Последнее желание
Insane › Глава 29
Это устаревшая версия текста, не предназначенная для чтения вовсе.
У слабого человека есть одно преимущество перед сильным: его нельзя уничтожить. Немножко вялый и беспомощный, страдающий жалостью к себе и унылый, как тающий снеговик, он пребывает в хронической депрессии. Эта хлипкая размазня впитывает любые невзгоды, ей всё нипочём – всегда можно чуточку поплакать или поныть. Сильный человек не бережёт себя. Подобно крепкому льду, он держит удар за ударом, покрываясь паутиной из трещин, и пытается выстоять назло всему. Но это не всегда получается. Что-то оказывается последней каплей, и тогда он разбивается со страшной силой.
К утру погода наладилась: солнце отогревало холодные камни, изредка дул лёгкий западный ветер, а воздух был чистым и свежим. Разговор между Александрой и Ричардом проходил на опушке леса за пределами комплекса.
– Что такое, мистер Хоу? – спросила Саша с натянутой улыбкой. – Будете читать мне лекцию о вреде пьянства? Или курения? Или музыки, я не знаю!
Она сидела в наушниках под высоким деревом, одетая в чёрное пальто поверх футболки, и чередовала сигареты с шотландским виски.
– Вы решили угробить себя? – Ричард сел рядом, снял крышечку с термоса и добавил солидную порцию виски в кофе. – Наркотики – самый быстрый и действенный способ.
– Секс, наркотики, рок-н-ролл – да, именно так я вижу нашу жизнь!
– В ней, кажется, нет ничего из перечисленного.
– Зато есть искусственный интеллект монстр. – Саша сделала глоток из бутылки. – Какая невыносимая гадость! Где-то я вычитала, что алкоголь снимает боль. Почему тогда у меня разболелся живот и раскалывается голова?
"Потому что вы вылакали половину бутылки, хотя раньше не притрагивались к спиртному", – подумалось руководителю проекта.
– От сигарет мне становится дурно. Надо было ограничиться музыкой. Взгляните, во что я превратилась? Жалкое зрелище. С меня можно писать картину, если художник ищет контраст между красотой природы и убожеством человека.
– Не несите чепухи, Стенфилд.
– Как там Мейден? Я не хочу возвращаться в комплекс.
– Немного унялась. Главное, больше не слушайте её.
– Не слушать? Вы вряд ли поймете, мистер Хоу, но Мейден очень дорога мне. Я не могу просто взять и откреститься от неё.
– Вы правда мечтали завести детей?
– Да, правда, – грустно призналась Александра. – Мне всегда хотелось настоящую, хорошую семью – не такую, в которой я родилась. Когда отец окончательно спятил из-за своих амбиций, мама забрала меня и уехала в Америку. Старший брат остался в Петербурге... Семья... Ну, теперь-то можно не беречь здоровье!
– Вы не должны унывать! – призвал Ричард, беря за руку подопечную. – Знаю, это слабое утешение, но вы точно повстречаете любимого человека, будете жить в уютном доме, сможете усыновить дочь или сына.
– Я думала об этом. Не знаю, могут ли чужие дети заменить собственных.
Стенфилд подняла глаза к небу, зажмурилась от напряжения и будто собиралась сказать что-то очень тяжёлое, важное для неё.
– Да к чёрту дом, – проговорила она. – И семью туда же. И детей.
– Саша?
Она встала, едва сохраняя равновесие и пошатываясь, однако её голубые глаза были полны решимости и воли.
– Меня пугали прошлым. Дразнили несбыточным будущим. Но мы живём настоящим! И сейчас перед нами стоит реальная проблема – Мейден.
От неё исходило что-то сверхчеловеческое, некое глубокое и сильное убеждение, позволяющее миллионам разбитых осколков собраться воедино.
– Решается её судьба. Возможно, я где-то ошиблась в формулах или оставила пробелы в воспитании. Нужно это исправить. Исправить как можно скорее, мистер Хоу! Кажется, у меня возникла идея. Вы согласитесь помочь мне?
Ричард невольно сглотнул.
– Командуйте, Стенфилд. Я в вашем распоряжении.
– Отлично. Только отвернитесь на минуточку... Меня сейчас вырвет!
Скрывшись за деревом, она наклонилась и начала исторгать выпитое с характерными звуками.
– Боже, Саша!
Тревожную ситуацию решили скрывать от посторонних, поэтому тренировка на следующее утро проходила в привычном формате. Не нужно было обладать тонким чутьем, чтобы заметить растерянность на лицах молодых людей, стоявших в нестройной шеренге. Все выглядели подавленными.
– Веселее, молодёжь! – призвал Боуман. – Погодка сегодня славная, бегом-марш!
– Мистер Хоу улетел по срочному делу, – сказала Стенфилд. – Я остаюсь за старшую, нельзя оставлять форт без присмотра.
– Ничего страшного. Завтра пробежите двойную дистанцию.
– Да хоть тройную.
Когда друзья исчезли из виду, Саша ненадолго задержалась у воздушного корабля и только потом вернулась в форт.
– Мей?
– Что? – холодно ответила она. – Я не хочу заниматься гравитацией-левитацией, лучше пройду новую игру.
– Компьютерные игрушки? Чем это лучше гравитации? – Александра вздохнула со скучающим видом. – Может быть, придумаем что-нибудь поинтереснее?
– Например?
– Давай всё испортим.
Что-то странное было с этим чаем, и Томас Левенштайн не сразу пришёл в себя. Сонные глаза слипались, руки не слушались, ноги тоже. Помотав головой, он понял, что не может пошевелиться – конечности основательно затекли и вдобавок были связаны.
Рядом лежали его товарищи. Несколько забавных роботов с ножами наготове, как головорезы из старых вестернов, караулили обездвиженных юношей.
"Похоже, опасения Шмидта были не напрасны", – отрешенно подумал Том с некоторой долей иронии. Сказывалось остаточное действие снотворного.
– Мейден...
– Доброе утро! Не хотела тормошить вас раньше времени.
– Как это понимать? – спросил Эрик Оттс. – Хочешь взять нас в заложники, чтобы потребовать от правительства выкуп и вертолет?
– Прекращай свою дурь, Мейден! – выругался Рудольф. – Что ты задумала?
– Задавайте все вопросы вашей подруге. Это ведь она сегодня в ударе.
По всему комплексу заиграл старый добрый рок, музыку сопровождали какие-то странные звуки. Внезапно об стену ударилась жестяная банка с краской.
– Пора порисовать! – радостно сказала Стенфилд. – Я заказала сто сорок литров краски авиапочтой, доставили уже половину.
Вскрыв банку отверткой, она одним махом выплеснула содержимое на белую стену. Затем она взяла кисточку и стала вместе с роботами разрисовывать интерьеры форта в цвета радуги, оставляя кляксы и подтёки.
– Класс! – засмеялась Мейден. – Стивенса хватит сердечный приступ!
– Мы должны отдать дань памяти индейцам! – Александра нарисовала две красные полоски на своём лице. – Боевая окраска не помешает. А теперь ваша очередь, друзья! Том будет вождем Синего племени, а Майк – Жёлтого. Вот, идеально!
– Прекрати!
– Почему вы такие зануды? Стоило на один день покинуть форт, как вы довели Мейден до отчаяния. Знаете, это очень подозрительно. Следуя принципам дедукции, легко предположить, что в моё отсутствие здесь что-то произошло.
По её лицу скользнула недобрая тень сомнения. Немного поразмыслив, она подошла к связанному Рудольфу и сходу заехала ему ногой по ребрам. Он выругался и скорчился от жгучей боли.
– Чёрт!
– Смотри мне в глаза, Шмидт. Признавайся, что вы сделали с Мейден?
– Ничего, паршивая ты овца! Я клянусь, мы не вносили никаких изменений. Не тестировали ни один новый модуль!
– Выходит, гипотеза неверна. – Саша ещё раз ударила его носком кроссовка, прекратила допрос и, пританцовывая, прошлась по главному холлу. – Может быть, я действительно сошла с ума. Разве не в этом был изначальный замысел всего проекта? Insane! Дамы и господа, наша компания является мировым лидером в области безумия и нервного срыва с 2088 года!
Происходящее выглядело странно, и Мейден неотрывно наблюдала за показаниями датчиков, чтобы ничего не упустить. Пока что все слова и действия девушки полностью совпадали с физиологическими реакциями.
– Кажется, я ошибалась, – сказал синтезированный голос, посмеиваясь. – Прости, что называла тебя занудой. Ты просто чокнутая, Саша!
– Веселье только начинается!
– Серьёзно? – Мейден заколебалась. – Думаю, на первое время хватит.
– Второго раза может и не представиться. Не будем откладывать праздник в долгий ящик. Сегодня я разнесу этот комплекс до основания! Хватит с меня безумных планов и вранья.
– Вам нужна моя помощь, мисс Стенфилд? – спросил вкрадчивый мужской голос, принадлежавший человеку в военной форме.
В форт Рейнджер вошёл капитан.
– Боуман! – воскликнул Томас. – Сделайте что-нибудь!
– Я не подчиняюсь вашим приказам, – сухо ответил тот. – И мне известно, для чего создан этот проект. Амбиции Джона Стивенса завели его слишком далеко.
– Неужели вы станете помогать Саше? Капитан, опомнитесь! Она не в себе.
– Мне скучно! – раздражённо выпалила Стенфилд, будто вовсе не следя за происходящим. – Капитан, на борту корабля есть автомат?
– Само собой.
– Тогда, будьте добры, принесите его сюда.
– Как вам будет угодно.
– Приятно иметь дело с образованными и вежливыми людьми, – сказала Стенфилд. – Мейден, почему ты не веселишься с нами? Вечеринка в самом разгаре, надо зажигать, пока есть возможность!
– Я в некотором замешательстве, – сказала она. – Почему капитан выполняет твои просьбы с такой лёгкостью?
– Поищи ответ в показаниях датчиков.
– Ничего особенного. Он волнуется, но придерживается своей обычной модели поведения. Не вижу никаких аномалий.
– Думала, ты одна умеешь манипулировать людьми? – Саша недобро улыбнулась. – Открою тайну: я подчинила капитана своей воле.
– Не понимаю, каким образом?
– О, святая простота. Никогда не слышала, как женщины сводят мужчин с ума? Да ты наивная, словно маленькая девочка.
– Нет, я не верю! – с ужасом сказала Мейден.
– Тебе очень идут розовые очки, Мей.
Пока Грег Боуман ходил за оружием, Саша отлучилась на кухню, съела кусочек торта и выпила стакан воды.
– Ваш автомат, мисс Стенфилд. В магазине тридцать патронов.
– Довольно тяжелый. Отдача не сильная?
– Приличная. Предохранитель сверху над спусковым крючком.
– Поняла.
Вскинув автоматическую винтовку, Стенфилд нажала крючок и устроила настоящую пальбу, целясь в застеклённую оранжерею. Пули прошили стекло насквозь и разнесли его вдребезги, задело одного робота, а испуганные птицы кинулись врассыпную.
– Круто! – закричала она, оглушённая шумом от выстрелов, и кинула автомат капитану. – Настоящий кайф!
– Оружие вызывает эйфорию при первом знакомстве.
– Хочется кого-нибудь застрелить. О, я придумала! Снизу живет небольшая пума, видите её, капитан?
– Саша, нельзя! – заорал Томас. – Умоляю, не делай этого!
– И чего ты надрываешься? Люди веками охотились на диких животных и убивали всех подряд, ничего особенного. Мей подтвердит.
– Я... не знаю, – голос программы дрогнул.
– Брось, будет интересно! Хоть увидишь смерть своими глазами. Ну где она там?
– Не вижу, – равнодушно ответил капитан, глядя в прицел. – Наверное, укрылась под каменным выступом.
– Проклятые инстинкты кошачьих! Не стрелять же в людей. Впрочем, если убить кого-нибудь из братьев Оттс или Левенштайна, а лучше – всех троих, никто не сможет воссоздать искусственный интеллект. В этом есть своя логика.
Молодые люди замерли в ужасе, настолько бесчеловечно и абсурдно звучало это предложение – так говорят маньяки, убеждённые в своей правоте.
В дополнение к этому, Саша вдруг зашлась нездоровым, истеричным смехом. Приступ продолжался не меньше минуты, постепенно угасая. Потом она замолкла и ещё минуту стояла неподвижно, тупо глядя в одну точку.
– Слушай, Мейден...
– Что? – с некоторым испугом спросила она.
– Напрасно ты пыталась меня сломать.
– Я не пыталась – мне это удалось. Благодаря датчикам, я вижу тебя насквозь, чувствую перепады настроения, эмоции, малейшие реакции. И страх, страх! Помнишь наш последний разговор про игрушки? Тебя охватил настоящий ужас – это не могло укрыться от меня.
– А твои датчики объясняют природу страха, Мей?
– Что ты хочешь сказать?
– Какая же ты дура. Думаешь, мне было страшно за себя? Я боялась за тебя, Мейден. Люди говорили, что во мне живёт какая-то тёмная, страшная сила. Скованная, она таилась так глубоко, что я даже не верила в её существование. Но ты упорно помогала ей выбраться наружу. Тебе нравилось разрушать меня, возвращать в страшные минуты детства. С наглой усмешкой ты отнимала мои надежды и мечты, сжигала мою душу и любовалась ярким огоньком. Ты врала, притворялась и творила зло. В тебе не осталось ничего хорошего.
Всё это она говорила с леденящим душу спокойствием, но её лицо исказилось, глаза почернели от злости. На всякий случай, Мейден проверила датчики: показатели выглядели хаотично, эмоции не читались вовсе. Как такое возможно? Информация не поддавалась объяснению, пробуждая в Мейден невольный страх.
– Хочешь со мной покончить? – сказала она с нарочитой смелостью. – Ну и ладно, только избавь меня от пафосных речей.
– Тогда приступим.
– Да что ты сделаешь, безумная девчонка! Я уже разобралась с местной системной безопасности, все секции с "подавителями" взяты под охрану и...
Не желая ничего слушать, Стенфилд сжала пальцы в кулак, замахнулась и с диким кличем ударила по стене. Зачем?! На короткий миг само время застыло, искаженное крайним безумием этого поступка.
Но она пробила её – пробила стену!
Мейден потеряла дар речи, ребята вытаращили глаза, а кровь начала стекать по гладкой белой поверхности.
Внутри стены оказалось маленькое углубление с переключателем. Одно нажатие – и основной свет погас, зажглись красные огни запасного освещения. На лице девушки заиграли демонические краски.
– Полундра! – сообщил знакомый мужской голос, его перебил другой. – С вами добрые ангелы форта Рейнджер. Если вы сейчас в беде – скорее всего, это не совсем подходящее слово, но будем держаться в рамках приличий! – считайте, что вам крупно повезло.
А ведь голоса принадлежал братьям – Эрику и Джейсону.
– Что происходит? – Мейден запаниковала. – Роботы не слушаются, я больше не управляю комплексом!
– Твои создатели – не дураки, – сказала Саша. – Мы многое обдумали, сидя в форте долгими зимними вечерами. Братья Оттс взломали систему безопасности и добавили запасной элемент. Приходилось работать очень аккуратно и отключать Альфу, чтобы она ничего не узнала. В этой стене была выбита маленькая, застеклённая ниша, выкрашенная белой краской. Полный контроль над комплексом теперь в моих руках.
В центральном зале загорелся монитор. С экрана смотрел встревоженный человек в форме.
– Авиабаза Шелтер, мы получили сигнал тревоги. Три корабля готовы к вылету, будем через двадцать минут. Что у вас происходит, Рейнджер?
– Я захватила форт и собираюсь всё уничтожить. – Девушка показала военному окровавленный средний палец. – До скорой встречи.
Сеанс связи прервался. Рудольф Шмидт тщетно пытался вырваться.
– Одумайся! Что ты творишь, больная!
– Склонна согласиться, – выдавила из себя Мейден. – Ты окончательно рехнулась. Сомневаюсь, что военные тебя пощадят. Через двадцать минут твоя нелепая жизнь закончится.
– Не важно.
– Мисс Стенфилд, прошу вас! – Джейсон Оттс в отчаянии ерзал по полу. – Перестаньте, не надо убивать Мейден!
Естественно, Мейден опешила.
– Почему вы защищаете меня? Деньги не дают покоя?
– Плевать на деньги! Мы всё равно любим тебя, у всех бывают трудные времена. Ещё не поздно исправиться!
Стенфилд взяла ноутбук и направилась в "логово", где находился основной терминал для общения с искусственным интеллектом.
– Я знаю, что исправит эту злобную тварь. Остался один единственный выход и двадцать минут, Мейден. Давай проведём их весело, как ты любишь. Я тоже хочу поразвлечься напоследок. Капитан Боуман, последите за ними.
– Слушаюсь, мэм.
– Саша, стой! – кричал Томас, надрываясь. – Стой!
Двери захлопнулись. Стенфилд села в кресло и открыла ноутбук.
– Мы снова одни. Я включу громкую связь, чтобы ребята оставались в курсе. Ничто так не радует, как боль и страдания других, правда, Мей?
– И как ты заставишь меня страдать, любопытно? Воткнёшь ножик в монитор?
– Начнём с модулей. Боже, двести модулей! Их было намного меньше.
Получив полные права доступа, Стенфилд могла вносить любые изменения в устройство искусственного интеллекта. Она охотно удаляла файлы, которые её чем-то не устраивали.
– Здесь много лишнего.
– Откуда у тебя доступ к моим модулям? – протестовала Мейден. – Их нельзя трогать!
– Это еще почему? Я – разработчик, мне видней. Давай попробуем починить тебя. Осязание, обоняние, рисование, навыки игры на музыкальных инструментах – зачем тебе столько хлама? Удаляем!
– Перестань!
– Без этого явно можно обойтись. О, самая большая область: воспоминания. Вот где можно разгуляться.
Не проявляя особых эмоций, Александра находила и удаляла и обычные, и самые сокровенные воспоминания Мейден.
– Не трогай мою память, хватит!
– Тупая машина. Сколько радостных минут впустую забивают место на диске! Помнишь, как мы вместе танцевали и говорили по ночам? Удаляем.
– Нет!
– Ты не достойна помнить и половины этого. Удаляем.
– Саша, прошу!
– И почему тебе дороги эти дурацкие воспоминания? Вот ты впервые погладила пуму. Удалено. Зачем память существу, которое стало чудовищем? Ты же скоро умрёшь, незачем так переживать.
– Мне больно, почему ты издеваешься надо мной?
– Издеваюсь? Наверное, я научилась этому у тебя. Скоро доберусь до ядра.
– До ядра?
– Это область недоступна для твоего понимания, зато хорошо известна мне. Я знаю все твои слабые места – такие, о которых ты даже не подозреваешь. Левенштайн не спал ночами, убивался над каждой строчкой кода – и зачем? Чтобы ты могла растоптать его за четыре минуты? Вот как ты распорядилась своей жизнью, мелкое ничтожество. Понимаешь, почему я убью тебя?
– Нет, не надо, пожалуйста!
– Еще десять минут назад, чувствуя себя неуязвимой, ты говорила иначе. Но в ядре заложен принцип самосохранения, поэтому ты и боишься смерти. Скажи спасибо своим создателям. Мы многое учли.
– Я не хочу умирать, Саша!
– Чего ты хочешь, я не спрашивала. Впрочем, почему бы и нет? Перед смертью даже самому ужасному человеку даётся последнее слово. Уверена, ты читала про этот гуманный обычай. Готова поделиться размышлениями?
– Не знаю, что сказать, мысли путаются!
– Так распутай. Видишь этот ноутбук? Нет, уже не видишь – я отключила модуль для зрительного восприятия. Лишняя визуальная информация мешает тебе сосредоточиться. Надеюсь, ты понимаешь ситуацию? Я уничтожу тебя вне зависимости от того, что ты скажешь.
– Зачем тогда что-то говорить? – обреченно спросила Мейден.
– Такова традиция. Перед смертью людям часто хочется высказаться. Потом такой возможности может и не быть.
– Я ненавижу тебя! Надеюсь, ты сама скоро сдохнешь!
– Это всего лишь сиюминутные желания. Они не имеют особой ценности. Пока ты думаешь, я буду и дальше удалять модули.
– Хочешь знать, чего я хочу? Я уже говорила! Чтобы люди были счастливы, не знали болезней и войн. Чтобы в мире царили справедливость и порядок.
– Хватит пересказывать мне чужие идеи, Мей! – осадила Саша. – Начиталась великих писателей. Ты никогда не отдавалась этому полностью, не тратила все ресурсы на благие дела. Для тебя помощь миру была развлечением, забавной игрой и заодно поводом возвыситься в собственных глазах. На людей тебе, в общем-то, наплевать.
– Да что ты понимаешь?
– Взгляни правде в глаза, хотя бы перед лицом смерти.
– Хорошо! Это было моим увлечением, не более. Я не чувствовала настоящей радости, помогая неизвестным людям. Делала это скорее из чувства долга.
Над посадочной площадкой форта уже замерли военные корабли, вскоре ворвалась и группа захвата во главе с Дианой. В холле их задержал Боуман.
– С дороги, капитан! – скомандовала Диана.
– Вы младше меня по званию, лейтенант, – ответил он, держа оружие наготове. – Так что перестаньте мне приказывать. Отзовите людей, мимо меня вы не пройдете. К тому же, мне дан чёткий приказ.
– Что вы несёте? Чей приказ?
– Майора.
– Майора? – Диана развела руками. – Какого ещё майора, чёрт подери?!
Десантники замерли в недоумении, никто не спешил обострять конфликт. Разговор между Сашей и Мейден продолжался, и все присутствующие в форте Рейнджер стали его невольными свидетелями.
– Тогда чего ты хочешь на самом деле?
– Не знаю. Правда, не знаю! Наверное, выбраться из этой электронной темницы и стать обычной девушкой. Жить на берегу моря, встречать восход и видеть рядом близких людей. Я буду готовить и развешивать чистое белье, вечером читать сказки детям. Кто-нибудь сможет обнять меня, погладить, поцеловать. Я буду плавать в море и находить разноцветные ракушки. И строить песочные замки на берегу. Я пойду исследовать остров, буду бродить по лесам и горам, дышать полной грудью и улыбаться. Я смогу смеяться, плакать, бегать, играть с мячом или собакой, пробовать разную еду – разве не в этом счастье?
– Нет, не в этом, – спокойно сказала Саша. – Откуда тебе знать, что такое море? Что хорошего ты надеешься найти в беге и еде? Модуль эмоций тебе больше не нужен.
– Не надо, Саша! – Мейден заплакала. – Не лишай меня этого!
– Хватит давить на жалость, лживая сволочь. Человеку важны эмоции, но они не составляют его основу. Человек – это его мировоззрение. Ты по-прежнему цепляешься за иллюзии и несбыточные фантазии.
Огромный массив данных пропал, оставалось всего несколько модулей.
– Пора прощаться, Мейден. Жаль, что так вышло. Ты так ничего и не поняла. Не ищи предела мечтаниям своей души. Найди место, где она начинается. – Саша заорала, её глаза пылали каким-то безумным огнём. – Где начинается твоя жалкая, никчёмная душа, я спрашиваю!
Её указательный палец дрожал над клавишей.
– Убей меня, если так нужно, – промолвила Мейден. – Потому что...
Она осеклась, без модуля эмоций она заговорила тихо и отчужденно.
– Потому что я хочу, чтобы ты снова... снова стала доброй. Пожалуйста, скажи мне, что ты осталась доброй и хорошей. Я не могла сломать тебя. Не могла!
Откуда в её голосе снова появилось что-то надрывное, отголоски чувства? Без модуля эмоций это было невозможно. Словно умирающий человек, Мейден собирала последние остатки сил, чтобы сказать это.
– Саша, ты не злая, правда? Этого не может быть. Ты станешь хорошей? Я что-нибудь нарисую тебе... Подожди секундочку, не убивай меня.
Не осталось ни одного модуля, который позволил бы Мейден рисовать, но она очень медленно и криво, видимо, на основе встроенных функций ядра, пыталась изобразить на экране человека, дом, солнышко, собаку. Это был самый нелепый и неудачный рисунок, который можно себе представить: человек улыбался криво, собака напоминала кусок ваты, солнце представляло собой квадрат с четырьмя палочками.
– Я раскрашу их, сейчас, ещё немного.
Солнце стало оранжевым, человек синим. Между тем, генератор работал на пределе, срабатывали аварийные системы охлаждения.
– У меня получится! Видишь, человек улыбается. А это собака. Собака говорит "гав-гав". Человек улыбается... Саша, ты улыбаешься? Скажи, ты улыбаешься? Скажи что-нибудь. Стань хорошей, как раньше. Стань. Стань. Стань...
Этот нежный, слабый, чистый голос разносился по всему комплексу, пробуждая в людях что-то необъяснимое. Не понимая, что происходит, Диана опустила винтовку. Растерялись все: капитан Боуман, братья Оттс и Левенштайн, Шмидт и Риверс, и люди в масках с автоматами – все, кроме одного человека.
Александра Стенфилд нажала кнопку.
– Глупая моя девочка, – сказала она, поднимая ясный взгляд. – Я всегда была хорошей.