Грозовой перевал

Глава 9

Хиндли Эрншо вошел в дом, изрыгая дикую брань. Он застал меня в тот момент, когда я прятала его сына в недра кухонного буфета. Гэртон, к счастью для себя, испытывал одинаковый страх как перед несдержанными проявлениями отцовской любви, так и перед безумными взрывами бешенства своего непутевого родителя. В первом случае мальчика могли бы зацеловать и затискать до смерти, а во втором – швырнуть в огонь или размозжить о стену. Бедный малыш научился сидеть тихо как мышка, куда бы я его ни прятала.

– Ну, вот вы и попались! – дико заорал Хиндли, хватая меня сзади за шиворот и оттаскивая, как собаку. – Разрази меня гром, если вы все не сговорились извести моего малютку! Недаром вы его от меня постоянно прячете. Тебя, Нелли, я заставлю проглотить разделочный нож, и пусть сам дьявол поможет мне в этом! Зря ты смеешься: я только что засунул доктора Кеннета головой вниз в Болото Черного Коня, а где один, там и двое! У меня просто руки чешутся прикончить кого-нибудь из вас, и в этот раз я не отступлюсь!

– Не буду я есть разделочный нож, мистер Хиндли, – ответила я. – Он на вкус гадкий, я им копченую селедку резала. С вашего позволения, я бы предпочла, чтобы вы меня застрелили.
– Будь ты проклята с моего позволения! – заявил Хиндли. – Нет такого закона в Англии, чтобы человек не имел права навести в своем доме порядок, а мой дом похож на сточную канаву. Давай-ка, разевай рот!

Он держал в руке нож и пытался просунуть его кончик между моими отчаянно стиснутыми зубами. Но не на ту напал – меня его выходки особо не пугали. Я сплюнула и принялась уверять его, что нож очень невкусный, и я его ни за что не буду есть.

– Ладно, – сказал он, вдруг ослабив свою хватку и отпуская меня. – Но знаешь, Нелл, этот маленький негодник не может быть Гэртоном. А если он все же мой сын, то с него шкуру надобно спустить за то, что он не выбежал меня поприветствовать, а вместо этого орет, точно увидел призрак. Ко мне, пащенок! Я тебя научу, как обманывать доброго папочку! Глянь-ка, Нелл, а не подровнять ли мальцу уши аккуратненько, как щенку? Собаки – те от этого только злее становятся, а я люблю злобных и аккуратных… Давай ножницы, Нелл! Мы, люди, слишком уж носимся с нашими ушами, тешим дьявола и свое самомнение, а сами – ослы ослами и без них. Тише, тише, малыш! Ну вот, теперь молодцом, глаза-то утри – умница! А теперь поцелуй меня. Что такое, не хочешь целовать? А ну-ка сейчас же поцелуй меня, Гэртон! Целуй же, черт бы тебя побрал! Господи, да неужели я вскормил это чудовище? Да я тебе, ублюдок, сейчас шею сверну!

Бедный Гэртон визжал и бился изо всех сил в отцовских руках. Крики его только усилились, когда Эрншо поднялся с ним вверх по лестнице и поднял над перилами. Я закричала хозяину, что он так ребенка до смерти напугает, и бросилась на помощь. Когда я была уже рядом, Хиндли услышал внизу шум и перегнулся через перила, прислушиваясь и почти забыв о своей ноше. «Кто там?» – вопросил он, услышав чьи-то шаги, приближающиеся к подножью лестницы. Я тоже нагнулась, чтобы подать знак Хитклифу, чью походку я узнала, не приближаться. И в то же мгновение, когда я отвела взгляд от Гэртона, малыш извернулся, высвободился из державших его неласковых рук и полетел вниз.

Мы даже не успели ужаснуться, как увидели, что ребенок спасен. Хитклиф оказался внизу как раз вовремя. Повинуясь естественному порыву, он поймал летящего Гэртона, поставил его на ноги и поднял голову, чтобы увидеть виновника происшествия. Скупец, продавший лотерейный билет за пять шиллингов и обнаруживший на следующий день, что он лишился выигрыша в пять тысяч фунтов, не выказал бы больше досады, чем Хитклиф, когда увидел наверху мистера Эрншо. Лицо его лучше, чем любые слова, показало, как ему обидно за то, что он, сам того не подозревая, не смог стать орудием изощренной мести. Будь уже темно, он, клянусь жизнью, вполне был способен попытаться исправить ошибку и размозжить голову Гэртона о ступеньки, но свидетелей чудесного спасения было слишком много. Я тут же бросилась к моему маленькому сокровищу и уже через мгновение крепко прижимала своего питомца к груди. Хиндли медленно спустился вниз, протрезвевший и притихший.

– Это ты во всем виновата, Нелли, – пробормотал он. – Ты должна была так спрятать мальца, чтобы я его вообще не видел. Он не пострадал?
– Еще как пострадал! – сердито воскликнула я, – Может, вы его и не убили, но дурачком точно сделали! Не удивлюсь, если его бедная мать восстанет из гроба, чтобы пресечь ваши глумления над ним. Вы хуже варвара, коль скоро так дурно обращаетесь со своей плотью и кровью!

Эрншо попытался погладить ребенка, который, оказавшись у меня на руках, мгновенно успокоился и перестал плакать. Но стоило отцу дотронуться до него, как малыш разразился еще более отчаянными криками и забился так, как будто бы у него начались судороги.
– Оставьте ребенка в покое! – продолжала я. – Он вас ненавидит. Все они вас ненавидит, и это – чистая правда! Нечего сказать, счастливая у вас семейка! И вы сами дошли до жизни такой!

– И дойду еще дальше! – с нехорошим смехом отвечал этот падший человек, вновь ожесточаясь сердцем. – Убирайся подальше, Нелл, и его забирай с собой. А ты, Хитклиф, внемли и трепещи! Сегодня я тебя не убью – так и быть, если тотчас скроешься с глаз моих, а вот дом поджечь могу, если будет на то охота!
С этими словами он взял из буфета пинту бренди и налил себе рюмку.

– Ну уж нет, хватит вам пить! – вознегодовала я. – Мистер Хиндли, не гневите Бога, вам сегодня уже было предупреждение. Пощадите хоть несчастного мальчика, если себя не жалеете.
– Ему с кем угодно будет лучше, чем со мной, – отвечал он.
– Душу вашу пощадите! – строго сказала я, пытаясь отнять у него рюмку.
– Какое вам всем дело до моей души? Может, я хочу послать ее на погибель, чтобы наказать Создателя! – вскричал богохульник. – Пью за ее вечные муки!

Он выпил и нетерпеливо приказал нам убираться прочь, снабдив свой приказ такой мерзкой бранью, которую стыдно было не то что повторить, но даже запомнить.

– Жаль, что он никак не упьется до смерти, – хладнокровно заметил Хитклиф после того, как разразился не менее грязными ругательствами за закрывшейся за нами дверью. – Он делает для этого все, что может, но ему мешает его железное здоровье. Мистер Кеннет готов поставить свою кобылу на то, что Хиндли переживет любого ровесника в здешних местах и сойдет в могилу седовласым грешником, если, конечно, не случится с ним несчастья.

Я пошла на кухню и принялась баюкать моего ягненочка. Хитклиф, как мне думалось, отправился в амбар. Как потом оказалось, он никуда не уходил, а только обогнул скамью с высокой спинкой у очага и тихо улегся с другой ее стороны у самой стены.
Я качала Гэртона на коленке и напевала ему песенку, которая начиналась, как сейчас помню, такими словами:
Плачут детишки ночью глухою,
Слышит их мать под могильной землею…

В этот момент Кэтрин, которая слышала наши крики из своей комнаты, заглянула в кухню и прошептала:
– Нелли, ты одна?
– Да, мисс, – ответила я.
Она вошла и приблизилась к очагу. Я посмотрела на нее, и меня поразило выражение тревоги и беспокойства на ее лице. Ее губы открылись, и она уже набрала воздуха, чтобы заговорить, но из груди ее вырвался только вздох. Я вновь запела, как будто ее и не было рядом, потому что не забыла, как она со мной совсем недавно обошлась.

– Где Хитклиф? – спросила она, прерывая меня.
– За работой на конюшне, – был мой ответ.
Хитклиф не подал голоса, чтобы поправить меня. Может быть, он задремал. Последовала еще одна долгая пауза, во время которой я увидела, как со щек Кэтрин прямо на пол упало несколько слезинок. «Неужели она жалеет о своем поведении? – подумала я. – Это что-то новое! Однако же, пусть она сама перейдет к делу, не буду ей помогать». Я ошиблась – ничто не волновало ее, кроме ее собственных переживаний.

– Боже мой, – воскликнула она. – Я так несчастна!
– Жаль, – заметила я. – Вам не угодишь: так много друзей, так мало обязанностей, а вы все-таки недовольны.
– Нелли, сможешь сохранить мой секрет? Не выдашь его? – настойчиво повторила она, опустившись рядом со мной на колени и пуская в ход все свое обаяние так ловко, что я, имевшая все основания сердиться, уже была готова ее простить.
– А он того стоит? – спросила я уже не так сердито.

– Еще бы, и мне просто необходимо с кем-то им поделиться! Я не знаю, как мне быть. Сегодня Эдгар Линтон сделал мне предложение, и я ему ответила. И перед тем, как я скажу, приняла ли я это предложение или отвергла, мне нужно услышать от тебя, каков должен был быть мой ответ…

– Право же, мисс Кэтрин, откуда мне знать? – ответила я. – Конечно, с учетом того скандала, который вы устроили ему сегодня, было бы разумней ответить отказом. Если он сделал вам предложение после такой бурной сцены, то он или безнадежный глупец, или дерзкий безумец.
– Если ты будешь так со мной разговаривать, то я тебе больше ничего не скажу, – с досадой бросила Кэтрин, вскакивая на ноги. – Так вот, я сказала «да». А теперь говори сейчас же, правильно ли я поступила?

– Значит, вы приняли его предложение? Тогда что толку обсуждать это. Вы дали слово и не можете нарушить его!
– Но скажи мне, скажи, я права? – воскликнула она в волнении, ломая руки.
– На этот вопрос так сразу не ответишь, тут многое надобно учесть… – наставительно начала я, – и, в первую очередь, любите ли вы мистера Эдгара?
– Как его можно не любить? Конечно, люблю, – с готовностью отозвалась она.

Тут я приступила к ней с более серьезными вопросами, и, хотя мне в ту пору было только двадцать два, они, смею вас заверить, звучали вполне разумно:
– Почему вы любите его, мисс Кэти?
– Ах, какую ерунду ты спрашиваешь! Люблю – и все.
– Этого недостаточно. Вы должны сказать – почему?
– Ну, потому что он красив и с ним приятно проводить время.
– Не годится! – сказала я.
– И еще потому, что он молод и обаятелен.
– Опять не то!
– Потому что он любит меня.
– Сейчас это не важно. Не увиливайте!

– И еще он будет богат, а я стану первой леди в округе и буду гордиться таким мужем.
– Совсем скверно! А теперь скажите, как именно вы его любите?
– Как все любят… Глупая ты, Нелли!
– Вовсе нет… Отвечайте!
– Я люблю землю, по которой он ходит, и воздух, которым он дышит, и все, к чему он прикасается, и любое его слово. Я люблю каждый его жест и каждый взгляд, и всего его без остатка. Довольна?
– А почему?

– Да ты смеешься надо мной! Как гадко с твоей стороны! Для меня это не шутки… – Кэтрин нахмурилась и в досаде отвернулась к огню.
– И в мыслях не было у меня шутить, мисс Кэти, – серьезно ответила я. – Вы любите мистера Эдгара, потому что он красив, молод, приятен, богат и любит вас. Последнее – не в счет, вы бы и без этого, скорее всего, его полюбили. А вот если бы у него не было первых четырех достоинств, ваше сердце осталось бы свободным.

– Ну да, конечно. Может быть, я бы его только пожалела, а может, и возненавидела бы, будь он безобразен и груб.
– Но на свете есть и другие красивые и богатые молодые люди, может быть, даже богаче и красивее мистера Эдгара. Почему бы вам не выйти за кого-нибудь из них?
– Может, и есть, только мне они не встречались, – такие, как Эдгар.
– Возможно, со временем встретите. А мистер Линтон не всегда будет молод и хорош собой, и еще он может, не дай Бог, конечно, обеднеть.

– Но сегодня у него все это есть, а я живу настоящим. Нечего вести бессмысленные разговоры!
– Ну, коли так, так выходите за мистера Линтона, не раздумывая.
– А мне твоего разрешения и не требуется. Я выйду за него замуж – и точка! Но ты так и не сказала, правильно ли я поступаю?

– Правильно, если бы все люди выходили замуж и женились только на один день. А теперь скажите, что вас беспокоит? Брат ваш будет доволен, родители мистера Эдгара тоже, я думаю, возражать не будут, вы уйдете из дома, где нет ни порядка, ни уюта, в богатую и уважаемую семью, вы любите Эдгара, а Эдгар любит вас. Все вроде бы легко и просто – где же помеха?
– 
Здесь
и
здесь

! – вскричала Кэтрин, одной рукой с силой ударяя себя по лбу, а другой в грудь. – Или где еще там живет душа… Душа и сердце твердят мне, что я не права!
– Странно! Чего-то я вас, госпожа, понять не могу…
– В этом-то и есть мой секрет. Обещай, что не будешь надо мной смеяться, и я тебе его раскрою… или попытаюсь раскрыть. Дело в том, что я и сама не до конца понимаю, в чем дело… но, так и быть, расскажу тебе о моих чувствах.

Она вновь подсела ко мне, на лицо ее упала тень печали, а стиснутые руки задрожали.
– Нелли, снятся ли тебе странные сны? – спросила она внезапно после минутного раздумья.
– Да, конечно, время от времени, – ответила я.

– Вот и мне тоже. Мне в жизни снились такие сны, которые не забывались, а оставались в памяти навечно, которые изменили весь мой склад характера. Шаг за шагом они захватили меня целиком, и как вино постепенно окрашивает воду, так и они изменили цвет моих мыслей. Один сон был такой – я тебе его сейчас расскажу, но, пожалуйста, не смейся…

– Ох, не надо бы, мисс Кэтрин! – воскликнула я. – Мне и так хватает напастей без того, чтобы слушать о призраках и видениях. Бросьте это, мисс, развеселитесь и станьте опять самой собой! Взгляните-ка на маленького Гэртона! Вот кому точно ничего худого не снится – только посмотрите, как сладко он улыбается во сне!

– Вот-вот, и только послушайте, с каким вкусом его папаша изрыгает проклятья, сидя в одиночестве! Ты наверняка помнишь, когда он был почти таким же маленьким невинным ангелочком. Но ты, Нелли, все-таки послушай мой сон – он совсем короткий. Сегодня меня уже ничто не развеселит.
– Нет-нет, не хочу его слушать… – торопливо заговорила я.

Тогда я верила в сны, да и нынче верю, а Кэтрин была мрачной как никогда, и я вдруг испугалась, что сейчас она поведает нечто, что прозвучит как предвестие грядущей беды. Кэтрин обиделась на мои слова, но продолжать не стала. Скоро она заговорила вновь с явным намерением сменить тему:
– Если я окажусь в раю, Нелли, я буду там очень несчастна.
– Это потому, что вы рая недостойны, – ответила я. – Всем грешникам в раю плохо.
– Нет, не поэтому. Однажды мне приснилось, что я туда попала.

– Говорю вам, мисс Кэтрин, не буду я слушать про ваши сны! Мне спать пора! – вновь прервала ее я.
Она рассмеялась и удержала меня в кресле, когда я привстала, чтобы уйти.

– Да не бойся, ничего страшного в моем сне не было, – воскликнула она. – Я просто хотела сказать, что в раю я чувствовала себя очень неуютно, все время плакала и просилась обратно на землю. Ангелы рассердились и сбросили меня прямо на средину вересковой пустоши на Грозовом Перевале, где я и проснулась, плача от радости. Вот тебе и весь мой секрет – не дело мне выходить за Эдгара Линтона, не след мне блаженствовать в раю, пока жив Хитклиф. Если бы этот негодяй – мой брат – не унизил Хитклифа так сильно, я бы и не думала о замужестве. Теперь же выйти за Хитклифа – значит опуститься до него, поэтому он никогда не узнает, как сильно я его люблю. И не потому, что он красивый, Нелли, а потому что он – больше я, чем я сама. Из какого материала ни были бы созданы наши души, они – одно целое. А душа Линтона так же не похожа на наши, как лунный луч не похож на разряд молнии, как лед – на пламя.

Прежде чем Кэтрин закончила свою речь, я поняла, что Хитклиф здесь. Уловив краем глаза легкое движение, я повернула голову и увидела, как он поднялся со скамьи и бесшумно исчез. Он подслушивал до тех пор, пока Кэтрин не сказала, что замужество с Хитклифом унизило бы ее, и тогда он встал и ушел, чтобы не слушать дальше. Моя собеседница не видела ни его присутствия, ни ухода, потому что сидела на полу спиной к скамье, но я вздрогнула и знаком попросила ее замолчать.

– Что случилось? – спросила она, испуганно озираясь по сторонам.
– Джозеф здесь, – ответила я, заслышав стук его тачки по дорожке и используя этот звук как предлог, – с ним и Хитклиф придет. Мне показалось, он только что маячил в дверях.

– Ну, оттуда он не мог меня услышать! – сказала она. – Дай мне Гэртона, пока будешь накрывать на стол, а когда закончишь, позови меня поужинать с вами. Я хочу обмануть свою неспокойную совесть и убедиться в том, что Хитклиф ни о чем не подозревает. Он ведь не знает, что такое влюбиться, правда, Нелли?

– А я думаю, что это он прекрасно знает не хуже вашего, – возразила я. – И если предмет его страсти – вы, то он будет самым несчастным человеком на свете! Как только вы станете миссис Линтон, он потеряет подругу детства, он потеряет любимую, он все потеряет! А вы подумали, как вы снесете разлуку с ним, каково ему будет остаться одному в целом мире? Потому что, мисс Кэтрин…

– Один в целом мире? Мы разлучимся? – воскликнула она с негодованием. – Ну-ка скажи, кто посмеет разлучить нас? Любого, кто отважится, постигнет судьба Милона
[17]

. Пока я жива, Эллен, я с ним не расстанусь ни за какие сокровища мира! Последний Линтон исчезнет с лица земли, прежде чем я соглашусь покинуть Хитклифа. Нет, я задумала совсем другое! Иной ценою я быть миссис Линтон не смогу и не захочу! Он останется для меня тем же, кем он был всю жизнь. Эдгар должен будет отринуть свою враждебность к Хитклифу или хотя бы терпеть его присутствие. Так и будет, когда он узнает мои истинные чувства к давнему другу. Нелли, ты считаешь меня себялюбивой и взбалмошной, но я все продумала. Ведь если бы мы с Хитклифом поженились, мы бы стали нищими! А если я выйду за Линтона, я смогу помочь Хитклифу возвыситься, вызволю его из-под власти моего брата.

– На деньги мужа, мисс Кэтрин? – спросила я. – Сомневаюсь, что он окажется таким сговорчивым, как вы рассчитываете. И хоть я и не судья вам, но из всех ваших резонов в пользу того, чтобы молодой Линтон стал вашим мужем, этот – наихудший.

– А вот тут ты ошибаешься, – тут же возразила она. – Все предшествующие – только средство удовлетворить мои собственные прихоти или желания Эдгара. А эта причина – самая веская. Я хочу сделать это ради того, в ком воплотились все мои чувства – и к Эдгару, и к себе самой. Не знаю, как объяснить, но наверняка тебе, как и любому человеку, иногда кажется, что наша сущность заключена не только внутри, но и может – или должна – быть вне нас. А иначе зачем Господу меня создавать, если душа моя живет только во мне? Самыми большими моими страданиями в жизни были страдания Хитклифа, я их все не просто наблюдала, а через себя пропустила от начала и до конца. Все мои думы – о нем, и только о нем! Если все прочее погибнет, а он останется, значит, и я буду существовать; а если все остальное останется, а он исчезнет – значит, я буду чужой в этом мире, перестану быть его частью. Моя любовь к Линтону – как листва на деревьях, наступит зима, и она опадет, а моя любовь к Хитклифу – как вечные каменные толщи, непривлекательные на вид, но несокрушимые. Представь, Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда в моих мыслях, он не просто отрада для моей души, он – даже не продолжение меня, он – самое мое существо! Поэтому не заикайся больше о разлуке, она невозможна, и…

Она смолкла и спрятала лицо в складках моего платья, но я с силой вырвалась. Меня вывели из терпения ее причуды и безумства!
– Единственный вывод, который можно сделать из всего того, что вы тут наговорили, мисс, – сказала я, – так это ваше полное невежество относительно обязанностей жены в браке. В противном случае – вы просто жестокое и беспринципное создание! Но больше не хочу слышать никаких ваших секретов – не могу обещать их сохранить.

– Но этот-то ты не разболтаешь? – спросила она взволнованно.
– Не могу обещать, мисс, – повторила я.

Она уже готова была настоять на своем, но приход Джозефа положил конец нашему разговору. Кэтрин пересела в уголок и принялась укачивать Гэртона, пока я готовила ужин. Когда еда была готова, мы начали препираться с Джозефом, кому нести ужин мистеру Хиндли, да так и не договорились, пока он не остыл. Тут мы решили подождать, пока хозяин сам не сообщит нам о своих желаниях, потому что боялись попадаться ему на глаза и нарушать его одиночество.

– А почему этот лодырь еще не пришел с поля? Время-то уже позднее. Где он прохлаждается? – допытывался Джозеф, озираясь по сторонам в поисках Хитклифа.
– Я его позову, – вызвалась я. – Он, верно, в амбаре.

Я отправилась на поиски, но, сколько бы я ни звала, никто не откликнулся. Вернувшись, я прошептала Кэтрин, что Хитклиф, должно быть, слышал большую часть того, что она говорила, и рассказала, как он исчез из кухни, когда она жаловалась на отношение к нему ее брата. Она вскочила в непритворном страхе, небрежно посадила Гэртона на скамью и сама бросилась на поиски своего друга. Она даже не дала себе времени подумать, почему так напугана и как ее слова могли оскорбить его. Ее не было так долго, что Джозеф предложил начинать ужин без нее. Со своей всегдашней хитростью он решил, что оба они не хотят слушать его пространную молитву перед едой, ибо «они столь преисполнены зла, что способны только на нечестивое поведение». В их честь он в тот вечер вознес особую молитву в дополнение к обычному своему благословению, которое он каждый раз бормотал не менее четверти часа, и хотел присовокупить еще одну, прежде чем сказать «аминь», если бы в этот момент на кухню не влетела его молодая хозяйка. Она приказала, чтобы он, не медля, шел на дорогу к Перевалу и, где бы Хитклиф ни скрывался, заставил его вернуться домой тот же час!

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь