Анархизм в действии. Армия

Институт армии является законным детищем современной политической системы, и поэтому не удивительно, что он поглотил в себя большинство того, что так сильно критикуют анархисты. Не смотря на все ограничения прав людей, которые накладывает армия, объективно, она эффективно выполняет свои задачи. Если анархисты хотят противостоять нынешнему устройству, то они, так или иначе, должны иметь за собой альтернативную силу, чтобы побороть войска, которые станут на защиту чиновников.

Мы не будем заострять внимание на рассмотрении минусов армии, поскольку масштабы нарушений ею человеческих прав являются очевидными для каждого. Она сама является хорошим примером того, насколько бесправным является народ против государственного аппарата. В каждой стране мира человека могут насильно мобилизовать и отправить на войну. Конечно, никто не учитывает политические убеждения военнообязанных. Несмотря на это, нас уверяют, что источником власти является народ. Государственная пропаганда оправдывает это урезание прав человека необходимостью защиты родины от внешних агрессоров. Государству всегда нужен такой агрессор для своего нормального функционирования; если его нет, то оно обязательно его придумает, поскольку очень удобно ограничивать наши права и скрывать проблемы внутренней политики за ширмой борьбы с внешним врагом. За примерами далеко ходить не надо — как в Украине, так и в соседней России сейчас активно продвигается идея, что все протестные настроения играют на руку Кремлю или Госдепу. На содержание армии выделяются огромные деньги. Расходы на “войну” всегда были одними из крупнейших в госбюджетах. В частности, в Украине этого года для силовых структур было заложено 153,242 миллиарда гривен (~5,83 миллиарда долларов США), а на здравоохранение выделили 86 миллиардов(~3,27 миллиарда долларов США). Не менее государство выделяет и на поддержку провоенной пропаганды. Очевидно, что все эти ресурсы так же, как и трудоспособные люди, привлеченные к военной службе, были бы значительно более эффективными в сфере улучшения уровня жизни. А что наиболее иронично — армия нас не защищает. И никак не отстаивает наши интересы. Более того, во многих странах мира военные используются для подавления протестов.

Анархисты уверены, что свободный вооруженный народ способен защитить себя самостоятельно, поэтому считают необходимым обеспечить каждому желающему право владеть оружием (конечно, после проверки психического здоровья). Обучение должно осуществляться на добровольной основе, в максимально короткие сроки, по максимально интенсивной программе в центрах подготовки по месту жительства. Периодически нужно осуществлять съезды для проверки готовности, состояния вверенного имущества, восстановление навыков и переподготовки. Иерархическая структура армии организуется институтом выборных командиров, то есть в военное время, или на тренировках командиру должны безусловно подчиняться, а в спокойное время он должен отвечать перед собранием и может быть переизбранным. Значит, армия действительно будет защищать интересы народа. Точнее сказать, что сам народ будет армией.

Ярким примером таких альтернативных военных структур была Черная Гвардия. Она создавалась как альтернатива традиционным армейским структурам, причем речь шла о подготовке отрядов, способных действовать в партизанских условиях. Несмотря на это, анархистская практика, вместо дисциплинированной целостной армии, создала ряд дисциплинированных дружин, которые действуют не в открытом бою, а партизанскими отрядами. Формировалась в 1917-1918 годах. Отряды Черной Гвардии были в разных частях страны. Так, например, отряды черногвардейцев действовали уже в 1917 году в Украине (в частности Нестор Махно сформировал полк Черной Гвардии в Гуляйполе), а в Москве уже в апреле 1918 года было 50 отрядов Черной Гвардии, которые формировались с 5 марта Московской федерацией анархистских групп. Армия пополнялась добровольцами, а все офицеры были выборными. Сила Черной Гвардии росла прямо на глазах. Кроме того, до марта 1918 года анархисты контролировали в Москве 25 особняков, часть из которых располагалась вблизи стратегически важных пунктов города. За всю историю советской революции в Украине анархизм оказался наиболее сильным. Бунтовщики называли себя Революционной Повстанческой Армией (РПА). Часто их называют просто махновцами. По мере роста численности повстанческой анархической армии она развилась в более формальную структуру, чтобы осуществлять стратегическую координацию на нескольких фронтах. В то же время в своей сути она продолжала оставаться добровольным милицейским формированием, основанным на крестьянской поддержке. Основные направления политики и стратегии принимались вследствие общего собрания крестьян и рабочих. Гибкая совместная структура и сильная поддержка со стороны крестьянства скорее помогли, чем помешали освобождению области размером 450 на 750 км с общим населением 7 миллионов человек. Махновцам южной Украины удалось сохранить анархический характер своей жизни и борьбы в крайне тяжелых условиях боевых действий. Они пытались помешать еврейским погромам, тогда как украинские националисты и большевики раздували огонь антисемитизма, чтобы выставить евреев виновными во всех проблемах. Махновцы предпочитали защищать регион, не вмешиваясь в их социально-экономический уклад, эта позиция «невмешательства» подкреплялась акцентом на прямой демократии внутри движения. Каждое отделение выбирало своего командира, который мог быть смещен по решению той же самой группы солдат. Командующим не отдавали честь, материальных привилегий у них не было, во время атаки они не имели права отсиживаться в тылу. Уникальным было отношение к ним крестьян, сравнивая с другими враждебными силами. Махновцы не могли существовать без народной поддержки, и крестьянство добровольно обеспечивало их лошадьми, едой, медицинской помощью, убежищем и разведданными во время затяжной партизанской войны с Красной Армией.

Тактику децентрализованных войск все чаще начинают использовать в современных войнах даже государства. Одним из таких успешных примеров является ливано-израильская война 2006 года. Израильская армия является одной из лучших в мире армий централизованного типа. Профессиональная, хорошо обеспеченная, опытная и высокодисциплинированная. Но в боях на юге Ливана “Хезболлой” была применена тактика децентрализованного руководства, которая смогла сломать многочисленно и качественно превосходящую армию Израиля. Эта тактика, основанная на операциях автономных групп бойцов, была разработана на основе опыта военных действий в афганской, вьетнамской и ирано-иракской войны. Окруженные подразделения “Хезболлы” получали помощь от ближайшего подразделения, исходя не из полученных распоряжений, а с текущих обстоятельствах, когда отдельные отряды принимали решение самостоятельно. Боевики действовали без типичных для централизованной армии подразделений: использовались как методы партизанской войны, так и тактика мелких подразделений. Во время боев они действовали в составе подразделений численностью до 50 человек, чаще всего группами по 15-20 человек. Также отмечались действия небольших групп из 6-8 человек, которые имели при себе 5-8 ПТРК, 1-2 пулемета, а дополнительный запас ракет находился в хорошо замаскированных бункерах. Эти группы действовали преимущественно ночью и, используя ПНБ, поражали танки и другую бронетехнику противника на дистанции 1,5-2 км. Отмечалось умелое использование боевиками ПТРК не только для поражения личного состава противника, который занимал позиции в домах и различных зданиях. Особенно эффективно в последнем случае применялись старые ПТРК “Малютка”. Для поражения живой силы активно использовали подствольные гранатометы. Активно использовалась тактика внезапных нападений, которые переходили почти в рукопашный бой, что не позволяло израильским войскам использовать вертолеты и пулеметы. Примером тому могут быть бои за штаб-квартиру “Хезболлы”, когда в течение нескольких дней израильские солдаты не только не разгромили комбатантов в укрытиях на глубине 20-30 метров, но и сами попали в окружение. Израильские военные, участвовавшие в боях, отмечают хорошую управляемость и организованность отрядов шейха Насраллы. Даже когда ЦАХАЛу удавалось наносить по шиитам серьезные удары, децентрализованная система управления функционировала. Например, в Бинт-Джбель израильские десантники и бойцы бригады “Голани” уничтожили до 70% боевиков, но даже в последний день войны города не контролировались ЦАХАЛом, его потери с каждым днем операции росли, а полевые командиры “Хезболлы”, которые отвечали за этот участок “работы”, не переставали руководить действиями боевиков и посылали помощь в Бинт-Джбейль. Не лучшей была ситуация в Айта-а-Шааб: израильтяне держали в осаде это село несколько недель, постоянно наносили по нему удары, но сопротивление шиитов не уменьшалось. Одновременно росли и израильские потери. Офицеры израильского спецназа отмечали, что даже во время налета на Бааль-Бек, когда неожиданность для шиитов была полной, боевики оказали сопротивление израильским десантникам организовано. Хотя “Хезболла” не имеет ничего общего с анархистами, это авторитарная организация проиранских шиитских мусульманских фундаменталистов. Она контролируется разветвленной бюрократией и имеет бизнес с оборотом в сотни миллионов долларов. Нет никаких оснований подозревать этих чрезвычайно малосимпатичних людей в любви к анархистским методам и тактике. Однако, теория и практика привели их к использованию методов децентрализации, оказались наиболее приспособленными к условиям войны в регионе.

Но все же может возникнуть вопрос, как протестные движения смогут дать отпор высокопрофессиональным и хорошо вооруженным армиям. Вообще, протестные движения не раз побеждали профессиональные войска. Обычно это происходило в моменты экономических кризисов. В конце 1990-х гг. Всемирный Банк пригрозил отказом в крупном займе, от которого сильно зависело Боливийское правительство, если оно не согласится приватизировать все водные ресурсы в городе Кочабамба (один из крупнейших городов Боливии). Власть согласилась с условиями и подписала контракт с консорциумом, возглавляемым корпорациями из Англии, Италии, Испании, США и Боливии. Водный консорциум, который не имел никакого представления о местных условиях, немедленно поднял цены на воду, заставив многие семьи отдавать пятую часть своих месячных доходов только за право пользоваться водой. Кроме этого, была навязана жесткая политика отключения от водоснабжения любого дома, который вовремя не оплачивал счета. В январе 2000 г. вспыхнули большие протесты против приватизации воды. Присутствавшие в городе толпы протестующих в основном состояли из коренных крестьян. К ним быстро присоединились уволенные работники, уличные торговцы, молодежь, студенты и анархисты. Протестующие захватили центральную площадь и забаррикадировали основные дороги города. Они устроили всеобщую забастовку, которая парализовала жизнь города на 4 дня. 4 февраля главный марш протеста был атакован полицией и солдатами. 200 демонстрантов были арестованы. В столкновениях пострадали 70 человек и 51 сотрудник силовых структур. В апреле народ снова захватил центральную площадь Кочабамбы, а когда правительство начало активные репрессии, протесты распространились на города Ла-Пас, Оруро и Потоси, а также на значительное количество сельских областей. Большая часть основных трасс в стране были заблокированы. 8 апреля боливийский президент объявил 90-дневное военное положение. Военное положение запрещало собрания более чем 4-х человек, ограничивало политическую деятельность, позволяло полиции осуществлять самовольные аресты, вводило комендантский час, устанавливало военную цензуру на радиостанциях. Эпизодически полицейские присоединялись к демонстрациям, требуя повышения зарплаты, и даже принимали участие в некоторых бунтах. Но, как только правительство повысило им зарплату, они вернулись к работе и восстановили привычную практику избиения протестующих и арестов бывших товарищей по борьбе. По всей стране народ восстал против полиции и военных с камнями и коктейлями Молотова. Число убитых и раненых росло. 9 апреля солдаты, которые пытались разобрать баррикаду на шоссе, столкнулись с сопротивлением и открыли огонь, убив двоих и ранив еще нескольких протестующих. Свидетели происшествия напали на солдат, захватили оружие и открыли огонь в ответ. Позже они ворвались в госпиталь, взяли в плен военного капитана, которого ранили в перестрелке, и расстреляли его. Перед лицом всевозрастающего насилия со стороны протестующих, несмотря на (а скорее благодаря) многочисленныые убийства и жестокие репрессии со стороны армии и полиции, государство было вынуждено расторгнуть контракт с водным консорциумом и 11 апреля отменило действие закона, который разрешал приватизацию водных ресурсов в Кочабамбе. Управление водоснабжением было передано координационному комитету местных жителей, сформированном в сердце протестного движения. Некоторые из участников описанных событий позже отправились в Вашингтон, чтобы принять участие в антиглобалистских протестах и демонстрациях. Они ставили себе целью закрытие ежегодного саммита Всемирного Банка. Протест выплеснулся далеко за рамки локальной приватизации водоснабжения. Сопротивление приобрело общую форму социального восстания и содержало социалистическую теорию отказа от неолиберализма, от капитализма, от кредитных обязательств и от мультинациональных прав собственности на боливийский газ. Практика блокады шоссейных дорог продолжилась ежедневными актами и саботажем попыток правительства взять их деревни под контроль. Было не меньше дюжины случаев, когда какого-нибудь мэра или другого надоедливого чиновника, ведшего себя оскорбительно, линчевали.

Государствам очень трудно противостоять своему собственному народу. “Демократические” режимы не пренебрегают введением военного положения, но это открывает двери ряду опасных возможностей. Недовольные могут захватить оружие. Если борьба продолжит пользоваться народной поддержкой и набирать популярность, то большинство народа начнет относиться к правительству как к оккупантам. В крайнем случае, возможен военный мятеж и распространение борьбы. В Греции военные во время протестов распространили заявления, которые свидетельствуют, что в случае, если армию бросят на подавление восстания, солдаты передадут народу оружие и откроют огонь по полиции. Военное вмешательство — неизбежный шаг со стороны власти при любой борьбе против государства. Но если общественные движения могут продемонстрировать отвагу и организационные возможности, нанести поражение полиции, они могут справиться с военными, или же переманить их на свою сторону. Благодаря риторике “демократических” правительств, современные солдаты гораздо хуже подготовлены психологически к подавлению мятежей на своей родине, чем за рубежом. К тому же, государства современного мира сильно связаны между собой. Например, политический кризис в Китае может уничтожить экономику США, что со своей стороны запустит цепную реакцию по всему миру. Мы пока не дошли до того момента, когда появится шанс свергнуть глобальную систему власти, но важно, что в определенных условиях государство проявляет неспособность противостоять нам. И пузырьки автономных пространств продолжают существовать и расти в самых разных уголках системы, которая заявляет о своей универсальности и безальтернативности. Систему не победили только по той причине, что в большинстве подобных политических столкновений инициативу благодаря популистским лозунгам перехватывают разные партии или авантюристы, которые потом уничтожают все достижения протестов.

Но если антиавторитарные движения смогут взять инициативу в глобальном движении сопротивления, это даст нам всем надежду на будущее.