Глава 19
Первый урок по русскому языку в новой школе начался с сочинения на свободную тему. Темой моего сочинения я избрал случай, когда пьяный Ванька Казутин будучи на дальней Заимке, пошел ночью воровать арбузы, вышел к железнодорожному полотну и из своего старенького дробовика обстрелял шедший бронепоезд. И что из этого получилось. Все это описал в розовом цвете с романтикой, а Витьку Казутина изобразил героем. Начал примерно так:
...По заброшенной своими основными хозяевами-рабочими Транссибирской магистрали, по ржавеющим ниткам рельс, покоящихся на гнилых шпалах с задранными вверх концами и заросшему бурьяном и чертополохом полотну, лязгая буферами и гремя на стыках шел бронепоезд. На серой броне, черными буквами пело - "Беспощадный”! “Беспощадный”! "Беспощадный"!...
Сочинение учительнице очень понравилось. Зачитала всему классу. И я,как Васька Казутин,стал героем: "5".
А через некоторое время было второе сочинение на тему: “Кем я хочу быть.”
Я написал: офицером. Скакать на лихом коне, сверкая клинком, впереди эскадрона и чтобы ветер и пули свистели в ушах, а сзади развевалось боевое знамя...
Восторгов не было. Учительница оставила меня одного и говорит: “Спригуль, ты с ума сошел? Разве можно писать такие сочинения? И поговорю с твоим отцом."
В день моего одиннадцатилетия решили с папой ехать за сеном. Планировали вернуться раньше, а мама к тому времени испечет пирог, пригласим товарищей-ребят и справим именины.
Свою лошадь под кличкой “Чудак" дал нам Зайцев, выехали часов в пять утра. Чудак весело бежал пофыркивая паром из ноздрей, к стогам сена у деревни Ключики подъехали часов в 10. Наложили и увязали большой воз. Стали трогать домой. Чудаку сразу воз не понравился. Попробовал и стал. А потом шел куда угодно - в сторону, назад, только не вперед. Развязали воз, скинули половину: результат тот же. Папа стал бить его кнутом - ещё хуже. Вставал на дыбы, лягался, ложился на дорогу, а и не шел. Мучались долго.
Папа успокаивал: “Ничего сынок, доберемся до Зейских мостов, там дорога пойдет по льду Зеи, сани сами покатятся!”
Добрались до ледяной дороги, а там Чудак как с ума сошел, мы с папой толкаем сзади воз вместе с ним, а он упирается на все четыре стороны и пятиться назад...
Настал вечер, потом ночь, а мы не доехали еще и до Суражевской пристани.
Папа говорит:"Витюша, ты оставайся с Чудаком, а я побегу домой, возьму у соседей Берестовых лошадей и притащим Чудака домой”.
Папа ушел. Я остался один. Мороз градусов 40. Чудак стоит и поглядывает на меня хитрым взглядом. Я стал его уговаривать: "Чудак, мы тут замерзнем. Пойдем домой. Я поставлю тебя в теплую конюшню…”
Не помогает. Тогда я возьму клочок сена, стану у него перед мордой и протягиваю ему сено. Только он потянется, ухватит - я ухожу, он за мной. Так проедем некоторое расстояние. Потом эта игра Чудаку надоедает и на сено он не идёт. Тогда я уйду назад, спрячусь за воз сена и стою "не дышу”. Чудак стоит, стоит видит никого нет, никто его не гонит, сам себе хозяин, возьмет и пойдет домой...
Так мы проехали по Зее, поднялись на Суражевский берег и проехав по Большой улице, остановились у Авдамовской горки.
Тут и встретил нас папа, приехав верхом на знакомой мне Берестовской лошадке "Тамарке”. Папа за пазухой привез мне кусок горячего пирога.
Больше никогда в жизни я не ел таких вкусных пирогов, в дни своих рождений.
Папа распряг Чудака, привязал его сзади за возом, запряг Тамарку и мы "благополучно” двинулись домой. Приехали в час ночи. Именины не состоялись.