Инферно

Глава 63

Роберт Лэнгдон переписал спиральный текст с маски на бумагу, чтобы удобнее было в нем разбираться.
Сиена и доктор Феррис подсели к нему, и Лэнгдон старался не обращать внимания на затрудненное дыхание и беспрерывное почесывание доктора.
Он здоров,
убеждал себя Лэнгдон, пытаясь сосредоточиться на тексте.
О вы, разумные, взгляните сами,
И всякий наставленье да поймет,
Сокрытое под странными стихами…

— Как я уже говорил, — начал он, — первая строфа в стихотворении Зобриста дословно воспроизводит строфу из «Ада» Данте — он предупреждает читателя, что за словами кроется более глубокий смысл.
Аллегорическая поэма Данте настолько насыщена завуалированными отсылками к политике, религии и философии, что Лэнгдон советовал студентам изучать итальянского поэта примерно так, как изучали бы Библию, — читать между строк, отыскивать глубинный смысл.

— Специалисты по средневековой аллегории обычно пользуются при анализе двумя категориями — «текст» и «образ». Текст — буквальное содержание произведения; образ — символическое наполнение.
— Ага, — с энтузиазмом подхватил Феррис, — раз стихотворение начинается с таких строк…
— Это значит, — перебила его Сиена, — что поверхностное чтение даст нам только часть его смысла. Подлинный смысл нам не откроется.
— В общем, да. — Лэнгдон обратился к тексту и продолжал читать вслух:
Ты дожа вероломного ищи

 —
Того, кто кости умыкнул незрячей,
Того, кто обезглавил жеребцов.
— Так, с безголовыми конями и костями слепой у нас неясно, но, видимо, нам предлагают найти какого-то конкретного дожа.
— Наверное… могилу дожа? — предположила Сиена.
— Или статую, или портрет, — ответил Лэнгдон. — Дожей нет уже несколько веков.

Дожи в Венеции играли ту же роль, что герцоги в других итальянских городах-государствах, и за тысячу лет, с 697 года, их сменилось больше сотни. Правление их прекратилось в конце восемнадцатого века с наполеоновским завоеванием, но их великолепие и могущество до сих пор остаются увлекательной темой для историков.

— Как вы, наверное, знаете, — продолжал Лэнгдон, — две главные туристические достопримечательности Венеции — Дворец дожей и собор Сан-Марко, построенные дожами и для дожей. Там похоронены многие из них.
— А вы знаете, какой дож отличался каким-то особенным злодейством? — спросила Сиена.
Лэнгдон взглянул на строку, вызвавшую вопрос: «Ты дожа вероломного ищи…»

— Такого не знаю, но в стихотворении говорится не о злодействе, а о вероломстве, то есть предательстве. Это разница — особенно для эпохи Данте. Предательство — один из семи смертных грехов, самый тяжкий, и наказание за него — последний, девятый круг ада.

Предателем для Данте был тот, кто изменил доверившемуся. Самое известное и злодейское предательство в истории — предательство Христа Иудой, и Данте считал его настолько гнусным, что отправил Иуду в самую сердцевину ада, место, названное по имени самого подлого его обитателя Джудеккой.
— Так, — сказал Феррис, — значит, мы ищем дожа, совершившего предательство.

— И это ограничит нам круг претендентов, — поддержала его Сиена. Она посмотрела на стихи. — Но следующая строка… «Кто обезглавил жеребцов». — Она подняла глаза на Лэнгдона. — Был такой дож, который отрезал у лошадей головы?
Лэнгдону пришла на память отвратительная сцена из «Крестного отца».
— Такого не припомню. Но еще тут говорится, что он похитил кости слепой. — Лэнгдон посмотрел на Ферриса. — У вас в телефоне есть Интернет?

Феррис тут же вынул телефон и подержал его в распухших красных пальцах.
— Мне трудновато нажимать на кнопки.
— Давайте я. — Сиена взяла телефон. — Ищем венецианского дожа, плюс безголовые лошади и кости слепых. — Ее пальцы забегали по маленькой клавиатуре.
Лэнгдон еще раз просмотрел стихотворение и стал читать дальше.
В мусейоне премудрости священной,
Где золото сияет, преклони
Колени и услышь воды теченье.
— Мусейон — никогда не слышал этого слова, — сказал Феррис.

— Это греческое слово — храм, посвященный музам, — объяснил Лэнгдон. — В Древней Греции мусейон был местом, где собирались просвещенные люди, чтобы обмениваться идеями, обсуждать литературу, музыку, искусство. Первый мусейон был построен Птолемеем при Александрийской библиотеке задолго до рождения Христа, а затем в мире их возникли сотни.
— Доктор Брукс, — сказал Феррис, с надеждой глядя на Сиену, — можете посмотреть, есть ли мусейон в Венеции?

— Вообще их там десятки, — с веселой улыбкой сказал Лэнгдон. — Теперь они называются музеями.
— А-а. Видимо, нам придется забросить сеть пошире.
Сиена продолжала набирать на телефоне текст, конкретизируя задачу.
— Так, мы ищем музей, где можем найти дожа, который отрезал головы у лошадей и крал кости слепых. Роберт, есть такой музей, которым раньше всего стоило бы заняться?

Лэнгдон уже припоминал самые известные музеи Венеции — галерея Академии, Ка-Реццонико, палаццо Грасси, собрание Пегги Гуггенхайм, музей Коррер, — но ни один не подходил под это описание.
Он еще раз посмотрел на текст.
Где золото сияет, преклони колени.
Лэнгдон сухо улыбнулся:
— В Венеции есть один музей, идеально отвечающий этому описанию — «где золото сияет».
Феррис и Сиена выжидательно смотрели на него.
— Собор Сан-Марко. Самая большая церковь в городе.
На лице Ферриса отразилось сомнение.

— Церковь — музей?
— Да. Так же как музей Ватикана. Больше того: интерьер собора Сан-Марко знаменит еще и тем, что выложен золотой плиткой.
— Золотой мусейон, — взволнованно сказала Сиена.
Лэнгдон ответил кивком. Он не сомневался, что сияющий золотом храм в стихотворении — это собор Сан-Марко. Венецианцы веками называли его La Chiesa d’Oro — Золотой церковью, — и внутренность его представлялась Лэнгдону самым поразительным церковным интерьером на свете.

— В стихотворении сказано: преклони колени, — добавил Феррис. — Где естественнее это сделать, как не в церкви?
Пальцы Сиены забегали по клавишам.
— Добавляю в поиск собор Сан-Марко. Там, вероятно, и надо искать этого дожа.
Лэнгдон знал, что там они найдут сколько угодно дожей — это в прямом смысле слова базилика дожей. Почувствовав, что направление взято правильное, он опять обратился к стихам.
Преклони колени и услышь воды теченье.

Подземная вода. Есть ли вода под собором Сан-Марко? Что за вопрос?
 — подумал Лэнгдон. Там под всем городом вода. Все здания Венеции потихоньку уходят в воду. Лэнгдон представил себе внутренность собора и прикинул, где можно услышать журчание воды под полом.
А когда услышим, что должны сделать?
Он вернулся к стихотворению и вслух прочел конец:
Затем подземный отыщи дворец,
Хтоническое чудище найди там,
Живущее в кроваво-красных водах,
Куда не смотрятся светила.
Образ складывался мрачный.

— Итак, — сказал Лэнгдон, — по-видимому, мы должны идти по звуку струящейся воды в какой-то подземный дворец.
Феррис почесал щеку и недовольно спросил:
— Что такое хтоническое чудище?
— Подземное, — сказала Сиена, продолжая нажимать кнопки. — «Хтонический» значит обитающий под землей.

— Да, отчасти, — сказал Лэнгдон. — Но у этого слова есть другие значения, связанные с мифами о чудовищах. «Хтонические» — это особая категория богов и чудовищ — Эринии, Геката и Медуза, например. Они зовутся хтоническими, потому что обитают под землей и ассоциируются с адом. — Он сделал паузу. — Но выходят из своих подземных обиталищ, чтобы нести бедствия миру людей.

Наступило долгое молчание; Лэнгдон понял, что все они подумали об одном и том же. Это хтоническое чудище… может быть только чумой Зобриста.
…подземный отыщи дворец.
Хтоническое чудище найди там,
Живущее в кроваво-красных водах,
Куда не смотрятся светила.
— Во всяком случае, — сказал он, возвращая их к сути дела, — мы должны искать место под землей, тогда понятна последняя строка про воду, куда не заглядывают светила.

— В самом деле, — Сиена подняла глаза от телефона, — если вода под землей, в ней не может отразиться небо. А есть в Венеции подземные озера?
— Мне о таких не известно, — ответил Лэнгдон. — Но в городе, построенном на воде, может быть что угодно.

— А что, если озеро внутри здания? — вдруг спросила Сиена, переводя взгляд с одного на другого. — Там говорится о подземном дворце. Вы как-то обронили, что Дворец дожей соединяется с собором, да? В таком случае на дворец и собор многое указывает: мусейон священной мудрости, дворец, связь с дожами — и все это расположено на главной лагуне Венеции, на уровне моря.
Лэнгдон задумался.
— Вы полагаете, что «подземный дворец» как-то связан с Дворцом дожей?

— А что? Там говорится, чтобы мы стали на колени в соборе Сан-Марко, а потом пошли по звуку струящейся воды. Может быть, этот звук приведет нас в соседний Дворец дожей. Там, может быть, нижняя часть дворца в воде.
Лэнгдон бывал во Дворце дожей много раз и знал, что никакие части его не затоплены. Этот просторный комплекс строений включал в себя и первоклассный музей, и целый лабиринт учрежденческих помещений, и внутренние дворы, и тюрьму, такую большую, что она занимала несколько зданий.

— Возможно, вы правы, — сказал Лэнгдон, — но если мы будем искать наобум, на это понадобится не один день. Предлагаю поступить так, как сказано в стихотворении. Сначала идем в собор, находим могилу или статую вероломного дожа и становимся на колени.
— А потом? — спросила Сиена.
— А потом… — Лэнгдон вздохнул. — Молимся изо всех сил, чтобы услышать журчание воды и чтобы она куда-нибудь нас привела.

В наступившем молчании Лэнгдон вспомнил встревоженное лицо Элизабет Сински, явившееся ему в галлюцинациях, и как она шептала ему из-за реки.
Время уже на исходе. Ищите, и найдете.
Где она сейчас? Цела ли? Люди в черном, конечно, уже поняли, что он и Сиена скрылись.
Они погонятся за нами — вопрос, как скоро
?
Преодолевая вдруг накатившую усталость, Лэнгдон вернулся к стихотворению. При взгляде на последнюю строчку у него возникла новая мысль. Он не знал, стоит ли заговаривать об этом.

Куда не смотрятся светила.
Может быть, это не имеет отношения к их поискам, и все же он решил поделиться своей мыслью.
— Я вот что хочу заметить.
Сиена подняла глаза от мобильного телефона.
— Три части «Божественной комедии» Данте, — сказал Лэнгдон, — «Ад», «Чистилище» и «Рай» — все три заканчиваются одним и тем же словом.
Сиена смотрела с удивлением.
— Каким словом? — спросил Феррис.
Лэнгдон показал на нижнюю строчку переписанного текста.

— Тем же самым, которым кончается это стихотворение, — «светила».
Он поднял посмертную маску Данте и показал на центр спиральной надписи.
Куда не смотрятся светила.
— Мало того, — продолжал Лэнгдон, — в финале «Ада» Данте слышит шум ручья, пробившегося через камень, и, двигаясь вдоль него… выходит из ада.
Феррис слегка побледнел.
— Черт.
И в это мгновение вагон наполнился оглушительным грохотом — поезд «Фреччардженто» ворвался в горный туннель.

В темноте Лэнгдон закрыл глаза и попытался дать отдых уму. Зобрист, может, и был безумцем, подумал он, но Данте он знал основательно.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь