты для "смертников", если кто-нибудь из них желал в последний раз покурить.
Обычно "последние желания" ограничиваются звонком родственникам. Затем приговоренный встречается со священником, и тот его исповедует. Часто многие преступники признаются нашему капеллану, что впервые действительно почувствовали себя христианами. Ровно в шесть часов раздается звонок от губернатора штата или генпрокурора, который дает окончательное разрешение на казнь.
— И через несколько минут заключенный слышит в коридоре шаги…
— Мы идем в камеру к приговоренному втроем – вооруженный охранник, священник и я. Отводим преступника в камеру смерти, где укладываем на специальный стеллаж. Руки и ноги смертника пристегиваются ремнями, затем пережимаем его вены и вставляем в них иглы, через которые по моей команде специальный вакуумный прибор вводит вещество: яд. Точнее, смертельная доза наркоза пойдет лишь по одному из патрубков – вторую руку мы придерживаем, что называется, "про запас."
Пока врач при помощи охранника подготовливают приговоренного, я разговариваю с ним, пытаюсь отвлечь. Обычно на подготовку уходит не более 30 секунд – все нужно сделать быстро и без осечек, чтобы не драматизировать и без того непростую обстановку. Затем в камере остаемся только мы со священником. Я спрашиваю заключенного, не хочет ли он сделать последнее заявление. Как правило, люди не отказываются говорить, и обращаются с последними словами к своим родным. Кто-то раскаивается и просит прощения у близких убитых им людей, кто-то наоборот говорит, что он невиновен и правда все равно восторжествует.
— Бывали ли случаи, когда уже после смерти выяснялось, что человек невиновен?
— Слава Богу в нашей тюрьме таких случаев никогда не происходило. Иначе я бы не простил себе этого.
Как только заключенный произносит последние слова, спрашиваю, готов ли он. Получив подтверждение, киваю головой исполнителю приговора, который находится за зеркальным стеклом, и он включает подачу наркоза по патрубкам. Смертельный состав поступает в кровь в течение двух минут, и в последующие три минуты приговоренный постепенно засыпает — инъекция останавливает сердце и парализует работу легких. На все уходит около пяти минут. Такой вид казни совершенно безболезнен в отличие от электрического стула.
— Как узнаете, что наступила смерть?
— По опыту могу сказать, что перед тем, как приговоренный окончательно умирает, он делает невероятно огромный вдох, а вот обратно уже не выдыхает. Для нас это негласный знак, что все кончено. Даю сигнал доктору, который находится в одной комнате с непосредственным исполнителем приговора, врач входит в камеру, чтобы констатировать смерть. С другой стороны камеры еще одно стекло, через него за казнью наблюдают родные жертв убийцы, а иногда родственники самого приговоренного, если он пожелает их присутствия.
Всего на казнь допускаются не более пяти свидетелей со стороны. Помню случай, когда на казнь сына пришла посмотреть его мать, всегда думал, что никогда бы не смог посмотреть ей в глаза.
Как только, врач констатирует смерть, удаляем свидетелей из комнаты за стеклом, и входит похоронная команда, которая забирает тело. Хоронят покойника на тюремном кладбище под крестом, на нем лишь порядковый номер заключенного и черный крестик, означающий, что человек был казнен.
— А бывали случаи, когда приговоренный в последний момент вдруг раздумывал умирать, и начинал сопротивляться?
— Такое бывает часто, но мы всегда готовы к подобному развитию событий и все держим под контролем. На моей памяти был один молодой парень, он устроил настоящую драку уже в камере смерти, но быстро пришла охрана и утихомирила его. Несколько человек сопротивлялись, пытаясь зацепиться за решетки. Тогда приходилось вызывать подмогу и буквально нести приговоренного к месту исполнения.
Вообще, все происходит совсем не так как в фильме "Зеленая миля". Во-первых, последний путь из камеры до помещения, где совершается казнь, в нашей тюрьме называется "прогулка", а не "зеленая миля". Обычно преступники идут на смерть уже окончательно смирившись и не усугубляют ситуацию. Если же в последний момент они начинают буйствовать, понимаем, это происходит от того, что у человека просто сдали нервы, и стараемся не бить и не травмировать его даже, когда он сопротивляется.
— Вы можете вспомнить первую казнь, которой руководили?
— В этот день все шло спокойно: приговоренный не сопротивляясь проследовал с нами в камеру смерти, где мы привязали его к стеллажу. Врачи не сразу смогли попасть иглой в вену на руке, приговоренный занервничал, возникла заминка. Наконец мы вставили иглу, и когда начали подавать инъекцию, игла вдруг выскочила из вены и упала на пол. Я принял решение задернуть занавески, за которыми находились свидетели и родственники. Мы подготовились и начали снова. Преступник, который при первой попытке вместо последнего заявления промямлил что-то нечленораздельное, на второй раз уже успокоился и смог высказаться. Дальше все пошло гладко.
— Вы когда-нибудь казнили женщин?
— Первый раз, когда мне пришлось это делать, я жутко волновался и думал, не смогу. Когда же пришло время, сделал все как и раньше и понял, никакой разницы, собственно, нет. Одинаково тяжело делать эту работу исполняя приговор над девушкой, молодым парнем или пожилым человеком. Зачастую многие преступники совершают кровавые преступления под воздействием наркотиков или алкоголя. И мне трудно свыкнуться с мыслью, что за те пять или больше лет, которые человек провел в ожидании приговора, он избавился от наркотической зависимости, очистил свой разум и, может быть, стал другим. Но приговор есть приговор.
— Вы согласны с утверждением, что если гражданин желает введения смертной казни в своей стране, то он сам должен быть в любой момент готов ее исполнить?
— Вопрос ввода или запрета смертной казни должен решаться голосованием. С другой стороны немногие из тех, кто ратует за смертную казнь, будут сами готовы исполнять приговор. Даже среди присяжных в суде, выносящих такой вердикт, найдется немного желающих казнить преступников. Однако найдутся и те, кто будет с удовольствием исполнять все приговоры лично. Если ввести систему "добровольных палачей", отбоя от желающих не будет. Некоторым людям нужно выплеснуть свою агрессию в той или иной форме.
— А как выплескивали отрицательную энергию вы?
— Было особенно трудно в первый раз. Но всегда расслабиться мне помогала моя семья. Придя домой после очередной казни, садился за компьютер и делал очередную запись в дневнике. Просто описывал все, что увидел, подумал и почувствовал. Это приносило некоторое расслабление. Потом шел в гостиную, где мои домашние по вечерам собирались, чтобы посмотреть по телевизору какое-нибудь шоу. Жена всегда готовила к моему приходу ужин, мы говорили о семейных делах – она понимала, что мне нужно отвлечься. Даже и не знаю, как бы я прожил все эти годы, если бы не моя семья. У меня двое детей – дочери 23 года, а сыну 18.
— При тюрьме Хантсвилл есть музей, и на сайте музея написано, что детям до 4 лет вход бесплатный. Вы бы сводили своих детей на такую экскурсию?
— Пока к нам с детьми мало кто ходит. Я бы своих, например, ни за что не повел: вырастут – сами решат нужно им в такой музей идти или нет. С другой стороны у нас нет каких-то ужасных экспонатов – выставлен электрический стул, необычные орудия убийства, которые использовали преступники, а также различные поделки ожидающих приговора заключенных. История нашей исправительной системы насчитывает чуть больше 150 лет. Поэтому ходят к нам в основном те, кто интересуется историей родных мест.
— Вы когда-нибудь получали угрозы от родственников казненных преступников?
— Такого не было. Тем более, я формально не палач – палачом считается исполнитель, который нажимает кнопку и подает инъекцию, а он спрятан от посторонних глаз за стеклом. И уж если родственники преступников надумают мстить, то они будут искать его, а не меня.
— Если не секрет, сколько вам платят за вашу работу?
— Около 48 тысяч долларов в год минус налоги — по американским меркам довольно скромный доход. Оглядываясь назад, понимаю, у меня остается все меньше уверенности в том, что я делал правильную работу. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы занялся любой другой деятельностью, но не этой. Ведь к тому, чтобы руководить исполнением приговоров, я шел почти 30 лет, сознание постепенно менялось по мере того, как работал в тюрьме. Когда только пришел в Хантсвилл, был простым стражником. А закончил свою карьеру "главным палачом" тюрьмы. Ведь убийство, даже узаконенное, ни на минуту не перестает таковым быть...