Чужое лицо

Видимо, я придавал слишком большое значение своему одиночеству… я вообразил, что оно трагичнее одиночества всего человечества.

Если из-за того, что человек лишился лица, его общественный вес уменьшается, причиной может быть лишь одно - убогое внутреннее содержание этого человека.

Не тогда ли я начал превращаться в чудовище? И разве не душа чудовища, цепляясь острыми когтями, взбиралась вверх по моему позвоночнику, от чего тело покрывалось холодными мурашками, будто от звука электрической пилы? Несомненно. Именно тогда я стал превращаться в чудовище. Карлейль, кажется, сказал: сутана делает священника, мундир делает солдата. Может быть, лицо чудовища создает сердце чудовища. Лицо чудовища обрекает на одиночество, а это одиночество создает душу чудовища. И стоит температуре моего ледяного одиночества чуть понизиться, как все узлы, связывающие меня с обществом, с треском разорвутся, и я превращусь в чудовище, которому безразличен внешний вид. Если мне суждено превратиться в чудовище, то какого рода чудовищем я стану, что я натворю? Не узнаешь, пока не станешь им. Но одна мысль об этом была так страшна, что хотелось выть.

В тот миг, как маска встретится с твоей улыбкой, она тут же растает, как снег весной.

Странная это штука — лицо… Раньше я совсем о нем не думал, а как только его не стало, мне кажется, что от меня оторвана половина мира

Нет,конечно, никакой гарантии, что опыт всегда истина. Но вместе с тем невозможно и утверждать, что опыт сгусток лжи

Сколько бы ни было лиц, я неизменно должен был оставаться самим собой. Маленькой "комедией масок" я пытался лишь заполнить затянувшийся антракт в моей жизни.