Бергман и Тарковский: невстреча
Картины Андрея Тарковского и Ингмара Бергмана давно стали классикой мирового кинематографа. Известно, что Тарковский обожал творчество шведского режиссера, а Бергман восхищался работами Андрея Арсеньевича. Тем не менее, встреча двух гениев эпохи так и не состоялась. Вопрос – почему? Ответ – где-то между многочисленными версиями тех, кто был лично знаком с мэтрами кино.
«Я думаю, что Ингмар все слишком переусложнил, - вспоминает продюсер Анна-Лена Вибом. - Его очень нервировало, что у них с Андреем нет общего языка. Мысль о необходимости переводчика его страшно раздражала. Встречи назначались и отменялись раз за разом. А ведь Бергман боготворил фильмы Тарковского, особенно «Андрея Рублева». И Андрей страдал, что встреча не получается, и говорил: единственное, чего я хочу, это сказать как я его люблю.
Я не знаю, почему они не встретились. Во время съемок на Готланде мы были совсем рядом с Бергманом и могли бы поехать к нему, но Форе — военная зона, и опять не получилось.
Но когда мы снимали документальный фильм о съемках «Фанни и Александр», Андрей пришел тихо на съемку, сидел и слушал, как Бергман рассказывает о своей работе. Бергман не знал, что это Андрей, и это была единственная их встреча.»
По версии режиссера Михала Лещиловски встреча гениев всё же состоялась, но была очень краткой и безмолвной:
«В ноябре 1985 года, когда мы с Андреем были на выставке киноплакатов в Доме кино в Стокгольме, я заметил выходящего из кинозала Бергмана, с которым Тарковский никогда не встречался, хотя оба хотели познакомиться. В тот раз встреча казалась такой естественной, что была почти неизбежной. Они видели друг друга на расстоянии пятнадцати метров. Меня потрясло то, что произошло дальше: оба повернулись, причем так резко, как будто заранее отрепетировали это движение, и направились в противоположные стороны. Так два великих мира сего разминулись, не соприкоснувшись.»
А вот многолетняя сотрудница Бергмана Катинка Фараго заявляет, что именно Бергман не желал видеться с Тарковским:
«Бергман не хотел с ним встречаться. Я знаю точно, что Тарковский очень хотел встретиться с Бергманом, а Бергман нет. Ведь однажды они встретились в коридоре киноинститута, но прошли мимо, не сказав ни слова друг другу.»
Поскольку Бергман был человеком довольно замкнутым и стремящимся к недостижимому идеалу, быть может, режиссер действительно не желал быть увиденным и разоблаченным в собственном несовершенстве. Ведь о Тарковском он говорил:
«Фильм, если это не документ, - сон, греза. Поэтому Тарковский - самый великий из всех. Для него сновидения самоочевидны, он ничего не объясняет, да и что, кстати сказать, ему объяснять? Он - ясновидец, сумевший воплотить свои видения в наиболее трудоемком и в то же время наиболее податливом жанре искусства. Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть.»
Как бы то ни было, творчество Бергмана и Тарковского во многом схоже: оба тяготели к крайнему психологизму своих кинообразов и главными темами избирали кризис культуры и личности. Оба тонко чувствовали музыку, используя ее в своих картинах. Оба чуть ли не во главу угла ставили одиночество, Бергман изгнал сам себя на остров Форё, Тарковского изгнали из страны.
Пожалуй, ближе всех к истине о невстрече мэтров высказался Александр Сокуров:
«Сюжет был в том, что если бы они встретились, они посмотрели бы в зеркало. Только Тарковский увидел бы в этом зеркале одно, а Бергман – другое… Они могли бы, встретившись, гулять и молчать - все, что им нужно было знать друг о друге, они знали и без слов.»