Цикл стихов подруга цветаева

Подруга (1-17 — Цветаева)

=== Скачать файл ===

Подруга

Марина познакомилась с поэтессой и переводчицей Софией Парнок; их отношения продолжались до года. Цветаева и Парнок расстались в году; Марина вернулась к мужу Сергею Эфрону. В году Цветаева, подытоживая, пишет: Любить только женщин женщине или только мужчин мужчине , заведомо исключая обычное обратное — какая жуть! А только женщин мужчине или только мужчин женщине , заведомо исключая необычное родное — какая скука! На известие о смерти Софии Парнок Цветаева отреагировала бесстрастно: И лучше — пусть! Вы слишком многих, мнится, целовали, Отсюда грусть. Всех героинь шекспировских трагедий Я вижу в Вас. Вас, юная трагическая леди, Никто не спас! Вы так устали повторять любовный Речитатив! Чугунный обод на руке бескровной- Красноречив! За эту дрожь, за то-что — неужели Мне снится сон? Всё передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь? Что понял, длительно мурлыча, Сибирский кот? В том поединке своеволий Кто, в чьей руке был только мяч? Чье сердце — Ваше ли, мое ли Летело вскачь? И все-таки — что ж это было? Чего так хочется и жаль? Так и не знаю: Взгляд отрезвленной, грудь свободней, Опять умиротворена. Должно быть, Устала попросту душа, И как-то не хотелось трогать Мятежного карандаша. Так простояла я — в тумане- Далекая добру и злу, Тихонько пальцем барабаня По чуть звенящему стеклу. Душой не лучше и не хуже, Чем первый встречный — этот вот, Чем перламутровые лужи, Где расплескался небосвод, Чем пролетающая птица И попросту бегущий пес, И даже нищая певица Меня не довела до слез. Забвенья милое искусство Душой усвоено уже. Какое-то большое чувство Сегодня таяло в душе. Особенно смущало Вас Идти так поздно в ночь и холод. Вы это сделали без зла, Невинно и непоправимо. Уже прозвеневший смех… Я так и застыла взглядом: Волос рыжеватый мех, И кто-то высокий — рядом! Вы были уже с другой, С ней путь открывали санный, С желанной и дорогой, — Сильнее, чем я — желанной. Мир — весел и вечер лих! Из муфты летят покупки… Так мчались Вы в снежный вихрь, Взор к взору и шубка к шубке. И был жесточайший бунт, И снег осыпался бело. Я около двух секунд — Не более — вслед глядела. И гладила длинный ворс На шубке своей — без гнева. Ваш маленький Кай замерз, О Снежная Королева. Ночью над кофейной гущей Плачет, глядя на Восток. Рот невинен и распущен, Как чудовищный цветок. Скоро месяц — юн и тонок — Сменит алую зарю. Сколько я тебе гребенок И колечек подарю! Юный месяц между веток Никого не устерег. Сколько подарю браслеток, И цепочек, и серег! Как из-под тяжелой гривы Блещут яркие зрачки! Как розовыми и несладкими Я вафлями объелась — шесть! Как всеми рыжими лошадками Я умилялась в Вашу честь. Как рыжие поддевки-парусом, Божась, сбывали нам тряпье, Как на чудных московских барышень Дивилось глупое бабье. Как в час, когда народ расходится, Мы нехотя вошли в собор, Как на старинной Богородице Вы приостановили взор. Как этот лик с очами хмурыми Был благостен и изможден В киоте с круглыми амурами Елисаветинских времен. Как руку Вы мою оставили, Сказав: Как в монастырскую гостиницу — Гул колокольный и закат — Блаженные, как имянинницы, Мы грянули, как полк солдат. Как я Вам — хорошеть до старости — Клялась — и просыпала соль, Как трижды мне — Вы были в ярости! Как голову мою сжимали Вы, Лаская каждый завиток, Как Вашей брошечки эмалевой Мне губы холодил цветок. Как я по Вашим узким пальчикам Водила сонною щекой, Как Вы меня дразнили мальчиком, Как я Вам нравилась такой… Декабрь Свободно шея поднята, Как молодой побег. Кто скажет имя, кто — лета, Кто — край ее, кто — век? Извилина неярких губ Капризна и слаба, Но ослепителен уступ Бетховенского лба. До умилительности чист Истаявший овал. Рука, к которой шел бы хлыст, И — в серебре — опал. Рука, достойная смычка, Ушедшая в шелка, Неповторимая рука, Прекрасная рука. Но тоска во мне — слишком вечная, Чтоб была ты мне — первой встречною. Вижу я по губам — извилиной, По надменности их усиленной, По тяжелым надбровным выступам: Это сердце берется — приступом! Платье — шелковым черным панцирем, Голос с чуть хрипотцой цыганскою, Всё в тебе мне до боли нравится, — Даже то, что ты не красавица! Красота, не увянешь за лето! Не цветок — стебелек из стали ты, Злее злого, острее острого Увезенный — с какого острова? Опахалом чудишь, иль тросточкой, — В каждой жилке и в каждой косточке, В форме каждого злого пальчика, — Нежность женщины, дерзость мальчика. Все усмешки стихом парируя, Открываю тебе и миру я Всё, что нам в тебе уготовано, Незнакомка с челом Бетховена! Я помню, с каким вошли Вы Лицом — без малейшей краски, Как встали, кусая пальчик, Чуть голову наклоня. И лоб Ваш властолюбивый, Под тяжестью рыжей каски, Не женщина и не мальчик, — Но что-то сильней меня! Движением беспричинным Я встала, нас окружили. И кто-то в шутливом тоне: И руку движеньем длинным Вы в руку мою вложили, И нежно в моей ладони Помедлил осколок льда. С каким-то, глядевшим косо, Уже предвкушая стычку, — Я полулежала в кресле, Вертя на руке кольцо. Вы вынули папиросу, И я поднесла Вам спичку, Не зная, что делать, если Вы взглянете мне в лицо. Я помню — над синей вазой — Как звякнули наши рюмки. С зарницею сероглазой Из замшевой черной сумки Вы вынули длинным жестом И выронили-платок. Все глаза под солнцем — жгучи, День не равен дню. Говорю тебе на случай, Если изменю: Чьи б ни целовала губы Я в любовный час, Черной полночью кому бы Страшно ни клялась, — Жить, как мать велит ребенку, Как цветочек цвесть, Никогда ни в чью сторонку Глазом не повесть… Видишь крестик кипарисный? Сплю весь день, весь день смеюсь, — должно Выздоравливаю от зимы. Я иду домой возможно тише: Ненаписанных стихов — не жаль! Стук колес и жареный миндаль Мне дороже всех четверостиший. Голова до прелести пуста, Оттого что сердце — слишком полно! Дни мои, как маленькие волны, На которые гляжу с моста. Чьи-то взгляды слишком уж нежны В нежном воздухе едва нагретом… Я уже заболеваю летом, Еле выздоровев от зимы. Всю тебя с твоей треклятой Страстью — видит Бог! И еще скажу устало, — Слушать не спеши! И еще тебе скажу я: Взгляд-до взгляда — смел и светел, Сердце — лет пяти… Счастлив, кто тебя не встретил На своем пути. Вознесение, Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать — куда Вам путь И где пристанище. А во второй-другой- Тонкую бровь дугой, Шелковые ковры Розовой Бухары, Перстни по всей руке, Родинку на щеке, Вечный загар сквозь блонды И полунощный Лондон. Третья тебе была Чем-то еще мила… — Что от меня останется В сердце твоем, странница? И идите себе… — Вы тоже, И Вы тоже, и Вы. Разлюбите меня, все разлюбите! Стерегите не меня поутру! Чтоб могла я спокойно выйти Постоять на ветру. Сестра известного музыкального деятеля, поэта и переводчика Валентина Парнаха и поэтессы Елизаветы Тараховской. Отец — Яков Соломонович Парнох , провизор и владелец аптеки, почетный гражданин г. Мать — Александра Абрамовна Парнох,урожденная Идельсон , врач. Ранняя смерть матери она умерла вскоре после рождении близнецов, Валентина и Елизаветы и второй брак отца, женившегося на их гувернантке-немке, Алисе Яковлевне Каминской, сделали жизнь в таганрогском доме навсегда нестерпимой, а отношения с отцом отчужденными. После окончания с золотой медалью Таганрогской Мариинской гимназии — год жила в Швейцарии, где училась в Женевской консерватории, по возвращении в Россию занималась на Бестужевских курсах. Печатать стихи начала с г. Некоторое время была замужем за литератором В. Волькенштейном брак был заключён по иудейскому обряду ; после распада неудачного брака обращала своё чувство только на женщин, данная тематика весьма характерна для её лирики. Парнок-критика высоко ценили современники; её статьи отличались ровным доброжелательным тоном и взвешенной оценкой достоинств и своеобразия конкретного поэта. Ей принадлежат сжатые и чёткие характеристики поэтики Мандельштама,Ахматовой, Ходасевича, Игоря Северянина и других ведущих поэтов х гг. Их роман продолжался вплоть до года. Судак Крым , где прожила до начала двадцатых годов; среди её друзей этого периода — Максимилиан Волошин, сёстры Аделаида и Евгения Герцык. В Судаке познакомилась с композитором А. Вернувшись в Москву, занималась литературной и переводческой работой. Выпустила в Москве четыре сборника стихов: Парнок не примыкала ни к одной из ведущих литературных группировок. Она критически относилась как к новейшим течениям в современной ей литературе, так и к традиционной школе. Ее поэзию отличает мастерское владение словом, широкая эрудиция, музыкальный слух отразившийся и в богатой метрике, оказавшей влияние на метрику Цветаевой в е годы. В московском Большом театре 24 июня г. В последние годы Парнок, лишённая возможности печататься, как многие литераторы, зарабатывала на жизнь переводами. Тяжело переносила быт и культурную атмосферу х гг. Умерла от разрыва сердца 26 августа г. Похоронена в Москве, на Немецком Введенском кладбище в Лефортово. На её похоронах присутствовали Борис Пастернак и Густав Шпет. This entry was posted on Апрель 6, at 7: You can follow any responses to this entry through the RSS 2. You can leave a response , or trackback from your own site. Для комментария используется ваша учётная запись WordPress. Для комментария используется ваша учётная запись Twitter. Для комментария используется ваша учётная запись Facebook. Уведомлять меня о новых комментариях по почте. Entries RSS and Comments RSS. Добавить комментарий Отменить ответ Введите свой комментарий Заполните поля или щелкните по значку, чтобы оставить свой комментарий: E-mail обязательно Адрес никогда не будет опубликован.

Какая короткая стрижка подойдет для тонких волос

Айфон не играет рингтон

Хор пятницкого состав

При ударе рукой болит кисть

Выбор сферы деятельности тест

Метро измайловская сколько выходов в город

Флирт секреты легких побед

Вайбер есть история

Сон где целуешься что значит

Как вернуть мужа рака в семью

Деревянный пол в сарае своими руками

Поздравление с юбилеем в прозе племяннику