Бесплатные пробы Гашек, твердый, гарик Омск
Бесплатные пробы Гашек, твердый, гарик Омск______________
Наши контакты (Telegram):
>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<
_______________
ВНИМАНИЕ !!! ВАЖНО !!!
В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!
Чтобы телеграм открылся он у вас должен быть установлен!
_______________
Ярослав Гашек частенько был весел, а вот счастлив, по-настоящему, вдохновенно ну, может быть, пару раз в жизни. Совсем недолго, месяц, другой в м в Праге, когда после долгих пяти лет ухаживания Ярмила Майерова в мае согласилась стать.
Anonymous comments are disabled in this journal. Log in No account? Create an account. Remember me. Сергей Солоух ukh wrote, - 06 - 28 Сергей Солоух ukh - 06 - 28 Previous Share Flag Next. Ярослав Гашек частенько был весел, а вот счастлив, по-настоящему, вдохновенно — ну, может быть, пару раз в жизни. Совсем недолго, месяц, другой в м в Праге, когда после долгих пяти лет ухаживания Ярмила Майерова в мае согласилась стать Ярмилой Гашковой. И целых полновесных полгода во второй половине года, в Иркутске формально после того, как Александра, Шура Львова, после года с какими-то копейками знакомства, решила расписаться с Ярославом, но в браке фамилию не менять. Так и остались Гашеком и Львовой. И опять это был май, только число другое. Не е, а ое. И не Прага, а Красноярск. Перед самым переездом в тогдашнюю столицу Восточной Сибири Иркутск. Но это простое бракосочетания было событием необыкновенной важности в жизни Ярослава, тогда Романовича, Гашека. Потому, что на вопрос о своем гражданском состоянии, он, женатый человек, отец десятилетнего сына, не моргнув глазом, сказал во Втором отделе красноярского ЗАГСа — холост. По-чешски svoboden! И сам он в это верил. Потому, что сколько он себя помнил, он хотел стать другим. Не чехом, а русским. Не глупым шутником, а пламенным агитатором. Не пьяницей, а трезвенником. И вот это случилось. Еще в марте в Москве он был среди людей, которые его прекрасно знали, по Чехии, по Украине и ни в какое его перерождение, возможное или невозможное, нынешнее или будущее, не верили. Эти люди, буквально только что, как и он сам, проклюнувшиеся из русской бури чехи-коммунисты, с порога его отвергали, не верили и выпнули в конце концов в Поволжье, в первую грядущую мясорубку Гражданской. К чужим. И это был подарок. Попасть к чужим, ничего не знающим о краденных собаках и неоплаченных сосисках с пивом, дурацких розыгрышах жандармских вахмистров и гостиничных портье, о неизменно грязных воротничках, всегда обтрепанных штанинах, о пьяной партии какого-то прогресса, бродяжничестве, радикулите, разрыве с Ярмилой и попытке однажды прыгнуть от всей этой непреходящий тоски и безысходности с моста во Влтаву. Здесь, между Самарой и Уфой, Гашек получил заветный шанс, родиться снова. И он им воспользовался. После волнений и неопределенности лета с осени начинается непрерывное движение красных на восток, и с ним шаг за шагом уходит Гашек. Все дальше от тех людей и мест, где его держат за алкоголика, к людям и местам, где видят в нем исключительно и только работоголика. Человека слова и дела. Опрятного, выбритого, подтянутого борца за новый мир. Изломанный, порочный круг его богемной, прошлой жизни разорван, и перед взором, как мысленным, так и устремленным вдаль ясного дня, прямая. Прямая на восток. Все дальше и дальше уводящая от знакомого, тоскливого, безнадежного к незнакомому, незнаемому, но счастливому. Совсем другому. Он не вернется никогда туда, где краденные псы, долги за выпитое, ботинки рванные и стоптанные, ночевки на полу в чужих квартирах, стишки за три копейки и фельетоны по рублю, где жизнь без будущего. И до того Ярослав, в шинели комиссарской, длиннополой и в фуражке с красной звездой, в это все верит, что даже решает необратимость и невозвратность закрепить формально. То есть, не просто отрезать прошлое в мечтах и планах, а сделать возврат невозможным с гражданско-правовой точки зрения, иначе говоря, жениться еще раз. Во всех бумагах зафиксировать, что нет ему пути туда, где у него когда-то был, да и остался по всему законам божьим и человеческим, дом, сын, жена. Решил сжечь и этот мост, последний в прошлое, и сжег. И так не стало для Ярослава Романовича, да, Романовича, больше запада, только восток. Все новое. Бескрайние возможности. Вот какой человек и вот в каком настроении, с новой женой — товарищем по партии, кухаркой, медсестрой и другом в одном лице появляется в первых числах июня го в Иркутске. Разделавшийся со всем, что было в прошлой жизни, раз и навсегда. Весь устремленный в будущее. В то, что грядет. В Бурятию, Монголию, Китай. Туда, где всходит солнце. Лично для него. Красиво, хорошо. Так почему бы не прогуляться, не проверить, хранят ли до сих пор дома и улицы Иркутска отсветы и блики этого душевного огня, подъема и горения столетней давности? Что, в общем-то, несложно. Во-первых, источников, трудов разных исследователей иркутского и, вообще, русского периода жизни Гашека хоть отбавляй. А во-вторых, дома, во всяком случае, многие, стоят. Cтоят на тех же самых местах, и внешне не слишком изменились с колчаковских времен. А сетка улиц уж точно та же самая, которой следовал на митинг в народный сад или на службу в политотдел, товарищ Гашек. Только названия другие. Зато у речки неизменное, такое же, как и во времена декабриста Трубецкого, так и в эпоху генерал-губернатора Муравьева. К ней-то и нес каждый вечер, редактор и комиссар, это свое светящееся сознание уже свершенного и окрыляющее предвкушенье еще только предстоящего, прекрасного и счастливого. Потому что жил, квартировал, у самой речки. При Гашеке это были, соответственно, Дегтевская и Набережная, она же ул. Фото деревянной двухэтажки с клубным крылечком можно найти в книжке Санжиева: Б. Гашек в Восточной Сибири. В наши дни на этом месте Дегтевская, 4 , Российская 4, большая композитная многоэтажка с претензией на оригинальность в пределах, допускаемых позднесоветской унификацией. А если развернуться, сменить восток на запад, то и обещанная водная гладь Ангары мелькнет. Вся в солнечном, небесном масле, если день, хороший, летний. За углом и весь, собственно, гашековский, вполне себе инт-, но не туристический, а интернациональный, красный, коммунистический Иркутск. Все рядом. Глянем на карту и в самом деле, почему бы нет, пройдемся гашековскими маршрутами, предполагаемыми или очевидными. Начнем от точки 1, ул. Дегтевской Российской и закончим точкой 6 на современной Карла Маркса, что при Гашеке называлась Большой. А, впрочем, нет. Есть еще в запасе и точка 8. Чертово не от слова черт, дьявол, а от слова черта, граница, линия озеро, но для нее понадобиться карта другого и вида, и масштаба. Пусть она будет на десерт. Итак, вперед От дома на Дегтевской два шага метров по широкой и тенистой набережной к дому, где слово агитатора, горлана, главаря, обретало вечность. То есть, сначала отливалось свинцом, а потом оттискивалось краской на бумаге. Хотя и не факт. Дело в том, что сведение, о месте нахождения типографии, сообщаемые замечательным советским исследователем Сергеем Никольским в его книге Никольский С. История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое. В этой типографии издавались газеты, которые редактировал Гашек, печатались листовки и воззвания. Загвоздка в том, что Тихвинская, ныне улица Сухэ-Батора на берег Ангары не выходит и не выходила никогда. На Тихвинскую площадь, да. И на улицу Большая, да. А на Набережную, нет, чисто сухопутная, внутренняя городская артерия. Но в то же время, дом номер 36, на Набережной есть. Это угол современного бульвара Гагарина и улицы, ну, конечно, Ярослава Гашека, и если допустить, что Тихвинская — это ошибка, а 36 на Набережной, как раз правильный номер , то тут, согласно Никольскому в ом и располагалась подведомственная политотделу Пятой армии типография. Тогда это был правда угол Набережной и Юнкерского переулка. Да, собственно, вот карта все той же местности, но не го, на сто лет пораньше, го. Все наши точки, по-прежнему красными цифрами, черными — метки родной легенды го и они нам тоже пригодятся Дом сохранился. И выглядит вот так. В советские времена и после Гашека здесь еще долго не утихали идеологические страсти - в здании располагалась типография Иркутского университета. Да и сейчас все там же. Одно смущает. Адрес редакции и издательства: ул. Тихвинская, 8 \\\\\\\\\[12\\\\\\\\\] типография И. Красной Звезды до г. А это точка 7. То есть, совсем другое место. И это кажется, при всей неплановости, куда как более вероятным, чем, дом номер 36 Никольского, тот, что на Набережной. Другое, дело, что у берега, где золотые рыбки полудня средь волн и водных гребешков, все очень и очень по-гашековски. Ширь, гладь и благодать одна тысяча девятьсот двадцатого. Поэтому возвращаемся к зданию университетской типографии. Да и по праву не только эстетическому, но и фактологическому. Иными словами, по Б. Санжиеву, которому и верить много легче, чем Никольскому, поскольку наш сибирский гашековед в отличие от московского, всегда ссылается на конкретные документы из архивов, Иркутский универ, сам только что родившийся в ом не был чужим и Ярославу Гашеку. Вот только ходил ли на эти курсы, горящий на работе Ярослав Романович, неизвестно. И куда именно, в какой дом, на какую улицу? Вообще, понятно, эти наши точки, раз-два-три-четыре, на самом деле, лишь малая часть, красненьких цифр, которыми по-хорошему должна была бы пестреть вся карта гашековского Иркутска. Все-таки полгода жизни, много чего происходило между исходящими в Губком и входящими от Иркутского совета. Что-то мы знаем точно, о чем-то догадываемся, во что-то не слишком пока верим, но есть, конечно, события совершенно уж определенно имевшие место, и вполне конкретное. К ним относятся митинги на берегу Ангары в Александровском сквере в ом, конечно же сквер Парижской коммуны. Точка 3. Иду за Гашеком: Документальная повесть. И вновь, кажется, не вполне проверенную. Во всяком случае, неутомимые хроникеры иркутской жизни, хотя и не соглашаются друг с другом, но даты приводят близкие, правда, иные чем Пытлик. Калмыков: 12 июля. Так или иначе, но это еще шагов триста, четыреста или ровно километр от домика на Дегтевской. Сейчас это прекрасное место с бронзовым пятиметровым императором Алекснадром III-им на высоком постаменте выглядит вот так. Почти как в , год, когда впервые русский царь взорлил над гражданами и будущими бойцами , а вот к приезду в Иркутск Гашека постамент был уже пуст. В майские праздник го, за пару месяцев до появления в Иркутске комиссара чешского извода, государя сдернули и оттащили во двор расположенного рядом, через дорогу и по сей день там прибывающего Географического музея тогда, впрочем, Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Так, что не пришлось Гашеку и начальнику его по политотделу 5-ой армии Моисею Вольфовичу под царственной, суровой дланью звать братьев-китайцев в светлое будущее. Под чистым благорасположенным в ту пору к коммунистам синим сибирским небом. От Александровского сквера всего два шага, вверх по главной тогда Иркутской улице Большой, что ныне Карла Маркса, до места, где Гашек работал не стоя, а сидя. И большую часть своего времени. Точка 4. Юго-восточный угол на пересечении Большой и улицы Амурской в наше время Ленина. От сквера метров, впрочем есть сомнения, что Гашека мог ходить на службу по Набережной и Большой, гораздо короче был бы путь от домика на Дегтевской по Троицкой, Юнкерскому переулку и Луговой ныне ул. Но в любом случае, вот он дом-красавец эпохи русского модерна. Так выглядит он в наши дни. Но, увы, согласно легенде к карте г. В общем, много чего с намеком на аэропланно-футуристическую Европу. Главное, другое. То, что здесь все и ныне очень близко к тому, как было при Ярославе Гашеке, о чем свидетельствует замечательный снимок лета го. По улице Большой мимо гостиницы 'Централь' на улицу Амурскую выходят, победоносно маршируя, чехословаки белочехи, от суда которых писатель Гашек бежит и прячется как раз ту пору в поволжских деревнях , а во главе колонны верховой, чрезвычайно напоминающий самого Радолу Гайду. Но, вновь заковыка. Увы, есть среди исследователей расхождения и сущностного порядка. Повыше уровнем малозначительной, конечно, оппозиции гостиница или кабак. Штаб Пятой армии или же Политуправление этой армии, сотрудником, которого собственно и состоял Ярослав Гашек. Никольский и Дунаевский уверены, что Политуправление, с чем не согласен Радко Пытлик , он полагает, что все же штаб, а само Политуправление располагалась дальше на юг по улице Амурской, в здании Общественного собрания нынешний ТЮЗ, наша, кстати, точка 5 , но при этом спешит уточнить, что в здании бывшей гостиницы на Большой отдельно прибывал гашековский Иностранный отдел Поарма. Так или иначе, но какую из версий не принимай, все сходится к тому, что рабочее место Гашека было в доме с красивыми балконами и мордочками на фасаде, а не в нынешнем театре. Здании мрачноватого, острожно-изоляторного склада. Не яснооком, гашековском. Во всяком случае, воспоминания Н. То есть, плохо читаемая при любой погоде мемориальная доска на желтой штукатурке прибита не по ошибке и не случайно. Ну, и чудесно, огромный угловой дом от полудня и до заката, купающийся в лучах небесного светила — это как раз оно! То, с чем и должен был ассоциироваться Иркутск Гашека. С теплом и верой в свет. Так и поныне. Летопись Колмакова: 3 июня. Гарф, командарм М. Матиясевич и член реввоенсовета Б. Можно с уверенностью сказать, что и здесь Гашек бывал. Тоже светлое место, окна на юго-восток. Ну, и разобравшись с этим самое время вернуться, к еще одному утверждению Радко Пытлика. Само политическое отделение располагалось в доме, где ныне Театр юного зрителя. Так вот, друзья, читающие наш скромный путеводитель по дивному Иркутску Гашека с помощью гугл-транслейта, легко перепускающему русский в чешский, норвежский и немецкий, или же, из чешского в русский, если непосредственно книгу Пытлика, тут все, увы, не так. На улице Гашека в лучшем случае могла располагаться связанная с работой писателя и комиссара типография и то едва ли. Ну, и точно связанный с ним университет с его не идентифицированными еще пока точно тогдашними строениями поблизости. Что же касается ТЮЗа, теснейшим образом спаянного с залом самой Иркутской филармонии, как у Пытлика, так и в наше горячечное время, то их следует точно разделить, если речь о ом. И вот почему. Тогда, когда формировались географические представления о Сибири Радко Пытлика, то есть, задолго до перестройки, с последовавшими за ней девяностыми и нулевыми, Иркутский ТЮЗ пребывал не там, где сейчас. Не в бывшем доме Общественного собрания с суровым фасадом КПЗ. Однако, примыкает, да, к зданию филармонии, у которой в свою очередь фасад выходит на соседствующую ул. Дзержинского в ом ул. И тут, в своем апофеозе, как и положено, путаница и даже сама ее возможность заканчиваются. Как мог и сквозь двери современного ТЮЗа, а в двадцатом входа в Народный дом бывшее Общественное собрания вбегать в единственный тогда с этим входом и фойе связанный зал — зал современной филармонии ныне, путаница, говорили, кончилась? Поэтому, вот вам вид и того здания, и другого. И даже красный тюремный кирпич, тому не может быть помехой. Жизни с надеждой и мечтой. Факт, подтверждаемый А. Дунаевским и его конфиденткой. Если, конечно, я вас совершенно еще не замотал. То есть, Ленина, И тут, как-будто ненароком, коснувшись митинговой, ораторской активности Гашека, мы возвращаемся, к давнему замечанию о том, что наши точки, красненькие циферки на карте - это так, капля в море реального красного, коммунистического красноречия, бурлившего и разливавшегося в ту пору в любом помещении с крышей, где можно было поставить лавки, или же месте, просто площадке под чистым небом, где людям вольно было встать компанией, как с семечками, так и без. Покоя, во всяком случае, язык и горло Гашека не знали. Вот, например, типичнейшее объявление из главного пролетарского листка Иркутска го 'Власть труда' Гашек и Богданов? Где-то на другом, западном, правом берегу Ангары, все что знаем. А где тот клуб, в котором Гашек буквально поразил умы товарищей-партийцев искрометной по всей видимости пантомимой, бичующей социал-предателей эсеров? Помню, как в Иркутске, по поводу какого-то революционного праздника, мы устроили в армейском клубе вечеринку. После официальной части началась художественная самодеятельность - музыка, пение, чтение стихов. Внезапно Гашек поднялся на сцену и заявил, что он сейчас наглядно продемонстрирует как эсер борется сам с собой: обещает дать деревенской бедноте землю, но в то же время не желает отнять ее у помещика и кулака. К величайшему удивлению собравшихся, Гашек быстро сбросил с себя одежду и остался в одних трусиках. А потом начал сам с собой классическую борьбу. А может быть это и вовсе бывший Театр миниатюр, который Гашек, выбил для всяческих мероприятий своего отдела летом го? Еланский Н. Ярослав Гашек в революционной России — гг. Он старается организовать в Иркутске интернациональный клуб. Помещение Театра миниатюр передано под клуб Интернационального отдела, а 4—11 июля. Но вот, где? Где расположенный, не сознается пока что ни один из доступных письменных источников. Хотя, кто знаете? Места, ныне ставшего Модным кварталом. Ну, или частью его. В общем, что получается? Все равно, свет, воздух, а ночью любой пустырь — хрустальный купол неба в звездах. То есть, Гашек рулит и год его ый тоже. Даже при неполном знании. И отлично, это нам обещает неплохие шансы уже при полном незнании. Буквально тьме предположений, легенд и чисто апокрифических рассказов. Итак, точка номер 6. Нам ее в гашековском Иркутске подарил прекрасный в своем простодушной, буквально швейковской, готовности легко соединять сказку и быль советский гашековед Сергей Никольский. Готовый ради вдохновенной гипотезы, принимать неподходящую дату за описку, а устный рассказ современника за истину, не требующую подтверждения ни документами, ни свидетельствами третьей стороны. В общем, охотно запускающий в свои солидные, научные тексты, людей, которым место, ну, разве что в художественных. Например, ленинградского художника Я. Три допущения в одном пассаже. Гашек и я жили в домике пастора на углу Амурской и Большой улицы. Жили мы и работали в соседних комнатах. Это нас, естественно, еще больше сблизило. Я участвовал в пропаганде и агитации средствами изобразительного искусства. Гашек — прежде всего искусством слова, печатного и устного. То есть, присутствие жены и тещи большой семьей жил Гашек в Иркутске, большой, факт всячески задокументированный общаться не мешало. Не требовало даже двери держать закрытыми. В общем, можно всласть поязвить и поиронизировать, но мы не будем, потому, что есть свидетельство по поводу домика на углу Амурской и Большой еще одного человека, знакомство которого с Ярославом Гашеком, в отличие от близости Николаева, подтверждается множеством архивов и газетных фондов. Каждый работник на учете. Гашек — на особом. Был двужильным. И как он только успевал! И в политотделе, и в райкоме партии, и в редакции, и в губкоме Когда Вольфович уезжал в длительную командировку, на посту начальника поарма оставался Гашек. Моисей надеялся на него, как на самого себя. По характеру это были разные люди: Моисей — темпераментный, подвижный. Гашек же удивлял всех своим великолепным спокойствием. Но это не мешало им дружить и на работе, и домами. Жили мы тогда рядом с поармом, в небольшом одноэтажном холодном домишке. Здесь родилась у нас дочь; новорожденную назвали Розой, в честь погибшей Розы Люксембург. Гашек любил маленькую. Где точка пересечения? Во всяком случае подобное строение совершенно точно существовало. Его можно увидеть на старых открытках рядом с самой кирхой а как же без нее, раз пастор. Вот как при взгляде от Дома труда тоже уже практически и фактически бывшего смотрелось то место, где в наши дни маячит В. Ленин посреди скверика его же имени. Вид дня сегодняшнего для сравнения. Одноэтажный домик слева в ограде храма, как будто то, что мы ищем. И гостиница 'Централь' она же Политуправление армии напротив. Как вчера, так и сегодня. И что же из сопоставления текстов и картинок следует? Некоторые укрепление веры в людей и само человечество, при всей его любви легендам и былинам. То есть, наверное, и в самом деле соприкасался по службе в ом т. Николаев с т. Гашеком, возможно даже в том доме, где жили тт. И, может быть, порою ночевали эти сотрудники ПОАРМа где-нибудь на полу у печки в коридоре, ленясь в глубокой ночь после дебатов с махоркой и чаем, идти по темным улицам домой. Если, конечно, новорожденная т. Роза не слишком беспокоила. Почему нет? Фантазия, чуть более отвечающая фактам и документам, чем уже совсем буйная художника из Ленинграда. В общем, считаем, что точка 6 на месте, пусть даже теперь о прошлом в ее центре ни зелень сквера, ни серый угол панельной хрущевки и не напоминают. Ну, и самое-то главное, раз мы художника частично реабилитировали, то есть, решили считать его истории тем дымом, без которого нет пламени, огня, то финал нашей прогулки по Иркутску Ярослава Гашека нас окончательно и бесповоротно уведет в те окрыляющие дали, где оказаться бывший пражский пьяница, балбес и непоседа, мог только полностью и абсолютно переменившись духом. Став обстоятельным, спокойным, вдумчивым. Другие ведь не ходят на рыбалку. Ей памятны лишь долгие прогулки на природе, что тоже в строчку, но не вполне то. Что, впрочем, нисколько не смущает ни художника, ни его интерпретатора Никольского. Удочки мы держали снаружи дома за наличниками - в доме они не умещались. С этими запасами около двух часов ночи мы отправлялись к Чертову озеру. В нем, правда, водились только караси, но нам здесь нравилось. Придя на место, - а к этому времени уже начинало светать, - мы раскладывали маленький костер и закидывали удочки. Теперь мы ходим в долгие прогулки по окрестностям Иркутска… На одной из них в него \\\\\\\\\[Ярослава\\\\\\\\\] кто-то однажды выстрелил, пуля обожгла шею, и там долго была не заживавшая рана. Для красоты и счастья. Особенно, если сладок. И так, и для отечества. В давние времена с этими местами были связаны легенды о разбойниках. Здесь проходила пограничная черта, разделявшая владения деревень Мельниково и Смоленщино. Позднее я обнаружил, что озеро все же обозначено и на некоторых туристических планах Иркутска - рядом с железнодорожной станцией Кая. Да, точка 8. Такой она открывается ныне, взору человека, стоящего на насыпи дороги ул. Маршала Конева. Кубышки — желтые кувшинки, и белые — нимфеи не видны. Только хардкор мечтателя из нержавейки. Аркадия с энерготрубами, Эдем с железнодорожным сообщением. Действительно, седьмое небо коммунизма. И что же, что могло выманить из этого рая Ярослава Романовича? Преобразившегося и перековавшегося? Что же? Иначе говоря, все тот же коммунизм. Но это история совсем другая. Tags: Швейк. Post a new comment Error Anonymous comments are disabled in this journal. We will log you in after post We will log you in after post We will log you in after post We will log you in after post We will log you in after post Anonymously. Your reply will be screened. Post a new comment. Preview comment. Post a new comment 15 comments.
Купить закладку ИБОГАИН Долгопрудный
Ярослав Гашек: за что белочехи в Самаре хотели повесить «отца Швейка».
Губерман • Гарики (группа Вконтакте) не забываем ставить палец вверх! ПОДПИШИТЕСЬ на КАНАЛ! Губерман • Гарики (группа Вконтакте).
Cocaine купить через закладки Ангарск
Купить закладку Бензодиазепины Томск