Атлант расправил плечи

ЧАСТЬ III
А есть А
ГЛАВА I. АТЛАНТИДА

Открыв глаза, Дагни увидела солнечный свет, зеленую листву и мужское лицо. Подумала: «Я знаю, что это». Это был тот мир, который в шестнадцать лет она ожидала увидеть, и вот оказалась в нем. Он выглядел таким простым, понятным, что впечатление от него походило на благословение, содержащееся всего в двух словах и многоточии: «
Ну, конечно
…»

Дагни посмотрела на мужчину, стоящего подле нее на коленях, и поняла, что всегда готова была отдать жизнь, дабы увидеть это: лицо без следов страдания, страха или вины. Выражение лица было таково, что казалось: этот человек гордится тем, что горд. Угловатость скул наводила на мысль о надменности, напряженности, презрительности – и, однако, в лице не виделось ничего подобного, оно выражало, скорее, конечный результат: безмятежную решимость и уверенность, безжалостную чистоту, которая не станет ни искать прощения, ни даровать его. Перед ней предстало лицо человека, которому нечего скрывать или избегать, в нем не угадывалось ни страха быть увиденным, ни страха смотреть, поэтому первое, что Дагни уловила, был пронизывающий взгляд: он смотрел так, словно зрение – его любимое орудие, а наблюдать – безграничное, радостное приключение; его глаза представляли собой высшую ценность для мира и для него самого; для него – из-за способности видеть, для мира – потому, что видеть его очень даже стоило. На миг Дагни подумала, что оказалась в обществе не просто человека, а чистого сознания, тем не менее она никогда еще не воспринимала мужское тело так остро. Легкая ткань рубашки, казалось, не скрывала, а подчеркивала очертания фигуры; кожа была загорелой, тело обладало твердостью, суровой, непреклонной силой, гладкой четкостью отливки из какого-то потускневшего, плохо обработанного металла, вроде сплава меди с алюминием; цвет кожи сливался с каштановыми волосами, их пряди золотились под солнц

Мужчина смотрел на нее с легкой улыбкой, говорившей не о радости открытия, а о простом созерцании, словно он тоже видел нечто долгожданное, в существовании которого никогда не сомневался.

Дагни подумала, что это ее мир, что вот так люди должны выглядеть и ощущать себя, а все прочие годы неразберихи и борьбы были лишь чьей-то бессмысленной шуткой. Она улыбнулась этому человеку как собрату-заговорщику, с облегчением, чувством освобождения, радостной насмешкой надо всем, что ей никогда больше не придется считать значительным. Он улыбнулся в ответ, улыбка была такой же, как и у нее, словно он испытывал то же самое и понимал, что у нее на уме.

– Не нужно воспринимать все это всерьез, правда? – прошептала Дагни.
– Не нужно.
Тут сознание вернулось к ней полностью, и она поняла, что совершенно не знает этого человека. Хотела отстраниться, но вышло лишь легкое движение головы по густой траве, на которой она лежала. Попыталась встать.
Боль в спине заставила ее от этой мысли отказаться.
– Не двигайтесь, мисс Таггерт. Вы получили травму.
– Вы меня знаете?
Голос ее был спокойным, твердым.
– Я знаю вас много лет.
– А я вас?
– Думаю, да.

– Как вас зовут?
– Джон Голт.
Дагни посмотрела на него в каком-то оцепенении.
– Почему вы испугались? – спросил он.
– Потому что верю.
Он улыбнулся, словно полностью поняв смысл, вложенный ею в эти слова; в улыбке было и согласие принять вызов, и насмешка взрослого над самообманом ребенка.

Дагни чувствовала себя так, словно возвращалась к жизни после катастрофы, в которой разбился не только самолет. Она не могла собрать обломки, не могла припомнить, что знала об этом имени, знала только, что оно обозначало какую-то темную пустоту, и ее требовалось постепенно заполнить. Сделать это сейчас она не могла, человек рядом с ней слепил ее, словно прожектор, не позволяющий разглядеть вещи, выброшенные во внешнюю тьму.
– Это вас я преследовала? – спросила она.
– Да.

Дагни медленно огляделась. Она лежала на лугу у подножия гранитного утеса, поднимавшегося на тысячи футов в голубое небо. По другую сторону луга скалы, сосны и блестящие листья берез скрывали пространство, тянущееся к далекой стене окружавших долину гор. Самолет ее не разбился – он лежал в нескольких футах в стороне на брюхе. Нигде не было видно ни другого самолета, ни строений, ни хоть каких-то признаков человеческого жилья.
– Что это за долина? – спросила она.
Он улыбнулся.

– Терминал Таггертов.
– Как это понять?
– Увидите.
Смутное, будто невесть кем подсказанное желание побудило Дагни проверить, остались ли у нее силы. Она могла двигать руками и ногами; могла приподнять голову, а когда глубоко вдохнула, почувствовала острую боль, затем увидела текущую тонкой струйкой кровь.
– Отсюда можно выбраться? – спросила она.
Голос Голта казался серьезным, но отливающие металлом зеленые глаза улыбались.
– Совсем – нет. Временно – да.

Дагни стала подниматься. Голт наклонился, чтобы помочь ей, но она вложила все силы в быстрый, решительный рывок и ускользнула от его рук, силясь встать на ноги.
– Думаю, я могу… – начала она и, едва ее ступни коснулись земли, упала; лодыжку пронзила острая боль.
Голт поднял ее на руки и улыбнулся.
– Нет, мисс Таггерт, не можете.
И понес ее через луг.

Дагни лежала неподвижно, полуобняв Голта, положив голову ему на плечо, и думала: «Всего на несколько минут – пока это длится – можно покориться: забыть все и позволить себе чувствовать…» Она задумалась, испытывала ли раньше что-то подобное, около минуты промучилась, но вспомнить не смогла. Некогда ей дано было познать чувство уверенности – окончательной, достигнутой, не подлежащей сомнению. Но ощущение безопасности и сознание, что принимать защиту, а значит, сдаваться, допустимо для нее – было внове, потому что это странное чувство было охранной грамотой не от будущего, а от прошлого, щитом, избавляющим не от битвы, а от поражения, плечом, подставленным не ее слабости, а силе… Ощущая, сколь крепки его руки, видя медно-золотистые пряди его волос, тени ресниц на лице, она вяло подумала: «Да, защищена, но от чего?.. Это он – тот враг… так ведь? Так почему?..» Дагни не знала и не могла сейчас об этом думать. Потребовалось усилие, чтобы вспомнить: несколько часов назад у нее были некие цели и мотив. Она пыталась вспомнить, какие.

– Вы знали, что я лечу за вами? – спросила она.
– Нет.
– Где ваш самолет?
– На летном поле.
– А где оно?
– В другом конце долины.
– Когда я смотрела вниз, там не было никакого поля. Да и луга не было. Откуда он взялся?
Голт поднял взгляд к небу.
– Посмотрите внимательно. Видите что-нибудь вверху?
Дагни запрокинула голову, однако не увидела ничего, кроме безмятежной утренней лазури. Вскоре разглядела несколько легких полос мерцающего воздуха.
– Тепловые волны, – сказала она.

– Преломление лучей света в земной атмосфере, – ответил он. – Эта долина представляет собой вершину горы высотой в восемь тысяч футов и находится в пяти милях отсюда.
– Что-что?
– Да, не удивляйтесь, вершина горы, на которую не станет садиться ни один летчик. То, что вы видели, было ее отражением, спроецированным над этой долиной.
– Каким образом?
– Тем же, что вызывает в пустыне мираж: отражением от слоя нагретого воздуха.
– И что же вызывает это отражение?

– Воздушный экран, надежно защищающий от всего – кроме такой смелости, как ваша.
– О чем это вы?
– Я никак не думал, что какой-нибудь самолет станет пикировать всего лишь в семистах футах от земли. Вы врезались в лучевой экран. Некоторые из этих лучей, создавая магнитное поле, глушат моторы. Ну, что ж, вы второй раз удивили меня: за мной никогда еще не летали.
– А зачем вам этот экран?
– Это место – частная собственность, и она должна оставаться частной.
– Что это за место?

– Я покажу его вам, раз уж вы здесь, мисс Таггерт. А потом отвечу на ваши вопросы.
Дагни умолкла. Она вдруг поняла, что спрашивает Голта о чем угодно, только не о нем самом. Казалось, он представлял собой единое целое, ставшее понятным с первого взгляда, как некий неизменный абсолют, как не требующая объяснений аксиома; она словно и так уже знала о нем все, и теперь ей в этом знании оставалось только утвердиться.

Голт нес ее по узкой извилистой тропе, спускавшейся ко дну долины. На склонах вокруг, неподвижно прямо, в мужественной простоте, будто доведенные до искомой формы скульптуры, стояли высокие темные пирамиды елей – полная противоположность сложному, женственному, многообразному кружеву трепетавших в солнечных лучах березовых листьев.
Лучи солнца падали сквозь листву на его волосы, на их лица. Дагни не могла видеть, что лежит внизу, за серпантином тропы.

Ее взгляд постоянно возвращался к его лицу. Голт также то и дело смотрел на нее. Сперва она отворачивалась, будто стыдясь своего интереса. Потом, следуя его примеру, больше не отводила глаз, видя: он знает, что она чувствует, и не скрывает от нее смысла своих взглядов.

Дагни понимала: его молчание такое же признание, как и ее. Он держал ее не бесстрастно, как мужчина, просто несущий раненую женщину, лишь потому, что она не может ходить. Это было объятием, хотя она не замечала даже намека на какую-то интимность в поведении Голта; она только
чувствовала
, как он всем телом
чувствует
ее тело.

Дагни услышала шум водопада еще до того, как увидела хрупкую хрустальную нить, падающую прерывистыми блестящими полосками по уступам. Этот звук доносился сквозь неясный ритм в ее мозгу, казавшийся не громче отголосков воспоминаний – но они двигались дальше, а ритм сохранялся. Дагни прислушивалась к шуму воды, но другой звук становился отчетливее, нарастая не в ее голове, а где-то в листве. Тропинка круто свернула, и во внезапно открывшейся прогалине Дагни увидела внизу, на уступе, небольшой дом с блеском солнца на стеклах распахнутого окна. И тут поняла,

что
 из прошлого вызвало у нее желание покориться настоящему – это было ночью в пыльном вагоне «
Кометы
», когда она впервые услышала тему Пятого концерта Халлея: чистую, свободно парящую музыку, будто взлетающую над клавишами фортепиано под четкими движениями чьих-то сильных, уверенных пальцев.
Дагни поспешно, словно надеясь застать Голта врасплох, спросила:
– Это ведь Пятый концерт Ричарда Халлея, так ведь?
– Да.
– Когда он написал его?
– Почему бы не спросить у самого композитора?
– Он здесь?

– Вы слышите его игру. Это его дом.
– О!..
– Вы познакомитесь с ним позже. Халлей будет рад поговорить с вами. Он знает, что вечерами, в одиночестве, вы слушаете только его пластинки.
– Откуда?
– Я сказал ему.

На лице Дагни отразился вопрос, который она готова была начать словами: «Как, черт возьми…» – но увидела выражение глаз Голта и засмеялась; смех ее отражал то же, что его взгляд. Нельзя спрашивать ни о чем, подумала она, нельзя ни в чем сомневаться – при звуках такой музыки, торжественно поднимающейся сквозь залитую солнцем листву, музыки освобождения, избавления, исполняемой так, как и до́лжно, как она силилась услышать ее в раскачивающемся вагоне сквозь стук усталых колес… Должно быть, именно так

виделись
ей эти звуки той ночью: волшебная долина, утреннее солнце и… Она ахнула, потому что тропинка повернула, и с высоты открытого уступа она увидела город на дне долины.
Собственно, это был не город, лишь скопление домов, беспорядочно разбросанных от дна до уступов гор, вздымавшихся над крышами и охватывающих их крутым, непроходимым кольцом.

Это были жилые дома, небольшие, новые, с резкими, угловатыми формами и блеском широких окон. Вдали некоторые строения казались более высокими, струйки дыма над ними наводили на мысль о промышленном районе. Но вблизи, на стройной гранитной колонне, поднимавшейся с уступа внизу до уровня ее глаз, стоял слепивший своим блеском, делавший все остальное тусклым, знак доллара высотой в три фута, выполненный из чистого золота. Он сиял в пространстве над городом, словно его герб, его символ, его маяк, и улавливал солнечные лучи, будто аккумулируя их и пересылая в сиянии своем туда, вниз, к крышам домов.

– Что это? – изумленно спросила Дагни.
– А, это шутка Франсиско.
– Какого Франсиско? – прошептала она, уже зная ответ.
– Франсиско д’Анкония.
– Он тоже здесь?
– Будет со дня на день.
– Почему вы назвали это шуткой?
– Он установил сей знак как юбилейный подарок хозяину этих мест. А потом мы сделали его своей эмблемой. Нам понравился ход мысли Франсиско.
– Разве владелец этих мест не вы?
– Я? Нет, что вы… – Голт глянул вниз, на подножие уступа, и добавил, указывая: – Вот идет хозяин.

В конце грунтовой дороги остановилась легковая машина, из нее вышли двое и стали торопливо подниматься. Разглядеть их лиц Дагни не могла; один был высоким, худощавым, другой пониже, более мускулистый. Они скрылись из виду за поворотом тропинки.
Дагни снова увидела их, когда они появились из-за выступа скалы. Их лица поразили ее, словно внезапное столкновение.
– Ну и ну, будь я проклят! – сказал, глядя на нее, мускулистый, которого она не знала.

Она же смотрела на его элегантного, высокого спутника: это был Хью Экстон.
Он заговорил первым, поклонясь ей с любезной приветственной улыбкой:
– Мисс Таггерт, мне впервые кто-то доказал мою неправоту. Я и не думал, говоря, что вы никогда его не найдете, увидеть вас у него на руках.
– На руках у кого?
– Ну, как же, у изобретателя того двигателя.
Дагни ахнула, закрыв глаза; она должна была догадаться сама. Подняв веки, она взглянула на Джона Голта. Тот улыбался, уверенно, насмешливо, словно

опять
понимал, что́ это для нее значит.
– Было бы поделом, если б вы себе шею свернули! – гневно проворчал мускулистый, впрочем, с явной озабоченностью, даже чуть ли не с симпатией. – Надо ж было додуматься выкинуть такой трюк, и кому?! Женщине, которую бы здесь и так приняли с распростертыми объятиями, войди она через парадную дверь!
– Мисс Таггерт, позвольте представить вам Мидаса Маллигана, – сказал Голт.

– О!.. – только и вымолвила Дагни, а потом рассмеялась: удивляться она уже не могла. – Вы хотите сказать, что я погибла в катастрофе, и это какой-то иной род существования?
– Верно, род существования иной, – ответил Голт. – А что касается гибели, разве не кажется, что все, скорее, наоборот?
– Да, – прошептала она, – да… – и улыбнулась Маллигану. – А где эта парадная дверь?
– Здесь, – ответил он, указывая на свой лоб.

– Я потеряла ключ, – сказала Дагни искренне, без обиды, – я теперь потеряла все ключи.
– Вы найдете их. Но что, черт возьми, вы делали в этом самолете?
– Преследовала.
– Его? – он указал на Голта.
– Да.
– Вам повезло, что остались живы! Сильно покалечились?
– Не думаю.
– Когда вам окажут помощь, придется ответить на несколько вопросов.
Маллиган резко повернулся и первым пошел вниз, к машине, потом оглянулся на Голта:
– Ну, что теперь делать? Мы не готовы к этому: первый штрейкбрехер.

– Первый… кто? – спросила Дагни.
– Неважно, – ответил Маллиган и снова поглядел на Голта. – Так что делать-то?
– Она будет на моем попечении, – ответил Голт, – я за нее в ответе. Вы займитесь Квентином Дэниелсом.
– О, с ним все в порядке. Ему нужно лишь осмотреться. Все остальное он, как будто, знает.
– Да. Квентин практически сам прошел весь путь, – видя, что Дагни смотрит на него в изумлении, Голт сказал: – Вы сделали мне комплимент, выбрав Дэниелса моим дублером. Он вполне заслуживал доверия.

– Где он? – спросила Дагни. – Расскажите, что случилось.
– Ну, Мидас встретил нас на летном поле, отвез меня домой, а Дэниелса взял к себе. Я собирался встретиться с ними за завтраком, но увидел, как ваш самолет, вертясь, падает на луг. Я оказался ближе всех.

– Мы приехали быстро, как только смогли, – сказал Маллиган. – я считал, что тот, кто сидит в этом самолете, вполне заслуживает гибели. Мне и в голову не могло прийти, что это один из тех двоих на всем белом свете, единственных, для кого я сделал бы исключение.
– А кто второй? – спросила Дагни.
– Хэнк Риарден.
Она невольно поморщилась, как от боли; это походило на внезапный удар в солнечное сплетение.

Дагни стало любопытно, почему ей вдруг показалось, что Голт смотрит пристально ей в лицо и что она заметила в нем какую-то перемену, слишком быструю, чтобы ее понять.

Они подошли к машине. Это был «хэммонд» с откинутым верхом, одна из самых дорогих моделей, выпущенный несколько лет назад, но в превосходном состоянии благодаря умелому обращению. Голт посадил Дагни на заднее сиденье, он придерживал ее, обняв одной рукой. Она время от времени чувствовала острую боль в ноге, но старалась не обращать на нее внимания. Смотрела на далекие дома города, когда Маллиган повернул ключ зажигания, и машина тронулась, а когда они проезжали мимо символа доллара, и золотой луч, скользнув по лбу, резанул ей по глазам, она спросила:

– И кто же хозяин всего этого?
– Я, – ответил Маллиган.
– А он кто? – она кивнула на Голта.
Маллиган усмехнулся:
– Он просто здесь работает.
– А вы, доктор Экстон? – спросила она.
Тот обратил взгляд на Голта.
– Я – один из его двух отцов, мисс Таггерт. Тот самый, который не предал его.
– О! – произнесла она, догадавшись. – Ваш третий ученик?
– Да.
– Помощник бухгалтера! – простонала она, вспомнив.
– Что-что?
– Так назвал его доктор Стэдлер. Сказал, что вот кем, видимо, стал его третий ученик.

– Он дал мне слишком высокую оценку, – сказал Голт. – По его меркам, по меркам его мира, я значительно ниже.

Машина свернула на узкую дорогу, ведшую к дому, одиноко стоявшему на гребне горы над долиной. Дагни увидела человека, быстро шагавшего по тропинке в сторону города. Он был одет в синий хлопчатобумажный комбинезон и нес под мышкой жестяную коробку для завтрака. В его быстрых, порывистых движениях было что-то знакомое. Когда машина проезжала мимо, Дагни мельком увидела его лицо – и откинулась назад; голос ее взвился до вопля от боли, причиненной внезапным толчком машины… и увиденным:

– Остановите! Остановите! Не дайте ему уйти!
Это был Эллис Уайэтт.
Мужчины рассмеялись, но Маллиган остановил машину.
– О… – виновато пролепетала Дагни слабым голосом, поняв, что из этой долины Уайэтт не исчезнет.
Уайэтт побежал к ним: он тоже узнал ее. Когда он ухватился за край дверцы, Дагни увидела его лицо и пылкую, торжествующую улыбку, которую видела раньше всего лишь раз: на платформе
«Узла Уайэтта»
.
– Дагни! И вы, наконец, тоже? Одна из нас?

– Нет, – ответил ему Голт. – Мисс Таггерт здесь случайно.
– Что?
– Ее самолет разбился. Не видели?
– Разбился…
здесь
?
– Да.
– Я слышал шум самолета, но… – выражение замешательства на его лице сменилось улыбкой, сожалеющей, удивленной, дружеской. – Понятно. О, черт, Дагни, это просто нелепо!

Она беспомощно смотрела на него, не в силах связать прошлое с настоящим; беспомощно – как человек, говоривший во сне мертвому другу те слова, что не сказал ему при жизни, но теперь повторяющий их наяву, вспоминая, как старался дозвониться до него почти два года назад, те самые слова, которые надеялся произнести, если увидит его снова:
– Я… я пыталась связаться с вами.
Уайэтт мягко улыбнулся:

– Мы тоже долго пытались связаться с вами, Дагни… Вечером увидимся. Не беспокойтесь, я не исчезну – думаю, вы тоже.
Он помахал остальным и пошел, унося свою жестяную коробку. Маллиган завел мотор; она подняла взгляд и увидела, что Голт опять пристально на нее смотрит. Лицо Дагни помрачнело, словно она позволила себе признать боль, отказывая ему в удовольствии упрекнуть ее в скрытности.
– Ладно, – сказала она. – Догадываюсь, что за демонстрацию вы хотите устроить, дабы меня впечатлить.

Хоть, возможно, и неловко Дагни пыталась пошутить, но на лице Голта не отразилось никакой ответной реакции, если, конечно, не считать таковой полное бесстрастие.
– Наше первое правило, мисс Таггерт, – сказал он, – в том, что каждый должен увидеть все своими глазами.
Машина остановилась перед одиноко стоящим домом. Он был выстроен из грубо обтесанных гранитных блоков, фронтон его был полностью прозрачен – почти сплошной лист стекла.

– Я пришлю врача, – сказал Маллиган, отъезжая, а Голт понес Дагни по дорожке.
– Это ваш дом? – спросила она.
– Мой, – ответил Джон Голт, открывая ногой дверь.

Он перенес Дагни через порог в блестящую просторную гостиную; потоки солнечного света падали на полированные сосновые доски стен. Она увидела несколько изготовленных вручную предметов мебели, потолок с голыми балками, сводчатый проход в небольшую кухню с неотшлифованными полками, деревянным столом и поразительно искусными деталями хромировки электрической плиты; дом обладал примитивной простотой хижины первопроходца, сведенной к самому необходимому, но построенный со сверхсовременным мастерством.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь