ДВЕ, КОМУ-ТО НУЖНЫЕ. НОВЕЛЛА.

– Ну, где ты была, сучка? – так встретила она вошедшую Певицу. Но это был не грубый тон, а снисходительно-ласковый.

Ре, подруга Певицы, сидела за столом, на котором стояли рюмки и бутылка. Она курила папиросу.

– Где была, сучка, где была? – повторила нежно. – Я же учила, это правило, никогда не опаздывай больше часа, тем более к тому, кто тебе нужен… пока. – Певица села рядом за стол.

– Я и так одинока, меня обозвали тут на улице, собака погналась, пыталась укусить, погода ужасная, жара такая, жара, я прихожу, и ты вместо поддержки в этом краю, в этой местности меня обзываешь, – ответила Певица.

Ре несильно ударила ее по щеке.

– Твоя щека в отличие от моей на сколько лет моложе?.. Мне-то уже пятьдесят… – сказала Ре.

Певица встала, отошла к окну. На окне стояла ваза с цветами. Певица сказала:

– Меня пугает, когда я прихожу, а цветы в вазе выпили наполовину воду. Они что-то делают без меня. Это пугает.

– Не смотри в окно на дорогу. Не смотри на дорогу, потому что там лежат сбитые собаки и кошки, – посоветовала ей Ре. Певица отошла от окна. – Рассматривание мертвого старит. Я всегда отворачиваюсь.

– Ну, учи, учи меня дальше, что не делать, – сказала Певица уважительно, смачивая носовой платок одеколоном и натирая им виски.

Брови надо до тонких ниток выщипывать, моды же нет, только такая, которую я тебе внушу. На красную помаду блеск точкой посередине… – задумалась, как в чаду, выпила из фужера горячительное. Опять заговорила, как вспомнила: – Железное правило, никогда, ни при каких условиях не подходить к телефону, когда он звонит понапрасну.

– Здесь же нет телефона.

– Я диктую тебе правила на всю жизнь, а не на этот жалкий отрезок времени. Я не желаю быть все время с тобой. Кто при ком: ты при мне или я при тебе? Через некоторое время ты останешься одна и я останусь одна. Возможно, ты будешь жить там, где есть телефон, и будешь бежать на каждый его сигнал, как сумасшедшая. Да ты такая сучка, что я тебе объясняю! Не вдумывайся в мои слова, просто запоминай, запоминай или запиши. И волосы должны быть всегда чистыми.

– А мода не брить подмышки? – спросила Певица.

– Это может возбуждать… но это негигиенично при такой жаре. Женщина в доме должна ценить настольные лампы, которые приглушают освещение, и железную входную дверь. Лишний не должен проникать через нее, – ответила Ре.

– Да ты ребенок в сущности, хоть и пьешь, хоть и пятьдесят, – сказала Певица.

– Ненавидеть меня легче, чем любить, – вздохнула Ре. – А, да! Еще правило – надо посещать могилы своих. Ты посещаешь могилу своего отца?

– Не посещаю. У меня денег нет поставить ему памятник, а без памятника я и не найду ее. Там просто холм. – Певица учащенно задышала.

– Желательно уметь стрелять в нашем теперешнем положении…

– Совсем не умею.

Ре встала, подошла к стене, пощупала, оторвав кусочек обоев.

– Плохие стены здесь.

– Плохие? Почему плохие?

– Не впитывают пули, – сказала Ре. – Есть хорошие стены, если пуля в них попадает, то так там и остается, а есть вот такие плохие, как здесь. Они не впитывают пуль. И если здесь вдруг выстрелить, то пуля, ударившись о стену, не впитается, а будет отражаться и летать по комнате от стены к стене, пока кто-то из живых не поймает эту пулю телом.

– Поймать пулю телом? Такая фраза, как в песне… – Певица тоже поковыряла пальцем в стене.

– Где пистолет? – спросила Ре.

Певица показала пальцем в сторону шкафа.

– На шкафу, – прошептала.

Ре подошла к шкафу. Достала мешочек, вынула из него пистолет, проверила обойму, положила на стол. Налила себе еще выпить.

– Почему ты мне не предлагаешь? – спросила обиженно Певица.

– И скучно с тобой, и отпускать не хочется, – сказала Ре и выпила. – Ты из тех, кому пить не впрок.

– Тебе впрок?

– Зачем ты меня сбиваешь? С тобой так скучно, дай мне вдохновение быть рядом с тобой… хоть так. У меня болит сердце, как будто оно не одно, а их много во мне, груда целая. Такая тяжесть… – Она задумалась. – Ты просишь, чтоб я тоже тебе налила?

– Да, – сказала Певица.

– Тогда я тоже попрошу. Я хочу потушить о твою руку сигарету. Во мне иногда такая ненависть, такой протест. С какой стати я должна учить тебя и пить с тобой?

Ре улыбнулась:

– Сколько раз об тебя гасили сигарету? А?

– Мне даже интересно, сделаешь или не сделаешь? – сказала Певица, не пряча белую руку.

Ре ткнула в нее окурок. Ненависть промелькнула на ее лице, потом опять выражение вернулось в маску. Певица чуть вскрикнула, отдернув руку с красным прижженным пятном.

Ре продолжала:

– Не пой на похоронах. Не спи с мужчинами каждый день. Отказывай. Береги себя. Пускай сбегают куда-нибудь и пользуются другими. Главное, не страдай, не страдай. Не дорожи его желаниями, думай о своем здоровье.

Они помолчали.

– А что ты сама думаешь, какие недочеты в себе констатируешь?

– Я? – спросила Певица. – Мне кажется, все портит мой нос и коленки – вот тут широко. Надо сделать пластическую операцию. Но нет денег. Нет денег на операцию.

– Дать тебе денег?

Певица покраснела, стала бурно отказываться:

– Нет, что ты, нет!..

– Какое это у тебя хорошее качество – отказываться от денег. Это бывает так редко, у молодых еще. Старые не отказываются от денег. А тебе неудобно. Что в тебе хорошего, ты еще чувствуешь боль, а я нет. Вот, смотри. – Ре взяла нож со стола и воткнула себе в руку. Вынула, зажала рану платком. – Вот видишь, мне так больно внутри, – она прижала руку к сердцу, – что я уже не чувствую боль снаружи. Ах, испачкала скатерть!..

Певица вскочила, побежала за бинтом, принесла. Ре уже плеснула из фужера алкоголь себе на руку, стала заматывать ее платком.

– Темнеет уже… – сказала мрачно. – Завтра рано вставать. Ты книги читаешь перед сном?

– Стихи, – сказала Певица.

– Я всегда читаю одну и ту же книжку много-много лет, и ту кто-то покрал у меня недавно, сволочь какая-то!.. Думаю одни и те же слова, которые всегда складываются в одну и ту же предрешенную фразу.

– Какую?

Не могу сказать. Я не в себе. Мне все хуже и хуже. Я все к тому, что мне не становится лучше. Вообще, лучше никогда не бывает, почти никогда. Но я знаю, что мне делать, у меня есть цели, я знаю выход! Но мне не хочется этого делать. Мне как будто бы не хочется идти умирать дальше.

– И мне, и мне! И мне нужно определить мой смысл жизни, ты мне поможешь? – спросила Певица.

– Ну-ка встань, покажись, как тебе в новом платье, – попросила ее Ре.

Певица встала, прошлась, спела несколько куплетов.

– Все, все, не надо больше, без моих приглашений не пой! – прервала ее Ре. – А я теперь люблю читать вкладыши, инструкции к снотворным, прежде чем их принять. Такое удовольствие.

Певица вышла в туалет, вернулась. Ре спросила ее строго:

– Тебя рвет в туалете? Ты так пытаешься не потолстеть?

Певица молчала.

– Ты плохо смываешь воду, и туда теперь ходят тараканы, их так много, когда включаешь свет, они толпами едят!

– Мне еще надо похудеть килограммов на пять, – сказала Певица.

Ре закурила, выпила.

– Не пей так помногу. Пей чуть-чуть, мне жалко тебя, – пропела Певица.

– Почему у меня все всегда из последних сил? – отозвалась Ре. – Чтобы нравиться, надо быть легкой, легкой… Ты умеешь питаться мужчинами?

–Нет.

– Надо научиться. Вот сидишь рядом с ним, надо пробудить в нем сильную реакцию и проглотить ее, когда он реагирует. Это очень омолаживает.

– Мужчина разве не истрачивается?

– Не жалей. Или питайся и женщинами тоже. Это не хуже.

– Как мне завтра одеться?

– Возьмешь мои камелии, наденешь, как ордена, в ряд несколько штук. Кольца переодень. Кольца надо носить только на указательных пальцах. Какие у тебя зубы, сядь, покажи мне.

Певица села ближе, открыла рот.

– У тебя такой большой рот, а ты не можешь его толком открыть, – сказала Ре.

– Ты говоришь как моя мама. Она стоматолог.

Ре засмеялась.

– Еще она любит повторять, у тебя плохой тургор. Тургор – это натяжение, дряблость кожи, – пояснила Певица. Она отхлебнула из бокала подруги. – Можно?

– Мы никому тут не нужны, – сказала Ре. – Нам нужно сделать, чтобы мы стали кому-то нужны.

– А зачем? – спросила Певица.

– Две, никому не нужные, даже себе.

– Я тут хожу с ключами на шее, как коза, позвякиваю, – сказала Ре, вынув из выреза нацепленные на цепочку ключи. – От всех моих дверей и шкафчиков… Что у нас из еды есть?

Певица пошла к шкафчику.

– Только шампанское.

– Неси его сюда, – сказала Ре.

– Почему ты не отвечаешь никогда на мои вопросы?

– И ты можешь не отвечать. Я все равно их не понимаю. И еще говори мне, пожалуйста, спасибо, спасибо, что ты ответила на мой вопрос.

Ре очень ловко открыла бутылку с шампанским. Выпили, чокнувшись.

– Итак, пистолет, – сказала Ре. Вынула обойму, показала, как вставить. Поставила на предохранитель, сняла с предохранителя, прицелилась. Встала, открыла окно. – Куда бы попасть? Куда бы попасть? – заспрашивала она, водя стволом. В сумерках шел дождь. – Хоть один раз, но ты должна выстрелить, – размышляла Ре.

– Выстрелите в меня, – вдруг сказал снизу человеческий голос. Подруги присмотрелись.

– Этот человек убирает двор, – сказала Певица.

– Только не насмерть, – крикнул голос, – вы же все равно промахнетесь!

Ре с силой захлопнула окно. Руки и пистолет были мокрыми от дождя.

– Какие бессмысленные люди ходят под окнами, – сказала она. – Совсем меня не боятся. – Ее заметно шатнуло.

– Я тебя боюсь, – сказала Певица.

Ре постояла, держась за сердце.

– Нет, не упала, – наконец сказала она. – Доведи меня до стула, – попросила Ре. Певица поддержала ее за худой локоть, оттопыренный от тела, как согнутая косточка.

– Я знаю, КТО ЧТО знает, бессмысленны ли люди или нет, – посидев, вдруг сказала Ре. – Это случай. И это даже проверяется. Если в нас, например, есть дальнейший смысл для проживания… Если мы для чего-то нужны судьбе, вот такие две, то мы будем сохранены… Значит, мы для чего-то заготовлены. В нас есть нужда.

– А как проверить?

– Вот так. – Ре взяла пистолет, прицелилась в то место на стене, где был оторван кусок обоев, стала стрелять в него. Пули, ударившись о стену, рикошетили веером в разные стороны, потом отражались от противоположных стен, потом еще и еще раз, пока секунд за тридцать со свистом они по очереди или вылетели в окно, разбив стекло, или впились в деревянный шкафчик. Обойма была выпущена вся. Певица страшно кричала сквозь выстрелы.

Ни одна пуля не попала в подруг. Стало тихо. Ре будто отрезвела и повеселела.

– Мы еще нужны, – перестав кричать, вдруг сказала Певица значительно и растроганно прижалась к плечу Ре.

– Это не в последний раз, – сказала Ре. – Позже я буду еще проверять.

Так посидели некоторое время.

– А мы не поговорим о любви? – ненасытно спросила Певица.

Нет, мы не поговорим о любви. Завтра поговорим о деньгах от мужчин и о драгоценностях. И надо бы завтра достать пиявок, дюжины две… Пора спать. Уже светает. Хотя я вряд ли высплюсь, я цокаю тебе всю ночь, как же ты храпишь, сучка!..

Разговор этот проходил в большой комнате, где стояла и кровать тоже. Разбитые часы показывали почти четыре часа ночи. Стол был усыпан окурками и пеплом. Нож блестел под лампой, наполовину испачканный мутной кровью. Так был истрачен еще один день из жизни подруг.

Больше новелл из сборника "Обладать и принадлежать" вы можете найти здесь.