Исчезнуть бесследно: Интервью с криминалистом.
Черное Солнце
Совершить идеальное преступление, не оставив никаких следов - мечта любого нечестного на руку человека. Многие пытались это сделать, но все равно попадались. Может быть не хватало опыта, знаний, навыков, мозгов наконец? Реально ли это: не оставить никаких следов? На этот вопрос нам ответил эксперт-криминалист с более чем 20-летним стажем:
— Нет, конечно. Существует три вида следов. Материальные — когда мы касаемся какой-то поверхности руками, ногами, другой частью тела. Идеальные — когда мы кого-то видим и запоминаем, следы нашей памяти. И виртуальные — те, что оставляем в интернете: сайты, которые посещали, комментарии, которые оставляли, соцсети в которых зарегистрированы, пусть даже под вымышленным ником и т.д. Даже по стилю речи можно легко понять, кто перед нами: мужчина или женщина, примерно определить возраст, а порой даже город проживания.
— Говорят, есть преступники, срезавшие себе подушечки пальцев, чтобы не оставлять отпечатки. Поможет такая операция скрыть следы?
— Даже если вы сильно повредите подушечки пальцев, они все равно восстановятся, вплоть до уникальных папиллярных узоров.
— То есть легче пальцы отрезать?
— Легче надеть перчатки. Первое российское преступление, которое раскрыли с помощью отпечатка пальца, произошло в 1912 году. Об этом много писали в газетах, и преступники их тоже читали. Да, некоторые пытались срезать подушечки, выжигали их химическими препаратами. Но это все бесполезно, заметно и очень болезненно. А современный бандит ленив. Сейчас даже не вскрывают дверь с помощью отмычек, потому что системы защиты очень сложные, гораздо проще на улице кого-то поймать и потребовать кошелек или жизнь.
Но если вы все же совершили преступление, то какую-то волосинку, а потеряли. Можно все убрать и не оставить видимых следов, но это ничего не значит. Был случай — групповое изнасилование, в процессе к лицу девушки прижали подушку, на наволочке отпечаталась тушь и пристала маленькая ресничка. Преступники постель выбросили, девушку отпустили. Следователи наволочку нашли и по крохотной детали доказали вину тех людей.
— Что-то морально устарело в следствии? Например, схема “злой и добрый полицейский”, используемая почти в каждом детективе, еще работает?
— Злым и добрым полицейским до сих пор пользуются, и до сих пор люди ведутся. Причем бывает, прием использует один и тот же человек, играя роли поочередно. Устарели многие технические средства. За последние десять лет все стало цифровым и мобильным. А тактики следственных действий почти не меняются, ведь они основаны на психологии. Преступник до последнего надеется, что ему все сойдет с рук, он же умеет обманывать. И в итоге делает классические ошибки.
Есть, например, отличный прием, чтобы узнать, где у преступника тайник. Допустим, вы в доме спрятали наркотики, я прошу вас показать мне что-то в коридоре, в это время мои коллеги меняют расположение стола и стульев в комнате, сдвигают вазу, и, когда мы входим обратно, в том направлении, куда вы посмотрите в первую очередь, и будет захоронка. Вы поймете, что-то поменялось, и нужно удостовериться, что полицейские ничего не нашли.
— По-вашему, где грань между нашей защитой и проникновением в нашу личную жизнь?
— Самый дискуссионный вопрос — соотношение частного и публичного интереса. Существует такая вещь, как добровольная дактилоскопическая регистрация: каждый из нас может пойти в отделение полиции и сдать свои отпечатки пальцев. Когда рассказываю об этом студентам, все начинают смеяться. Каждый боится оказаться в данной базе, думает, что может сделать что-то плохое. Сам не сдавал, опасаюсь того же.
Тут внутренний конфликт: с точки зрения публичного интереса хочу, чтобы преступления быстрее раскрывались, с точки зрения частного интереса желаю остаться в тени. Извечный вопрос: готовы ли вы немного пожертвовать своей свободой, чтобы мир стал лучше? Здесь каждый сам принимает решение.
— Как становятся маньяками? Почему вдруг человек начинает убивать?
— Причина всего - тяжелое детство. Если анализировать уголовные дела, практически у всех серийных убийц в детстве была травма головы, иногда они получали ее, находясь еще в утробе матери. А вот Пичушкина качелями ударило. Я не говорю, что каждый травмированный головой, станет маньяком, но у большинства тех, кто совершал жестокие преступления, была такая проблема.
В Ростове-на-Дону есть лечебно-реабилитационный центр “Феникс”. Инициатор его создания - профессор Бухановский, именно он создал психологический портрет Чикатило, благодаря которому того поймали. После профессор решил, что надо исследовать ребят, рано проявляющих агрессию. Как-то к ним привезли мальчика 6–7 лет, признавшегося, что хочет убивать. У пацана обнаружили маниакальное влечение к насилию. Наблюдали его очень долго, около 10 лет, лечили, даже привлекали американских специалистов. Все понимали, растет маньяк, а что делать — непонятно. Ребенок не исправляется, привязывать к кровати его нельзя, наказывать — не за что.
В результате мальчишка сбежал и сразу совершил несколько убийств. Было много разговоров, нужно ли создавать новые лечебницы и пересматривать законодательство. Здесь опять произошло столкновение частного и публичного интересов: с одной стороны, мы не имеем права держать человека всю жизнь взаперти, с другой, если он и все вокруг понимают, что он маньяк, то почему нет?
— И до сих пор непонятно, как работать с такими детьми?
— Да, все очень сложно. Я недавно был в этом центре. Встретился с Александром Олимпиевичем, он сказал: «Видишь, мальчик сидит? Тоже убивать хочет». А мальчик внешне — одуван. Сидит, ножками качает.
— Вы сказали, что серийных убийц объединяет то, что они… милые. Действительно, если почитать дела, тот же Чикатило был тихим человеком, семьянином, руку на жену не поднимал, секс воспринимал только как средство продолжения рода. Почему так?
— Обычный человек, когда слышит слово “маньяк”, сразу представляет зловещий оскал, кровищу везде… Конечно, все не так. Маньяк внешне ничем не отличается от меня или от вас. Вот только придя с работы, вы думаете: “Книжку почитать или телевизор посмотреть…”, а он “ Кого убить: соседа или продавщицу в киоске?” Вы ложитесь спать, закрываете глаза и размышляете: “Куда поехать летом: на море или в горы?” А он: «Убить в парке или в квартире?»
Если почитать характеристики, то самая популярная фраза во всех протоколах: «Я бы никогда про него не подумал». Но мы все очень закрытые люди. У каждого есть потаенные желания, и они не проявляются внешне. Как тут быть?
Есть еще признак, по которому можно отличить потенциального маньяка: ему нравится издеваться над животными. Существует закономерная связь между серийниками и живодерами. Если у ребенка есть брат или сестра, он начинает их больно щипать, кусать, бить. Знает, что больно, но нравится на это смотреть, он наслаждается. Маньяки получают удовольствие от совершенного, для них это классно. В основе всего лежит удовольствие, не всегда сексуальное. Тот же Пичушкин славился тем, что ударял человека по голове и в рану вставлял бутылку или палку. Отличительная черта его преступлений. Говорил, что не испытывал эрекцию, но удовольствие все же получал.
— Может ли маньяк прийти к мысли, что это преступление последнее и пора завязывать?
— Для большинства маньяков убийство — вредная привычка. Все мы знаем, что курение, жирная еда, алкоголь — плохо. Убийца тоже понимает, его занятие — отвратительно. Но когда покуришь, выпьешь, поешь — хорошо на душе. И маньяку хорошо после того, что он делает.
Читаешь показания, многие говорят: «Хотел остановиться, понимал, что со мной что-то не так, спасибо, что вы меня поймали, я оставлял вам подсказки». Конечно, он сам никогда не придет и не скажет: «Ой, знаете, 40 трупов — это я!» Но будет делать все возможное, чтобы его вычислили, сознательно или бессознательно.
— Вы встречались с маньяками лично?
— Нет, слава богу. Но раньше хотел. Была даже идея написать в интернете посты типа «ребята, объявитесь, я вам помогу!» Потом решил, что меня уведет не в ту сторону. Зато недавно провел эксперимент ВКонакте. Зарегистрировался под именем молодого парня, знакомился с девушками, делал им комплименты. Уже спустя сутки многие были готовы приехать ко мне домой. В конце переписки писал что-то вроде: «Знаешь, я бы очень хотел с тобой пересечься, но кошка заболела, надо дома побыть». Больше половины предложили меня навестить, да еще и с кошачьим кормом.
Ужас состоял в том, что они собирались приехать к совсем неизвестному человеку, которого ни разу не видели и не слышали, не знали, правда ли его так зовут и он так выглядит.
Это очень страшно. Смотришь на маньяков — милые ребята, а начнешь узнавать их подноготную… Своим студентам советую не воспринимать это как реальность, иначе становится невыносимо. Тренируйте, говорю, свою психику: я в домике, а это фильм, самообман, иначе не выдержите.
Сейчас по этой теме диссертацию пишу: насколько в нашем мире все закономерно и случайно, только с криминалистической точки зрения. С первого взгляда кажется, все случайно, а начинаешь изучать — и понимаешь, к преступлению привела целая цепочка событий и результат закономерен. Очень интересно анализировать маршрут жертвы и маршрут преступника. Бывает, они уже встречались, но не обращали друг на друга внимания.
Объясняю это фатализмом. Почему именно в такой-то день человек сорвался? Ему сделали замечание? Но его и раньше критиковали. Случились неприятности на работе? И до того он с ними сталкивался. Толкнули в метро — вообще ерунда. Но негатив накапливался и вылился в закономерность. Интересная тема, но она на грани теории вероятности.
— Как оцениваете меру наказания для маньяков — пожизненное лишение свободы и смертную казнь?
— Считаю, надо сажать на всю жизнь, нельзя убивать. Нужно дать ученым возможность изучить этих людей. Если бы Чикатило не казнили, хотел бы с ним познакомиться, поговорить, как человек науки. Читал его дело, все 200 томов, но кажется, можно было бы задать еще много вопросов. И это мучает. Сейчас маньяки не такие интересные, то была классика.
— На ваш взгляд, в России нужен специальный отдел, который занимался бы только серийниками?
— Есть люди, которые специализируются на этой теме. Они не объединены, но если что-то происходит, создается специальная группа. В нашей стране своя специфика. Если посмотрим на другие государства, там многие серийные убийцы — высокоинтеллектуальные люди. А у нас часто как: перепил, убил впервые. Понравилось. Продолжил. В этих случаях убийцы оставляют миллион отпечатков пальцев, следов крови, документы даже забывают. И чтобы такое расследовать, не нужны специальные отделы.
— Полицейские-маньяки, о них ходит много слухов, но есть ли они на самом деле?
— Я не сталкивался, но тут может быть любой: полицейский, судья, врач. Такие истории случаются, и полицейские были маньяками, например Ангарский маньяк. У некоторых крыша ехала, как-то был случай, когда служитель правопорядка убивал для “галочки”, для отчетности. Ночью совершал преступление, а утром сам его раскрывал.
Любой человек любой профессии может стать маньяком. Другое дело, что сотрудники правоохранительных органов лучше знают, как скрывать следы. Когда читаю лекции, говорю: «Все то, что вы сейчас узнаете, можете использовать как во благо, так и во зло, вопрос вашего воспитания и правосознания».
Заметил: когда, например, проходим подделку документов, начинаю рассказывать: «Есть разные виды подделки. Во-первых…» Скукота! Глаза потерянные. Как только произношу фразу: «Если вам надо подделать такие-то документы…», — все сразу включаются, задают вопросы вроде: «А если мне нужно подделать подпись на зачетке, этой ручкой можно будет?» Или возникает вопрос «Как совершить», сразу становится интересно. Конечно, это педагогическая уловка для привлечения внимания, мы никого не учим совершать преступления.
— То есть в каждом из нас сидит преступник?
— Лично я убежден, каждый из нас готов совершить преступление, но при определенных условиях. Например, самозащита или защита близких людей. Тут героическая нотка, но мы же все равно говорим про убийство, следовательно, идея уже сидит в мозгу.
— Вы могли бы убить?
— Я маньяк с опытом. (Смеется.) Знаю, что на это никогда не пойду, думать периодически думаю, но с точки зрения научного интереса.
— Наверняка смотрите сериалы, или фильмы про следствие. Как реагируете на происходящее на экране?
— Мне смешно, фантастикой не очень увлекаюсь. Например - «След»: выезжает группа, в которой следователь, опера, эксперты, все они перед этим сидели и ждали, когда совершится очередное преступление - так не бывает. Как и то, что они чуть ли не по капле крови, оставленной на месте происшествия, сразу узнают имя и фамилию преступника. Но если в фильме нет сплошных перестрелок и рукопашных схваток, он никому не интересен. Если показать настоящую рутинную «бумажную» работу следователя с многочисленными документами, да и работу оперов, которые большую часть времени также сидят за бумагами, а не участвуют в погонях, смотреть такое кино никто не будет.
—А встречаются экспертизы объектов, которые раньше никем не изучались?
—Конечно, тогда приходится обращаться к новинкам специальной литературы, Интернету, практикуем совместный «мозговой штурм» с коллегами. Мою работу можно назвать настоящим квестом: она поделена на четкие этапы – приезд на место происшествия, обнаружение следов, их изъятие и дальнейший анализ. Бывают случаи, когда из сотни собранных следов полезными оказываются не более десяти. По ним и пишем заключение.
—Как выглядит рабочий кабинет криминалиста?
—Как обычная мастерская. В углу – полка для инструментов, рядом раковина с дезинфицирующими средствами, в дальнем углу - вытяжка. Многие входят, удивляются, ожидая увидеть научную лабораторию после небольшого взрыва. Но у нас принято убирать свои столы после каждой смены. Стараемся сохранять чистоту, работа на выездах – обычно дело грязное. Приходится сталкиваться порой с очень неприятными элементами. Что касается инструментов, они легко помещаются в маленьком шкафу. Криминалист выполняет, по сути, ювелирную работу, собирая по крупицам события из прошлого. Тем самым помогая следствию добыть нужные улики, а иногда и поймать злоумышленника по еще не остывшим следам.
—Вы обычно первыми прибываете на место преступления?
—Ой, как бы этого хотелось. Для криминалиста место преступления свято. Нам очень важно, чтобы все сохранилось в таком виде, в котором его оставил злоумышленник. Но в жизни, когда приезжаем, на месте уже работает полицейский патруль. А взвинченные хозяева уже успели прибраться, проверяя что пропало, что нет, затереть основные следы. Это часто затягивает процесс и мешает получить нужную информацию о грабителе
—Что вы посоветуете нашим читателям, если, не дай Бог, случится несчастье?
- Не важно, где вы обнаружили правонарушение. В квартире, в подвале или на садовом участке. Первое – позвоните на номер 112. Ни в коем случае не заходите на место преступления. Лучше подождать приезда патрульного экипажа вне зоны происшествия. Иногда полицейские приезжают не сразу, можно прождать довольно долго. Но поверьте, оно того стоит.
Когда вор забирается в дом, он, естественно, оставляет следы. Отпечатки обуви, не прилетел же он по воздуху. Злоумышленник нервничает, боится, что его могут поймать, в кровь выбрасывается адреналин, пульс повышается, и человек начинает потеть. Значит, растет количество выделяемых микроэлементов, которые впоследствии помогут получить более качественные образцы. Приезжая на место, заранее знаем, как мог действовать преступник, какие следы и где предположительно оставил.
—Кто или что мешает вашей работе?
—Человеческое любопытство. Всем хочется все знать, потрогать. Люди хотят быть нужными, иногда своим усердием мешая больше, чем помогая.
—Часто прибегаете к экспертизе ДНК?
На самом деле экспертиза ДНК редко необходима. В большинстве случаев хватает отпечатков пальцев, которые сверяем с базой данных. Если следы при дактилоскопической или трасологической экспертизе не дали нужных результатов, прибегаем к другим вариациям, к примеру, используем метод суперклея или цианакрилатную камеру.
—Это как?
—Специальная емкость (выглядит как обычный холодильник, но со стеклянной прозрачной дверцей), куда помещаются вещественные доказательства с предполагаемыми отпечатками, там они обрабатываются специальным веществом – цианакрилатом, по сути это суперклей. Лично мы используем, знакомый наверное, каждому Super attack, он есть на прилавках любого супермаркета. После обработки след фиксируется. Когда отпечатки стали видны, можем их сфотографировать, изъять на дактилоскопическую пленку и провести экспертизу. В таком виде образцы сохраняются несколько лет.
—Всегда ли нужны такие серьезные манипуляции с образцами?
—Конечно, нет. Самый простой способ увидеть отпечатки пальцев – осветить их. В нашем чемодане всегда наготове карманный фонарик. Если обычный свет не помогает, тогда прибегаем к более мощному излучению – люминесценции, ультрафиолетовой лампе. После того, как след найден, используем дактилоскопические порошки. Тут у каждого криминалиста свои предпочтения. Один предпочитает металлическую магнитную пыль, другой прикипел к немагнитным порошкам. Выбор большой. Сейчас, конечно, все сборы занимают гораздо больше времени. Помню, лет 20 назад приезжали на место и за час снимали все образцы. Сегодня выезды длятся по 6-8 часов, что довольно непросто.
—Бывают ли случаи с подменой вещественных доказательств?
—Да, и довольно часто. Из последнего, что расследовали: одна пара, продав свою машину за границей, вернулась сюда и подала заявление об угоне. Долго искали якобы пропавший автомобиль. Но когда аналогичные случаи стали повторяться, поняли, это система, смогли вычислить и арестовать жуликов.
—Работа криминалиста трудна и кропотлива. Но в жизни всегда есть место юмору, не так ли?
—Согласен. Веселые истории и рассказывать приятно, и вспоминать. Дело было в 90-е, когда в каждом отделении сидел свой постовой, который принимает вызовы. И вот дежурит молодой парень, почти без опыта. Поступил звонок от вопящей старушки о том, что у нее во дворе три трупа, он растерялся. Узнал у женщины только адрес, послал на место оперативную группу. Приехала толпа бравых мужиков, увидела посередине двора три куриные тушки. Смеялись долго. А вот для бабушки была настоящая трагедия.