Глава 158
Едем домой. По дороге на катер я забежал к Колесниковым за своими покупками и попрощаться. Лида и Меря были на работе. Дома была только их мама. Поблагодарил за теплоту и ласку, попрощался. Девчатам черкнул прощальную записку и на катер. Больше я Лиду не видел.
Уже после войны в 1955 году, когда я служил пограничником в городе Благовещенске, из Китая пришло письмо от Лиды. Как она нас нашла нас - не знаю. Лида писала, что живет в Тяньцзине, замужем, у нее двое детей. Прислала фото с видами Тяньдзиня и фотокарточку мужа, который работает советским специалистом. Мы ответили. В 1956 году отношения с Китаем стали ухудшаться, потом "культурная революция" и связь прекратилась.
Домой приехал с победой, подарками, полным вещмешком продуктов, в основном консервов, и чирями во всю руку.
Все были довольны, особенно Ася и Юра. Пальто Асе очень понравилось, оно ей шло и это был мой первый подарок. А про Юру и говорить нечего. Все оглаживал себя: "Ах, папа!" И мешок с консервами тоже кое-что значил.
С переходом на зимние квартиры жизнь наша пошла веселей. Главное - были вместе, хотя я с утра до вечера находился у своих снайперов, Ася вела хозяйство и и умудрялась одним моим командирским пайком накормить досыта троих и делала дальние походы за молоком для Юры. Юра нес караульную службу, охраняя хижину, топая вокруг столба, которым была подперта хижина чтобы не завалилась.
Зато вечера были наши. И это было лучшее наше время. По воскресеньям втроем ходили в клуб на кинокартины. Юра был дисциплинированный мальчик и в общественных местах вел себя хорошо.
Незаметно подобралась осень с ее штормовыми ветрами. Хижина наша была как решето и ветры в ней гуляли свободно. Простудился и заболел Юра. Несколько раз Ася, с придя с молоком, заставала его сидящим на полу или топающим вокруг столба в мокрых штанишках, с холодными как лед ноженьками. Сначала он все жаловался на ножки - "Вава!", а потом, к зиме, у него по ножкам пошли язвы...
Началась демобилизация прослуживших 3 года. Демобилизовался и уехал к своей красивой ткачихе мой первый командир Ваня Шлыков.
Перед отъездом он забежал ко мне в роту и мы простились с ним как братья.
В полк прибыло молодое пополнение. Начал действовать карантин. Как и в прошлй год, командир полка приказал мне провести занятия по огневой подготовке со всем карантином: "Боевые свойства винтовки".
В конце урока обращаюсь к новобранцам: "Товарищи красноармейцы, теперь вы знаете, какое грозное оружие наша русская трехлинейная винтовка образца 1891/30 года в руках хорошо обученного бойца. Видели ее огневую мощь. Ваша задача сейчас - овладеть в совершенстве этим грозным оружием!"
Присутствующий на занятии Е-дон-Хо добавляет: "Товарищи красноармейцы, вы видели, какую толщину брони, досок, дерева, кирпичей, песка и соломы пробивает пуля. А знаете сколько людей может пробить пуля? Я был молодым партизаном. Наш отряд захватил в плен 7 японцев и мне и еще одному товарищу приказали отвести их в штаб. Вели лесом, со связанными руками. Подошли к небольшой речке, через которую переброшено два бревна. Когда японцы пошли по бревнам в затылок, я решил, как и товарищ Пригили сегодня, испытать пробивную способность... Выстрелил заднему в спину. Пуля пробила насквозь шесть человек, застряла в седьмом. Чтобы экономить патроны - хорошо стрелять по кучке!"
...Потом я спросил Е-дон-Хо, зачем он это рассказал?
- "Я ненавижу японцев лютой ненавистью. Они захватили мою Родину, они убили моего отца и мою мать..."
После этого я стал смотреть на Е-дон-Хо другими глазами. Вот тебе и мило улыбающийся добродушный человек.
А вообще-то Е-дон-Хо мне нравился. Лучший гимнаст полка. Ниже среднего роста, стойный, с прекрасно развитой мускулатурой. Был ловок и гибок на снарядах (турник, кольца, брусья, кобыла), многие приходил полюбоваться на него.
И в штыковом бою с ним было лучше не встречаться. В своих очках в золотой оправе, полным ртом золотых зубов и дежурной "милой" улыбкой, он сам очень походил на японца.
Как-то вечером, после занятий Е-дон-Хо пригласил меня к себе в канцелярию и попросил чтобы я написал письмо командующему с просьбой перевести его в плавсостав. Писать рапорт по команде - он дальше командира полка не уйдет, а товарищеское письмо дойдет и может быть командующий решит вопрос положительно. "У вас, я знаю это хорошо получится".
Письмо я ему написал. Писал два дня, вложил в него всю свою и Е-дон-Хо душу природного моряка.
Письмо помогло. В середине декабря Е-дон-Хо перевели в плавсостав.