Интервью с сапером ОМОН

Интервью с сапером ОМОН

https://t.me/richboi



-Как ты попал в саперы?

-Судьба. Работал в обычном отделе милиции, начинал с “мальчика по вызову”, “02”, круглосуточно. Была такая должность “дежурный по разбору с доставленными и задержанными”. Когда “02” набираешь, замученный офицер, максимум старший лейтенант, приезжает на происшествие: семейные скандалы разруливает, трупы описывает и пр. Год я отработал, мне не нравилось, собрался уходить. Поступил на “заочку” на философский факультет СПбГУ.


-Какой-то ты подозрительно умный для милиционера....

-Полно таких на самом деле, просто скрываемся. Поступил. Это,частично, стало причиной того, что из оперов меня попросили. Надо было разрешения спрашивать у руководства, чтобы получать высшее образование. А я парень борзый, сказал: “По конституции имею право свободное“.


-Погорячился.

-Погорячился, но не жалею. И случился поворот судьбы, совершенно невероятный. На территории умер сотрудник ФСБ. Поехал описывать труп. Приезжаю, стучусь в дверь вызвать понятых. Открывает задорный мужик. Сразу видно, из силовиков, “с огоньком”, начальник саперного отдела ОМОН. Мы побеседовали, в результате последовал мой перевод в Питерский ОМОН.


-Умеют с кадрами работать.

-Для меня ОМОНовцы были сверхлюди. Я “рукопашкой” не блистал, подвигов не совершал. Перевод был долгий. В мае пригласили, пособеседовали. Собеседование заключалось в разглядывании “Атласа минно-взрывных ранений”. Мотивирующий невероятно, с фотографиями: ноги, руки оторванные и прочие органы. Сотрудник смотрит на мою реакцию. Тут помогло, что в отделе милиции поработал, мой рекорд – шесть трупов в день. Картинки не вызвали у меня ужаса. Потом заместитель начальника отдела подошел и сказал: “ Один грамм тротила отрывает один палец, понял?” Говорю: “Понял”. – “Иди документы подавай”. Вот и все, 31 июля 2003 года я оказался в Питерском ОМОНе.


-И как там учат?

-Есть цикл военно-прикладных дисциплин. Город Брянск, замечательное место для страждущей мужской души, легенда для каждого сотрудника инженерно-технических отделов и отделений ОМОНа, которые нынче канули в лету.

Поскольку служил раньше, присутствовал при организации ОМОНа. Поступила разнарядка для всех подразделений, выделить людей для организации нового. Туда отправляли тех, от кого хотели избавиться. Отношение очень долго было специфическим.

Но избавлялись и от людей инициативных, коих в ОМОНе всегда в достатке. Для спецподразделения важны независимость позиций, неприятие авторитетов.


-А ты смотрел на минно-подрывное дело как на что-то людоедское или как на сферу приложения интеллекта?

-Было интересно. Отрабатывали психологически этот вопрос: “А зачем я здесь?” На него до конца не могу ответить до сих пор. Я мечтал стать палеоклиматологом. Но в 90-е это было равносильно самоубийству. Молодой, хорохоришься: да пусть моя жизнь кого-то спасет! Сейчас так однозначно заявить не готов.

Чем глубже в это погружаешься, тем больше вопросов и меньше ответов. Сначала вроде понятно, тут черное, тут белое. Тут свои, там чужие, “в атаку, ура”. Все, понеслась. Правильно, так и должно быть. Любые подобные действия и мероприятия, удел молодых. Тогда мы испытывали сопричастность к чему-то большому, настоящему, великому.


-А чему сначала учат, как поставить мину или как снять?

-Сначала учат кидать гранату. Психологический барьер. Не все кидали. Я, положа руку на сердце, гранаты только на картинке видел. А тут приводят на полигон, дают в руку, говорят порядок действий. После кольцо бросать нельзя, его положено сдать. По количеству шплинтов и колец предохранительных считают, сколько гранат сожгли. Их списать по-другому нельзя.

Выхожу на полигон, дают мне гранату, свето-шумовую. Не до конца нам доверяли. Мы тогда были чуть повзрослее, чем старшая группа детского сада. Нет, со всем пиететом, парни, красавцы, всех люблю и уважаю. Но надо признать, инфантилизма в нас выше крыши.


-У меня был наставник, сантехник, Вадим Иванович, сильно пьющий. Что-то я заматывал в очередном унитазе, он стоял рядом, смотрел и сказал: “Делай всегда хорошо. Плохо само получится”.

-Да, так и учился метать гранату. И понеслось. Довольно интенсивный курс. Надо буквально за два месяца успеть из людей сделать саперов, плюс преодоление психологических барьеров. Первую неделю - “пугалки”, не нарочитые, не специальные, из жизни. Были случаи, когда люди уезжали, собирали вещи и говорили: “Ребята, это не мое. До свидания”.


-С возрастом на такое смотришь несколько иначе.

-Да. Начинаешь соизмерять свои силы. Это молодой пуленепробиваемый весь, “ха-ха, да мы все можем”. А чем старше, понимаешь, что предел есть. Я и ушел потому, что почувствовал, вот он - предел, больше вреда приношу, чем пользы и уже пора.


-Чему тебя учили, например?

-Постановке минных полей, снятию мин.


-А вот сразу про постановку минных полей. Ты получаешь приказ где-то их поставить. Приказ письменный?

-Зависит от ситуации. Если все делать как положено, ничего не сделаешь. Мне повезло, я не воевал по-взрослому. Был в горячих точках, но они к тому времени уже остывали. Мы там хулиганили по–всякому. Случались и задачи серьезные. Но это уже было не в том виде, слава Богу, чтобы по ночам что-нибудь являлось.


-Ты поставил мины, на карте как-то отмечаешь?

-Конечно.


-А карту куда-то сдаешь?

-Периодически сдаешь товарищу, который тебя сменяет. Когда в народном хозяйстве работал на Ближнем Востоке, тоже довелось увидеть карты минных полей на Ирано-Иракской границе, у нас академики по сравнению с тем, что там.


-А мины какие?

-Пехотные, танковые, транспортные. Учат тебя по полному курсу, в соответствии с учебником сержанта инженерных войск.


-А нынешняя мина, железная, пластмассовая, обнаруживаемая, не обнаруживаемая? Извлечь можно, не извлекаемая? Мина под миной?

-Лучше ничего не извлекать, мина - это сюрприз.


-Если ты сам поставил, приблизительно знаешь, где, что. А чужие как снимаешь?

-Свои поставил, знаешь точно. Ставили небоевые, “сигналки”в Чечне, до сих пор помню, где они стояли, могу закрыть глаза и пройти.


-А мина-ловушка?

-Есть некий комплекс мероприятий, связанный с превентивными мерами. Если подозреваешь, что здесь что-то есть, не фиг туда идти. А если очень надо, то дистанционно можно отработать.


-Веревочку привязать?

-Да. Ничего умнее не придумали с тех пор. Чем проще, тем лучше.


-А труп с гранатой Ф-1 под мышкой?

-Веревочкой привяжи за ногу, подергай. Ничего нового. Тем более труп, ему все равно. Можно пострелять, еще что-нибудь сделать. Какие-то активные действия, не вовлекая свои конечности в процесс. Издалека. Чем дальше, тем лучше.


-А костюмы есть, которые спасают?

Есть наши костюмы замечательные, на западе - их косУ тюмы. Что-то у наших хорошо, что-то у них, что-то у них не доработано.


-Такой костюм может удержать, какой заряд?

Если граната Ф-1 взорвется рядом, можно выдержать.


-Он из чего, кевлар?

Кевлар, многослойный. Причем у них девятое или десятое поколение этих костюмов. Он очень комфортный, западный. Наш потяжелее, порядка 40 килограммов. У нашего в комплекте замечательный шлем. Когда-то был штурмовой шлем, “Маска Щ”, тяжеленный. Сейчас современные, поинтереснее. Но поговорим о старых. Там все классно, главное не застегивать подбородочный ремешок потому, что голова улетит вместе со шлемом.


-У немцев шлемы с рогами были. Все думали, что рога, а на самом деле штыри, на которые лобовая пластина надевалась. Чтобы башку не пробила пуля. Ломало шеи, когда попадало. 

-Частая история, когда разработчики забыли, что в этом всем человек должен поместиться. А у человека кости, хрящи и прочие штуки. У них костюм легче, я рискну предположить, он меньше защищает. Но в нем работать удобнее. У него классное качество, если ты вдруг загорелся, можешь снять одним движением. С нашим костюмом, если загоришься, надо вызывать наряд пожарных, чтобы потушить. 

Когда работаешь с каким-то предметом, не знаешь, что там внутри. Не обязательно взрывчатка, может быть зажигательный состав. На мой взгляд, парни, которые подходят к объекту, уже подвиг совершают, сами себя преодолевают. За 11 лет службы такую статистику составил, на чем-то большом и глобальном редко подрываются. Спотыкаются на малом, ерунде. У нас это обычно случалось на порохе.


-Порох, в смысле пороховой заряд?

В Питере был аттракцион у бомжей, порох сдать и уехать к “хозяину” зиму перезимовать. Это все копилось, его надо уничтожать, списывать, утилизировать. Приезжали, утилизировали. Порох, не взрывчатка, чего там. Пум, и нет бровей. Пусть парни не обижаются, большой секрет, наверное, выдал. Мы, это не афишировали никогда, но пантенол, солазол в холодильнике всегда стояли.

Когда работаешь долгое время с взрывчаткой, порох психологически не воспринимается и люди расслабляются. А расслабляться в нашем деле нельзя. Есть всякие поговорки: “сапер ошибается один раз”. На самом деле трижды. Первый раз, при выборе профессии. Второй раз, обычно, при выборе жены. Ну, а третий лучше не ошибаться. Есть такое правило: “Каждый раз, как первый раз”. Каждый раз идешь, надо себя заставлять думать, что это твоя первая работа. Тогда все нормально. Здоровый адреналин, здоровый страх. Ты его преодолеваешь, но чувствуешь. Он должен быть твоим союзником, а не врагом. Не паника, опасливость. Если ты это потерял, пора, брат, пора.


-А такое сами понимают или как?

Кто понимает, кто нет.

Report Page