Дочь Монтесумы. Сердце Мира

V
Сказание о Сердце

Не успел я сделать нескольких шагов, как отверстие неожиданно расширилось, так что мы могли встать во весь рост и зажечь свечи. Не было никаких сомнений, что мы во входном коридоре заброшенного рудника. На пути нам встречались большие каменные глыбы, по-видимому, отвалившиеся от потолка. Пройдя еще немного, я остановился и сказал своему спутнику:

– Не лучше ли нам, сеньор, повернуть обратно? В рукописи говорилось, что рудник из опасных, и время, кажется, совершенно уничтожило все подпорки, если даже они и были поставлены.
– Разумеется. Мне тоже не нравится вид верхнего свода. Он полон трещин.
При этих словах к нашим ногам свалился камень величиной с голову ребенка.
– Тише! – прошептал я. – Звук вашего голоса вызывает опасные колебания.

Нагнувшись, чтобы поднять упавший камень, я ощутил под руками что-то острое. Это оказалась берцовая кость человеческого скелета, пожелтевшая от времени. Немного дальше лежали и другие кости.
– Вероятно, несчастного пришибло упавшим осколком, – заметил Стрикленд.
Мы медленно продвигались назад к выходу.
– Вот, посмотрите сюда, Игнасио! – остановил меня мой друг, наклоняясь и поднимая небольшой самородок чистейшего золота в несколько унций весом.

– Не подлежит сомнению, что это очень богатый рудник, – ответил я, – но я слышу вдали зловещий гул, и нам лучше скорее уходить!

Двигаться было очень неудобно при мерцающем свете свечи, и Стрикленд нечаянно ударился коленом о выступ стены. Вероятно, удар был довольно сильный, потому что, забыв всякую осторожность, он громко вскрикнул. Над самой моей головой отозвался сильный треск, точно раздирали крепкую ткань, и мгновение спустя я уже лежал на земле, придавленный большой тяжестью. Эта каменная масса сорвалась с того выступа, о который ударился Стрикленд. Темень вокруг была полная, так как мой спутник тоже упал и свеча погасла. Первой моей мыслью было – он умер. Так прошло несколько минут, прежде чем я услышал его тихий голос:

– Игнасио… Вы живы?
Я ответил не сразу. Мне было ясно, что и остальная часть свода долго не выдержит. Я не мог пошевелиться и понимал: если Стрикленд останется со мной, то и он обречен на смерть. Меня ничто не могло спасти, а он мог уйти. И все-таки я ответил, хотя знал, что он не уйдет.
– Бегите, сеньор! Я жив. Только зажгу свечу и последую за вами!
– Вы говорите неправду, Игнасио. Ваш голос доносится с земли.

Пока он говорил, я опять услышал шум. Когда он засветил свечу, внимательно осмотрел мое положение и свод над нами, то увидел нависший на выступах стены огромный камень, слегка качавшийся при его малейших словах.
– Ради Бога, уходите, – шептал я. – Через несколько часов будет поздно, а мне ничем помочь нельзя. Я обречен на смерть, и меня надо предоставить собственной участи.
После минутного колебания он опять собрался с мужеством и едва слышно заговорил:

– Мы вместе вошли, вместе и выйдем или вместе погибнем. Камень только придавил вас, а не раздавил кости, иначе вы не могли бы ни слова сказать.
– Нет, друг, я получил смертельный ушиб, хотя кости мои, может быть, целы. Бегите отсюда, умоляю вас.
– Нет! – ответил он решительно. – Я постараюсь приподнять камень.
Но как он ни был силен и крепок, ничего не мог сделать.
– Я отправлюсь за помощью, – сказал он тогда. – И приведу людей.

– Да-да, сеньор! – поспешил я поддержать эту мысль, зная, что он не успеет вернуться, зато сам будет спасен. – Но погодите одну минуту. Я передам вам один предмет, нагнитесь ниже, чтобы я мог возложить на вашу шею эту цепь. Если вы когда-либо будете нуждаться в услугах индейцев, покажите этот предмет какому-нибудь вождю, и он умрет за вас, если потребуется. Я делаю вас своим преемником Мексиканского царства в сердцах всех индейцев, потомков свободных некогда ацтеков. И пусть Бог вас хранит!

Стрикленд молча положил в карман мой талисман и быстро ушел.
«Вероятно, он слишком испуган и боится говорить, – подумал я. – Впрочем, он должен скорее спасать свою жизнь!»

Но этими мыслями я жестоко оскорблял своего друга. Потом он говорил мне, что, выйдя из пещеры, был в полном недоумении, как меня спасти. Эта местность была необитаема, и требовалось несколько часов, чтобы добраться до Кумарво и привести оттуда людей. Он неподвижно стоял некоторое время, но тут его взор случайно упал на росший неподалеку, близ небольшого журчащего ручейка, ствол дерева мимозы. Его осенила блестящая мысль: с помощью рычага ему удастся то, чего он не мог сделать голыми руками. Перескочив ручей, он ухватился за дерево, нагнулся и надломил его у самого корня. Надрезать и очистить ветки охотничьим ножом было делом минуты. Но в это время из пещеры до него донесся какой-то шум. Робость овладела им, и он готов был бежать. Но другое чувство опять взяло верх, и он вошел в пещеру. Большой камень висел по-прежнему – свалился другой, ближе к выходу.

– Вы живы, Игнасио?
Эти слова вывели меня из забытья, в которое я впал от боли. Но спасение казалось немыслимым. Даже с помощью принесенного рычага Стрикленд не мог приподнять камень.
– Подвиньте рычаг немного правее: там больше места, – посоветовал я, определив на ощупь положение камня.

Он так и сделал; повиснув всей тяжестью на другом конце, рискуя сломать дерево, Стрикленд слегка приподнял давивший меня гнет. Сжавшись и извиваясь, как змея, я выполз из-под камня. Но встать на ноги был уже не в силах.
– Меня надо нести, сеньор! – сказал я.
Англичанин взял меня на руки и торопливо направился к выходу. Новые глухие раскаты послышались за нами, но мы были уже у самого выхода, а минуту спустя я лежал на берегу ручья, вдали от страшной пещеры.

– Клянусь Господом Богом, что нет на земле человека благороднее вас! – воскликнул я и тотчас же впал в глубокий обморок.
Десять дней прошло, после того как меня принесли в Кумарво на носилках, прежде чем Стрикленду и Моласу удалось в первый раз посадить меня на постели. Все это время я находился между жизнью и смертью, но теперь был уже на пути к исцелению.

– Кстати, Игнасио, я еще не отдал вам ваш талисман! – сказал мне Стрикленд. – Может быть, вы объясните мне теперь те странные слова, которые вы говорили в пещере? Или это было бредом больного?

– Слушайте, сеньор, только посмотрите, хорошо ли закрыта дверь, и подойдите ближе… Этот сломанный драгоценный камень – символ большого Братства. Вы теперь один из самых старших в нем, хотя еще и не посвящены во все тайны. Но обряд выполнен, так как он заключается в возложении этого камня на грудь посвященного, и только мною, царем и потомственным Хранителем Сердца. Я скажу вам потом больше, но теперь знайте, что первая обязанность каждого служителя Братства – это молчание, и этого я требую от вас. Люди предпочитали умереть, чем проронить слово, их жгли и пытали отцы инквизиции, но они безмолвствовали!

– А если кто-нибудь откроет ваши тайны? – спросил Стрикленд.
– Для тех есть страна, куда они отправятся раньше, чем это суждено в Книге жизни!
– То есть вы такого убиваете?
– Нет, но он случайно умирает вскоре как фальшивый брат, будь он хоть самый высший в Братстве. А потому мы говорим: имеющий уши да слышит!
– Имею уши и слышу! – повторил Стрикленд и тем самым произнес клятву молчания.

– Теперь я могу открыть вам нашу тайну, насколько я сам ее знаю и как мне ее передавали. Вы слышали, быть может, предание про белого человека или бога, которого индейцы зовут Кветцалом, или Кукумацем
[47]

. Он посетил эти страны и устроил жизнь здешних народов. Потом отплыл в море на корабле, обещая вернуться после многих поколений. Когда он отбыл, основанное им царство перешло во власть двух братьев. Жители его чтили, как и мы, христиане, единое божество – Сердцу Неба поклонялись и приносили бескровные жертвы. Но вот один из братьев взял жену из соседней страны, какое-то исчадие дьявола, но дивной красоты, и по ее внушению стал приносить жертвы ее божествам, и жертвы даже человеческие. В народе произошло смятение, и он разделился на две части: поклонников Сердца и поклонников дьяволов. Междоусобие было продолжительное и кровопролитное, пока наконец они все не пришли к решению разойтись в разные стороны. Поклонники чужих богов ушли на север и сделались родоначальниками ацтеков и других племен, а поклонники Сердца остались в стране Табаско. Обеим половинам не было удачи. Ацтеки некоторое время процветали, но пришли испанцы и покорили их. Другая половина сделалась жертвой нашествия диких племен и погибла, а с ней, по-видимому, исчезла и старая вера.

– Это очень интересно, но какое отношение к этому имеет ваш талисман?

– Когда Кветцал покидал царство, то оставил в наследие царям камень, который он сам носил; вы видите теперь его половину. И он сказал, что пока изображающий сердце камень будет целым, то и народ его будет в единстве и нераздельности. Если же он разобьется, или сломается, или будет разделен, то царство распадется и соединится опять только тогда, когда соединятся части камня. Братья-цари поссорились и распилили камень. У меня та часть, которая досталась женатому брату, ушедшему из родной страны. Много есть преданий про этот камень. Им неизменно владели все ацтекские цари вплоть до Куаутемока, их последнего царя. От него он дошел до меня.

– А какое вам дело до Куаутемока?
– В одиннадцатом поколении я его прямой потомок.
– Следовательно, вы имеете все права быть мексиканским императором?
– Да, сеньор. Но обо мне потом. Я еще не закончил о камне. Он никогда не был утрачен, и его знает народ по всей стране. Тот, кто его носит, – Хранитель Сердца, или, по-другому, Упование Бодрствующих. И может случиться в наши дни, что обе половины соединятся!
– И тогда?

– И тогда, по преданию, индейцы снова будут могущественным народом, они изгонят своих притеснителей в пучину моря, и ветер рассеет их прах!
– Вы всему этому верите? – спросил Стрикленд.
– Да, по большей части. Мне недавно сказали, что нашлась и другая половина Сердца, и, как только я немного поправлюсь, я пойду к тому, кто ее хранит.
– Откуда явился этот человек?

– Я еще не знаю точно. Но думаю, что он пришел из того священного индейского города, который так настойчиво искали испанцы, но не могли найти. По-видимому, Золотой Город еще существует среди гор и пустынь внутри материка; я надеюсь, что отправлюсь туда!
– Игнасио, вы с ума сошли! Этого города нет и никогда не было!

– Это вы так считаете. Но я думаю иначе. Я знавал человека, дед которого видел этот город. Это был уроженец Сан-Хуан-Баутисты в Табаско. В юности он совершил какое-то преступление и, опасаясь преследований, бежал в горы. Я не знаю всех его приключений, но однажды он очутился на берегу озера, кажется, недалеко от нынешней Гватемалы. Утомленный и совершенно лишенный сил, он впал в забытье. Когда же пришел в себя, то увидел много людей. Это были индейцы, но белолицые и одетые в нарядные белые одежды, с изумрудными украшениями и в меховых шапках. Они посадили пришельца в большую лодку и отвезли в знаменитый город, с большой, высоко возвышающейся пирамидой посредине. Это и было Сердце Мира. Но он увидел там немного, так как его держали взаперти, как пленника. Только иногда его приводили на совет царей или старейшин и подробно расспрашивали про его родину, ее обычаи, а больше всего про белых, которые ее покорили. По его словам, в одной только этой зале было больше золота, чем во всей Мексике. В конце концов пленнику стала грозить смерть, так как жители боялись, чтобы он не убежал и не открыл тайны их города. Он спасся благодаря помощи одной женщины, которая перевезла его на лодке через озеро. Сама она умерла в пути. Тогда он поселился в небольшой деревушке близ Паленке, никому ни слова не говоря про свои странствия: он боялся мести жителей Сердца Мира. Только на смертном одре он рассказал эту историю своему сыну, который, умирая, также передал ее своему сыну, а тот – мне… Сеньор, м

– Зачем это нужно?
– Чтобы меня понять, вы должны знать, сеньор, мою собственную историю, – ответил я и рассказал ему все, что касалось моего неудачного заговора. – Хотя меня одолели, я не хочу сдаваться и по-прежнему пытаюсь создать большое индейское царство. Вы смотрите на меня как на безумца. Может быть, правы вы, а может быть, – я. Я могу гнаться за мечтой, но иду по пути, указанному руководящим лучом. Я не ищу своих выгод, не стремлюсь к собственной пользе, а забочусь только о благе народа!

– Но чем вы поможете своему народу, если посетите таинственный город, который, допустим даже, действительно существует?
– А вот чем, сеньор: среди этого народа Зибальбай – так зовут старика – должен быть царем или одним из старейшин, а народ этот – прямые потомки древнего племени. Когда они узнают мои планы, то дадут мне средства, чтобы образовать великое царство для них же самих!
– А если они рассудят иначе, дон Игнасио?

– Одной неудачей больше, одной – меньше, стоит ли об этом думать? Я, как пловец, который видит, или ему кажется, что он видит, единственную доску, на которой он спасется! Он может не доплыть до нее, доска может не выдержать его тяжести, но у него нет другой надежды, и он плывет к доске. Так и я, сеньор. Там город полон богатств, а без больших, очень больших средств я бессилен. Корабль, на который были нагружены мои богатства и мои надежды, пошел ко дну. Я в отчаянном положении и решаюсь на отчаянное средство… Прежде всего, я повидаю старика. Потом, если обе половины Сердца сойдутся, то, вероятно, отправлюсь с ним в Сердце Мира. Если мне суждено погибнуть, то это будет все-таки смерть в борьбе за исполнение завета восстановить индейское царство от моря до моря!

– Мечта, но мечта благородная. Кто же отправится с вами в это путешествие?
– Кто отправится? Молас доведет меня до храма, где живет старик. А дальше я пойду один. Кто же последует за человеком, которого даже любящие люди считают безумцем?! Если я буду рассказывать о своих планах, то люди поднимут меня на смех, как дети смеются над умалишенным. Я пойду один – вероятно, навстречу смерти!

– Что касается смерти, то мы все должны будем умереть рано или поздно, а время и способ смерти в руках Провидения. Но вы будете не один, возьмите меня!
– Вас, сеньор? Ведь это безумие!

– Игнасио, я буду совершенно откровенен с вами. Вашим мечтам о Золотом Городе, вашим надеждам на старика, вашим планам основать великое царство – всему этому я не придаю никакого значения. Индейцев надо сначала перевоспитать, заставить их забыть то угнетение, в котором они находились эти века… Но это касается вас – я здесь не при чем. Вы меня слушаете?
– Да, сеньор.

– А вот что касается меня. Я по влечению сердца – скиталец. Меня манит мысль о новых местах, о приключениях. Возможно, что мы сложим наши кости в дремучих лесах Гватемалы, но что же из этого? Я пока еще ничего не достиг и ничем не рискую. Словом, я готов двинуться в путь в Табаско, как только вы сами будете в состоянии двигаться.
– Клянетесь Сердцем, сеньор?
– Чем хотите! Я же предпочитаю дать вам свою руку!

– Я не могу желать лучшего товарища. Обещаю, что если мы найдем этот город, то будет много пользы! Я сам неудачник, и ваше участие поможет мне. Даю клятву быть настоящим, искренним товарищем!

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь