ФИЛОСОФИЯ ЧАЯ

Итак, идущие из древности ритуальные акты имеют специфическую семантику мировоззренческих имитаций, в них смыслы бытия находили своеобразное отождествление. В обрядах выражалось миропонимание древних. А затем они (обряды) становились как бы метафорой реальности. Такие дубликаты (например, чайная церемония) являются эмоционально-смысловыми шифрами отношения к миру, и, стало быть, реальностью особого рода. Эта форма, несущая в себе перекодированное сознание, создает условия для межличностного общения как возможность присоединения к философскому смыслу совершаемой церемонии.

Далее я не буду в очередной раз рассказывать где, когда и откуда появился чай – это вы найдете в гугле без труда. Гораздо интереснее, я считаю, отличия отношения к чаю в разных странах, рассматриваемые через призму данного выше определения.

В китайской технологии приготовления чая отражена древняя натурфилософия. Миропорядок определялся Пятью Первостихиями: вода, огонь, дерево, металл, земля. Соответственно, приготовляя чай, мы берем воду, нагреваем ее на огне из древесных углей в металлическом чайнике, переливаем в глиняную посуду (земля), где лежит чайный лист. Процесс взаимопроникновения первостихий воплощает даосские представления о вечнотекущем мире как единстве противоположностей, где над всем господствует гармонизирующая сила Дао. Даосизм представлял собой индивидуалистические тенденции Южного Китая, на Севере же господствовали общественные начала, представленные конфуцианством. И в нем, как мы видим, чайная церемония заняла свое место. Конфуцианское учение неразрывно связано с категорией li (礼)- следование правилам, ритуалам. Длительная чайная церемония требует неукоснительного соблюдения правил приготовления чая, способов заваривания. В церемонии прописаны этапы вкушения напитка и даже тематика разговоров за столом.

В буддистской же философии, напротив, состояние спокойствия при постижении истины чая достигается не церемониальностью, но медитативным характером действа. Так мы плавно подобрались к японской чайной философии.

Ее основой являются четыре благородные истины пути чая – Гармония, Благодеяние, Чистота, Умиротворение.

Гармония предполагает внутреннее единство между участниками чаепития, когда перестают ощущаться различия между гостями и хозяином.

Благодеяние предполагает, что участник чаепития должен с почтением относиться к собравшимся в чайной комнате, к своему настроению, к действу, к окружающим вещам.

Чистота – участие в чайной церемонии только с чистым сердцем и помыслами без каких-либо корыстных намерений.

Умиротворение – спокойное состояние духа как хозяина, так и гостей.

Состояние сосредоточенности, уединенного самоуглубления, освобождение от суетного, великая пустота, которая может наполниться истиной и привести к Просветлению – это условие и результат ритуального постижения чая в культуре, основанной на дзен-буддизме. Чайная церемония в Японии исполнена красоты и называется cha-no yu (茶の湯) – «это поклонение красоте в сером свете будней» (Sen-no Rikyu).

Любование ускользающим очарованием жизни, сопряженное с таинством чайного ритуала, в Японии имеет целую систему философско-эстетических категорий:

mono-no aware 物の哀れ – печальное очарование вещей;

ukiyo 浮世絵 – картины изменчивого мира;

wabisabi 侘び寂び – скромная простота...

При всей философской насыщенности дзенского чайного действа Sen-no Rikyu требовал, чтобы «за каждым жестом, за всей внешней формой церемонии скрывалось не механическое действие, не мертвый ритуал, а живое биение сердца».

Важно отметить эстетический аспект «философии чая». В Японии есть выражение «человек без чая» о том, кто невосприимчив к переживаниям других. А того, кто слишком подвержен роскоши, безмятежности и эстетической восторженности называют «человеком, в котором слишком много чая».

«Философия чая – это не только эстетизм, она объединяет в себе этику и религию наших взглядов на природу вообще и человека в частности. Эта философия по сути своей гигиенична, так как заставляет задуматься о чистоте; она часть экономики, поскольку открывает нам мир комфорта в простоте, отметая все дорогостоящее и громоздкое; она моральная стереометрия, так как развивает наше чувство пропорции и геометрического восприятия Вселенной. И в конце концов, она является истинным духом восточной демократии, ее образчиком, так как объединяет все социальные слои населения, превращая их в настоящих аристократов, подлинных ценителей и гурманов» (Okakura Kakuzo, “The Book of Tea”, 1906).

Демократичность правда не совсем уместна, если говорить о чайных традициях кастовой Индии, где принято глиняную чашку, из которой участник пил чай, разбивать в знак того, что до него никто не пил и после него никто не будет пить из этой посуды. Но это уже не философия, а, скорее, национальная специфика. Как впрочем и педантичность «five o’clock tea» в Англии и вкусовые пристрастия в чайхане в Средней Азии или русское чаепитие «по семи стаканов чаю» из самовара, отразившее национальное свойство – соборность душ. Чай в этих странах узнали в XIII-XV веках, позаимствовав чайную церемониальность как экзотическое действо, как форму общения, но не как отражение глубинных основ миропонимания.

Однако, нельзя не видеть, что во всех рассмотренных философских системах присутствует понятие Dao, а чайная церемония предстает как постижение Dao – сущности первоначал, миропорядка, смысла бытия, человека. Поэтому из разных национальных названий чайной церемонии самым емким я считаю фразу “Cha Dao 茶道” – «чайный путь, процесс». Семантическое поле значений иероглифа 道 акцентирует смысл чайной церемонии как путь к истине. Таким образом, 茶道- это форма установления философского, исторического и межкультурного диалога.