Бернард Шоу — Мастер парадоксов

В Великобритании Бернард Шоу был настолько популярен, что его провозгласили вторым драматургом в английском театре после Шекспира. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1925 год, отказавшийся от денежной премии, поражал европейскую общественность своими сатирическими пьесами, парадоксальными высказываниями и социалистическими взглядами. Шоу в 1931-м году побывал в СССР, встретился со Сталиным и стал лучшим пропагандистом советского образа жизни на Западе. Тем не менее его «буржуазные» по сути и но содержанию пьесы, в том числе знаменитый «Пигмалион», который неоднократно экранизировался, завоевали театральные площадки крупнейших городов мира.

До 36-летнего возраста Шоу, выходец из Дублина, был сплошным неудачником. Он не мог найти себя ни в музыке — его мать и сестра пели и музицировали, ни на чиновничьей службе, ни на поприще журналистики. Даже как писатель он не состоялся. Его пять романов не хотело публиковать ни одно лондонское издательство. И как политик он тоже не смог пробиться: выступая с речами, пропагандировал социалистические идеи, которые мало кого привлекали. Его неуемная натура требовала чего-то такого, где он мог быть лучше других, в чем ему не было бы равных.

Шоу был образованным человеком, хотя нигде не учился, много времени проводил в читальном зале Британского музея, но добился немногого — места музыкального критика в одной из вечерних газет.

Как-то его заинтересовало творчество выдающегося норвежского драматурга Генриха Ибсена, которого признали за основателя европейской «новой драмы».  Чтение его пьес, просмотр их в театре убедили Шоу в том, что и он так может. В 1892 году он написал свою первую пьесу — «Дома вдовца», в которой иронично высказался в отношении института брака. Он попытался ее пристроить, но театры отказались ее принять, хотя режиссеры находили ее занятной.

Шоу упрямо продолжал писать свои «социальные» пьесы, не забывал о рецензиях, иногда на улицах становился оратором. И надорвался. Если бы не появление на его горизонте Шарлотты Пейн Таузенд, богачки, меценатки, обожавшей театр, то он едва ли выкарабкался из болезни. Она не только выходила больного Шоу, но и помогла ему состояться как драматургу.

В 1902 году лондонский театр, называемый «Независимый», поставил «Дома вдовца». Пьеса встретила холодный прием публики, но обсуждение в прессе свидетельствовало о внимании к затронутой теме. Бернард Шоу принялся за следующие пьесы, так появились «Ученик дьявола», «Оружие и человек». В Лондоне их не ставили, а вот в Вене и в Берлине успех был полный. Его пьесы пошли в Соединенных Штатах. Шоу был признан зарубежом. Позже в Великобритании спохватились, поставили ранние пьесы драматурга, признали его мастерство и назвали вторым после Шекспира.

В лондонском театре «Крот» пошли его «Кандида», «Поживем — увидим», «Человек и Сверхчеловек». В его пьесах было мало действия, но много смысла. Его герои рассуждали, поучали, критиковали, не боялись называть вещи своими именами, не скрывали своих настроений и чувств. Это было в новинку. Шоу беспощадно осмеивал уродливые и пошлые стороны английской жизни. Лорды воротили носы, простые люди неистово хлопали . Британская публика постепенно привыкала к Шоу и его парадоксам.

Во время Первой мировой войны Шоу не боялся высказываться критически по отношению к воюющим, а в своей пьесе «Дом, где разбиваются сердца» предсказал грядущие трагические события. В следующей пьесе, «Святая Иоанна», о Жанне Д’арк он почему-то осудил свою героиню и посчитал смертный приговор ей вполне закономерным. Публика отказывалась его понимать.

В 1931 году Шоу посетил СССР. Ему устроили самый радушный прием. Его чуть ли не на руках носили. Драматурга принял сам Сталин, долго беседовал с ним. Шоу был очарован Страной Советов и, прибыв в Лондон, обрушился с критикой на буржуазные консервативные устои, которые не имеют будущего. То ли дело обетованная земля, где правит Сталин…

Шоу прожил долгую, яркую, физически активную жизнь — умер в девяносто четыре года. Старику прощали его «заскоки». Он был живым памятником, классиком английской и мировой драматургии, а памятники не критикуют.

Когда 70-летнего Бернарда Шоу спросили о его самочувствии, он ответил:

— Прекрасно, прекрасно, только мне докучают врачи, утверждая, что я умру, потому что не ем мяса.

Когда к 90-летнему Шоу обратились с тем же вопросом, он ответил:

— Прекрасно. Больше меня никто не беспокоит. Все врачи, которые мучили меня, утверждая, что я не смогу прожить без мяса, уже умерли.