Дьявол носит «Прада»

Мои размышления прервал телефонный звонок. Я взяла трубку – теперь я всегда это делала, потому что Эмили наконец разрешила мне разговаривать с Мирандой. И Бог мой, мы разговаривали – порой по тридцать раз на дню. Даже находясь так далеко, Миранда умудрялась вторгаться в мою жизнь и все в ней переворачивать, сварливо командуя, требуя и превращая длинный промежуток времени между семью утра и девятью вечера в сплошную полосу препятствий.

– Ан-дре-а? Алло? Есть там кто-нибудь? Ан-дре-а! – Я вскочила со стула, как только услышала свое имя. Потом я вспомнила, что ее нет в офисе – и даже в стране – и поэтому некоторое время мне ничто не угрожает. Эмили уверяла меня, что Миранде нет никакого дела до того, что Элисон повысили, а меня взяли на работу. Это для нее ничего не значащие детали. Главное, чтобы кто-то отвечал по телефону и выполнял ее требования, а кто этот человек – ей безразлично.

– Не понимаю, почему вам нужно столько времени, чтобы подойти к телефону, – заявила она. В устах любого другого человека это прозвучало бы как жалоба, но Миранда, как обычно, говорила холодно и твердо. – Если вы до сих пор еще себе этого не уяснили, все должно происходить так: когда я звоню, вы отвечаете. Кажется, понять не трудно. Поняли? Я звоню. Вы отвечаете. Можете вы это уяснить, Ан-дре-а?

Я кивнула, как шестилетняя девчонка, которую только что отчитали за то, что она запустила в потолок спагетти, хотя Миранда даже не могла меня видеть. Мысленно я сконцентрировалась на том, чтобы не называть ее «мадам» – ошибка, за которую неделю назад меня чуть не уволили.

– Да, Миранда, – сказала я кротко, кивая. И в тот момент я действительно сожалела, сожалела, что ее слова дошли до меня мгновением позже, чем должны были; сожалела, что задержалась со своим «Офис Миранды Пристли» на секунду дольше, чем это было необходимо. Ее время было – как я постоянно себе напоминала – намного, намного дороже, чем мое собственное.
– Хорошо. Теперь, когда мы потеряли столько времени, приступим. Вы сделали заказ для мистера Томлинсона? – спросила она.

– Да, Миранда, я заказала столик для мистера Томлинсона во «Временах года»
[5]
.
Я как будто знала, что так получится. Всего десять минут назад она позвонила и велела мне зарезервировать столик во «Временах года», позвонить мистеру Томлинсону, водителю и няне, чтобы оповестить их о ее планах, – и вот теперь она хочет все переиграть.

– Я передумала. «Времена года» – не самое подходящее место для встречи с Ирвом. Закажите столик на двоих в «Ле Серке» и не забудьте напомнить метрдотелю, что они желают сидеть в глубине зала. Не на виду. В глубине. Это все.
Когда я только начинала разговаривать с Мирандой по телефону, я убеждала себя, что, когда она произносит «Это все», она хочет таким образом сказать «спасибо». Ко второй неделе я поняла, что это не так.

– Конечно, Миранда. Спасибо, – сказала я, улыбнувшись. Я чувствовала, как она запнулась на другом конце провода, соображая, как ответить. Понимала ли она, что я пытаюсь обратить ее внимание на то, что она никогда не говорит «спасибо»? Понимала ли она, что странно благодарить ее за эти указания? Я начала это делать недавно, отвечала «спасибо» на каждое ее язвительное замечание и на каждый грубый приказ, – и моя тактика оказалась на удивление удачной. Она отдавала себе отчет, что я таким образом поддразниваю ее, но что она могла сделать? Сказать: «Ан-дре-а, я не желаю, чтобы вы впредь говорили мне „спасибо“. Я запрещаю вам выражать свою благодарность таким способом». Однако, если подумать, от нее и этого можно ожидать.

«Ле Серк», «Ле Серк», «Ле Серк», – снова и снова прокручивала я в голове. Надо поскорее сделать этот заказ и вернуться к операции «Гарри Поттер». Администратор ресторана тут же согласился оставить столик для мистера Томлинсона, когда бы тот ни соизволил появиться.
Пришла Эмили и спросила, не звонила ли Миранда.
– Всего три раза, и при этом ни разу не угрожала меня уволить, – гордо сказала я, – конечно, она намекала на это, но открыто не угрожала. Прогресс, а?

Эмили засмеялась так, как смеялась, только когда я прикидывалась дурочкой, и спросила, чего желает ее гуру, Миранда.
– Просто чтобы я заказала столик для Глухонемого Папочки. Уж не знаю, зачем это должна делать я, а не его секретарша, но вопросы тут лучше не задавать.

Глухонемым Папочкой прозвали третьего мужа Миранды. Конечно, широкая публика и понятия не имела, что он глухой и немой, но мы-то, посвященные, знали, что он еще и слепой. По крайней мере только этим можно было объяснить, что этот в принципе неплохой мужик был в состоянии терпеть такую, как она.

Теперь следовало позвонить самому Глухонемому Папочке. Если не позвонить вовремя, он может не успеть добраться до ресторана. Он прилетел из Парижа на деловую встречу с Ирвом Равицем – гендиректором «Элиас-Кларк». Эта встреча была очень важной, и Миранда хотела, чтобы все прошло без сучка без задоринки, – впрочем, как обычно. Настоящее имя Глухонемого Папочки было Хантер Томлинсон. Они с Мирандой поженились за год до того, как я поступила к ней на службу, после довольно необычного (как мне говорили) романа: она наседала, он колебался. Эмили рассказывала, что она преследовала его с непоколебимым упорством – и он, устав от нее бегать, в конце концов сдался. Она бросила своего второго мужа (солиста одной из самых известных групп конца шестидесятых и отца девочек), который даже не подозревал об этом, пока ее юрист не принес ему на подпись документы. Через двенадцать дней после официального развода она вновь вышла замуж. Мистер Томлинсон подчинился приказу и переехал в пентхаус на Пятой авеню. Я видела Миранду только один раз и ни разу еще не встречалась с ее мужем, но уже достаточно долго общалась по телефону с ними обоими, чтобы понять, что они – увы! – одна семья.

Три звонка, четыре, пять… Хм, интересно, где шляется его секретарша? Лучше всего было бы попасть на автоответчик, я сегодня не в состоянии выслушивать бессмысленную дружелюбную болтовню, до которой Глухонемой Папочка был большой охотник. Но мне ответила его секретарша:
– Офис мистера Томлинсона. – Она налегала на «р» и по-южному растягивала гласные. – Чем могу помочь? (Чем магу памочь?)

– Привет, Марта, это Андреа. Послушай, совсем не обязательно беспокоить мистера Томлинсона. Может, ты просто примешь для него сообщение? Я заказала столик…
– Дорогая, ты же знаешь, что мистеру Томлинсону всегда приятно поговорить с тобой. Подожди секундочку. – И не успела я воспротивиться, как в трубке уже звучало «Нос кверху. Нет стрессам» Бобби Макферрена. Это было так похоже на Глухонемого Папочку – выбрать для своего телефона самую оптимистическую песню из всех когда-либо написанных.

– Энди, это ты, сокровище мое? – Он говорил негромко, густым приятным басом. – Мистер Томлинсон уж начал думать, что ты его избегаешь. Лет сто не имел удовольствия разговаривать с тобой. – На самом деле прошло недели полторы. Вдобавок к своей слепоте, глухоте и немоте мистер Томлинсон имел неприятную манеру постоянно говорить о себе в третьем лице.
Я сделала глубокий вдох.

– Здравствуйте, мистер Томлинсон. Миранда попросила меня сообщить вам, что встреча состоится сегодня в час в «Ле Серке». Она сказала, что вам…
– Сокровище, – он говорил медленно, спокойно, – подожди со всеми этими планами. Доставь старику капельку удовольствия, расскажи мистеру Томлинсону, как ты поживаешь. Ты ведь не откажешь ему? Ну так скажи, моя дорогая, ты счастлива, работая у моей жены?

Счастлива ли я, работая у его жены? Хм. Дайте подумать. Испытывает ли счастье кролик, когда его проглатывает удав? Ну конечно, я просто ужасно счастлива, работая у вашей жены. Когда нам нечем заняться, мы делаем друг другу косметические маски и говорим о парнях. Такая расслабуха, вы, наверное, знаете. Одним словом, оттягиваемся по полной.
– Мистер Томлинсон, я люблю свою работу, и мне нравится моя хозяйка. – Я старалась не дышать и молилась, чтобы на этом он успокоился.

– Что ж, мистер Томлинсон в восторге от того, что у тебя все получается.
Хорошо, придурок, вот только правда ли, что ты в восторге?
– Спасибо, мистер Томлинсон, приятного вам обеда. – Я положила трубку, не дожидаясь неизбежного вопроса о том, что я делаю в эти выходные.

Я откинулась на спинку стула и посмотрела по сторонам. Эмили была всецело поглощена очередным счетом на двадцать тысяч долларов, который Миранде прислали из «Американ экспресс». Ее ухоженные брови были сосредоточенно сдвинуты. Операция «Гарри Поттер» вновь замаячила передо мной: я должна не мешкая приступить к ее выполнению, если хочу, чтобы у меня были выходные.

Мы с Лили решили весь день смотреть телевизор. Я вымоталась на работе, она выдохлась на занятиях – вот мы и пообещали друг дружке, что в воскресенье устроимся у нее на диванчике с пивом и чипсами. Никаких «легких закусок». Никакой диетической колы. И уж конечно, никакой деловой одежды. Хотя мы с Лили часто говорили по телефону, мы еще ни разу по-хорошему не посидели с тех пор, как я переехала в Нью-Йорк.

Мы с ней были лучшими подругами с восьмого класса, с тех пор, как я увидела ее за столиком в кафе: Лили сидела там одна и плакала. Она тогда только что переехала жить к бабушке и поступила в нашу школу – после того как стало совершенно очевидно, что ее родители не собираются к ней возвращаться. За несколько месяцев до этого они примкнули к странствующим фанатам «Мертвых»
[6]

(когда у них родилась Лили, им обоим было по девятнадцать лет, и эксперименты с ЛСД интересовали их куда больше, чем их ребенок). Девочку они оставили на попечение своих безбашенных соратников по коммуне в Нью-Мексико (Лили предпочитала называть это коллективом). Когда через год стало абсолютно ясно, что гастроли затянулись, бабушка Лили забрала ее из коммуны (бабушка предпочитала называть это сектой) и привезла в Эйвон. В тот день, когда я увидела Лили плачущей за столиком в кафе, бабушка заставила ее отрезать грязные спутанные космы и надеть платье. И Лили была от этого совсем не в восторге. Что-то в ее манере говорить, в том, как она сказала: «Ты похожа на последовательницу дзен» и «Надо постараться отрешиться от всех проблем», тронуло мое сердце, и мы тут же стали подругами. Мы были не разлей вода в старших классах, все четыре года в университете прожили в одной комнате и вот теперь обе сумели устроиться в Нью-Йорке. Лили еще не решила, что ей нравится больше: помада от «МАК» или ожерелье из пеньки, и была немножко слишком чудачка, чтобы хоть что-то делать «как все», но мы с ней отлично дополняли друг друга. И я скучала по ней. Потому что в тот год, когда она стала аспиранткой, а я – фактически рабыней Миранды, мы забыли нас прежних.

Я не могла дождаться выходных. Четырнадцатичасовой рабочий день сказывался на моих ногах, плечах, пояснице. Вместо контактных линз, которые я носила последние десять лет, мне пришлось надеть очки, потому что глаза были сухими и болели. Я выкуривала по пачке сигарет в день и питалась исключительно кофе (списанным на представительские расходы) и принесенным из столовой суши (тоже за счет «Элиас»). Я уже начала худеть. Здесь какой-то особый воздух, решила я, а может, сказывалось то, с каким упорством вокруг преследовалось все связанное с пищей. Я уже подцепила насморк и утратила здоровый цвет лица – а ведь прошло только три недели. Мне всего двадцать три года. И Миранды даже нет в Нью-Йорке. Да пошло оно все к черту. Я заслужила хорошие выходные.

И вдобавок ко всему мне на голову свалился этот Гарри Поттер. Миранда позвонила сегодня утром. Она говорила всего пять минут, но у меня всегда уходила уйма времени на то, чтобы вникнуть в ее указания. Я быстро усвоила, что в мире Миранды Пристли лучше сделать что-нибудь неправильно и потратить потом массу времени и денег на то, чтобы это исправить, чем признаться, что ты не поняла ее замысловатые, изложенные с сильным британским акцентом инструкции, и попросить дополнительных разъяснений. Поэтому, когда она невнятно проговорила что-то о «Гарри Поттере» для близняшек и самолете в Париж и не назвала мне ни одного конкретного человека, к которому я могла бы обратиться, я интуитивно почувствовала, что над моими выходными нависла нешуточная угроза. Она, как обычно, без предупреждения повесила трубку, а я в панике посмотрела на Эмили.

– Ну что, что она сейчас сказала? – простонала я, презирая себя за то, что не отважилась переспросить саму Миранду. – Ну почему я ничего не могу понять, когда она говорит? Ведь это на меня не похоже, Эм. Ведь я говорю по-английски, что называется, с пеленок. Это она специально, хочет, чтобы я рехнулась.
Эмили посмотрела на меня с обычным выражением неприязни и сожаления.

– Книга выходит завтра, сами они купить ее не могут, потому что находятся в Париже, поэтому Миранда хочет, чтобы ты достала два экземпляра и привезла их в Тетерборо. Оттуда их самолетом доставят в Париж. – Она говорила холодно и четко, опровергая мое утверждение о нелепости инструкций Миранды. Я в очередной раз убедилась, что Эмили сделает все – абсолютно все – для того, чтобы Миранда чувствовала себя хоть чуточку комфортнее. Я закатила глаза и решила сохранять спокойствие.

Поскольку я не собиралась жертвовать ни секундой своего заслуженного отдыха на удовлетворение прихотей Миранды, и коль скоро я не знала недостатка в деньгах (ее деньгах) и влиянии (ее влиянии), весь остаток дня я провела, устраивая Гарри Поттеру перелет в Париж. Прежде всего письмо Джулии из «Книг для молодежи».

Дорогая Джулия!

Мой секретарь Андреа говорит, что Вы настоящее сокровище и что я могу обратиться к Вам со своей просьбой. Она сообщила мне, что Вы и только Вы можете завтра прислать мне два экземпляра этой чудесной книги. Знайте, что я очень высоко ценю Ваш труд и Вашу компетентность. Подумайте, какую радость Вы доставите моим милым дочуркам. И не стесняйтесь, непременно сообщите мне, чем бы я могла отблагодарить такую замечательную девушку, как Вы.
С наилучшими пожеланиями
Миранда Пристли.

Я подделала ее подпись, безукоризненно вывела росчерк (сказались долгие часы тренировки, когда Эмили стояла надо мной и показывала, как нужно выводить финальную закорючку), приложила к записке свежий номер «Подиума» (он еще даже не появился в журнальных киосках) и велела курьеру доставить пакет в офис «Книг для молодежи». Если это не сработает – значит, ничто не сработает, Миранде было безразлично, что мы подделываем ее подпись, – это избавляло ее от лишней возни; но она, наверное, посинела бы от злости, если бы узнала, что я поставила ее имя под таким любезным посланием.

Три недели назад я бы тут же отменила все свои планы, если бы Миранда позвонила и сказала, что я понадоблюсь ей в выходные, но сейчас я уже знала, что к чему, во мне не осталось прежнего энтузиазма, и я не так неукоснительно следовала правилам. Раз уж Миранды с девочками не будет в аэропорту в Нью-Джерси, когда туда приедет «Гарри», я не вижу причины везти его туда самой. Действуя по наитию и умоляя Бога, чтобы Джулия прислала мне эти два экземпляра, я занялась деталями. Звонок, еще звонок – и в течение часа план был готов.

Брайан, секретарь редакции, в течение двух часов получит указания Джулии и возьмет с собой домой два редакционных экземпляра «Гарри Поттера», чтобы не пришлось ехать за ними в субботу. Книги будут у привратника, и около одиннадцати часов я пошлю за ними машину. После этого Юрий, водитель Миранды, позвонит мне на сотовый и подтвердит, что получил сверток и везет его в аэропорт Тетерборо, откуда книги на личном самолете мистера Томлинсона отправятся в Париж. Я хотела даже присвоить всей операция какое-нибудь кодовое название, чтобы это еще больше походило на фильмы про шпионов, но вовремя вспомнила, что Юрий плоховато говорит по-английски и может запутаться. Я узнала даже, насколько быстро может осуществить доставку экспресс-почта «Ди-эйч-Эл»: выходило, что не раньше понедельника, а это было абсолютно неприемлемо. Только самолет. Если все пройдет как надо, маленькие Кэссиди и Каролина откроют глазки и, попивая молочко в постели, будут читать о приключениях Гарри в воскресенье утром – а значит, на целый день раньше, чем все их друзья. И мысль об этом грела мне душу – на самом деле грела.

Через несколько минут после того, как я договорилась со всеми нужными людьми, мне позвонила Джулия. Хотя подобные поступки строго наказуемы и у нее, вероятно, будут из-за этого неприятности, она с радостью посылает два экземпляра для миз Пристли. Аминь.

– Нет, ты только подумай, он обручился! – объявила Лили, перематывая пленку с только что отсмотренным «Феррисом Бюллером». – Ну вот нам с тобой, слава Богу, по двадцать три года, к чему такая дикая спешка?

Лили никогда не ругалась. Это было, пожалуй, единственное, что меня в ней раздражало. Это и еще недавно развившееся стойкое желание говорить о своем «бывшем» – хотя последнее в свете нынешних обстоятельств было объяснимо.
– В самом деле странно. Может, девушка залетела?
– Хм… да, может быть, если только его на это хватило. – Она хихикнула. – В чем я весьма сомневаюсь, уж поверь мне.

– Да уж. А может, мама с папой не захотели подпускать Тимми к трастовому фонду, пока он не остепенится? Это могло подвигнуть его надеть кольцо на палец. А может, ему просто одиноко?
Лили посмотрела на меня и засмеялась.
– Ну да, единственное, чего никак не могло произойти, так это того, что он влюбился и захотел провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Это мы уже установили, не так ли?
– Точно. Это мы отметаем. Какие еще будут предположения?

– Значит, так. Пришла пора снять покров тайны. Он голубой. Он наконец-то это понял – мне-то уж с самого начала все было ясней ясного, – и еще понял, что мама с папой этого никогда не поймут. Вот он и решил замаскироваться: женился на первой подвернувшейся девушке. Ну, как тебе объясненьице?

Следующей по списку шла «Касабланка», и, пока Лили перематывала титры, я делала нам горячий шоколад на крохотной кухоньке в ее однокомнатной квартирке в Морнингсайд-Хайтс. Мы пролежали пластом всю ночь с пятницы на субботу, поднимаясь только для того, чтобы закурить сигарету или поставить еще один блокбастер. В субботу, уже после полудня, в нас наконец скопилось достаточно энергии, чтобы на пару часов выбраться в «Сохо». Мы купили себе по новой маечке для грядущей новогодней вечеринки и одну большую кружку гоголя-моголя в открытом кафе. Наконец мы вернулись домой, падая от усталости, но в отличном настроении, и весь остаток вечера провели перед телевизором, переключая то на «Когда Гарри встретил Салли», то на «Субботним вечером в прямом эфире». Я так хорошо расслабилась, так плотно отгородилась от всех ничтожных переживаний, которыми в последнее время была заполнена моя жизнь, что начисто забыла об операции «Гарри Поттер» – пока в воскресенье не зазвонил телефон. Ох, Господи, это Она! Тут я услышала, что Лили говорит с кем-то по-русски, наверное, с кем-то из университета. Это был ее сотовый телефон. Спасибо, спасибо тебе, милосердный Боже, это не Она! Но мне некогда было расслабляться. Было уже утро воскресенья, а я понятия не имела, попали ли эти чертовы книги в Париж. Я так была рада освободиться, что даже забыла это проверить. Конечно, телефон у меня был включен и поставлен на самую большую громкость, но вряд ли кто-то позвонил бы мне, чтобы рассказать о возникших трудност

Я остервенело рылась в сумке, разыскивая мобильник, который мне презентовали в «Подиуме», чтобы я всегда была в пределах досягаемости Миранды. Наконец я нашла его на самом дне и бросила на кровать. На дисплее светилась надпись, сообщавшая, что в этом месте нет сигнала, и я сердцем, печенкой почувствовала, что она звонила, звонила – и попала на автоответчик. Я ненавидела свой мобильник всей душой. Я ненавидела и домашний телефон. Я ненавидела телефон Лили и тех, кто продает телефоны; я ненавидела рекламу телефонов и даже самого Александра Г. Белла. С тех пор как я стала работать на Миранду, у меня появилось много неприятных качеств, но самым сильным из них была дикая ненависть к телефонам.

Когда звонит телефон, большинство людей радуются. Кто-то хочет пообщаться с тобой, поздороваться, порасспросить о жизни, о планах. Для меня же телефон стал дамокловым мечом, назойливым кошмаром, от которого замирает сердце. Люди часто считают, что многочисленные телефонные «навороты» – это всего лишь интересные новинки; меня же прежде всего интересовало, как они могут помочь мне хоть частично остановить льющийся из трубки поток приказов. Я никогда прежде не пользовалась «вторым звонком» но уже через несколько дней работы в «Подиуме» написала заявление на «второй звонок» (чтобы она никогда не попадала на сигнал «занято»), определитель номера (чтобы избегать ее звонков), «второй звонок с определителем номера» (чтобы избегать ее звонков, если разговариваю с другим человеком) и автоответчик (чтобы она не могла догадаться, что я избегаю ее звонков). Пятьдесят баксов в месяц, выплачиваемые телефонной компании, показались скромной платой за обретенное душевное спокойствие. То есть не то чтобы спокойствие, но хотя бы своевременное предупреждение об опасности.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь