Александр Житинский «Лестница. Плывун»

Запах сиквела

«Лестницей» Житинского меня заинтересовал Дмитрий Быков. Не лично заинтересовал, конечно, не врывался в мои читательские будуары, многозначительно потрясая этим томиком и как бы невзначай подсовывая свои четыре тысячи новых книг. Упоминал в какой-то из радиопередач, что там захватывающий сюжет с необычной концовкой (спойлер: концовка не то чтобы фонтан), поэтому я клюнула и взяла почитать. К сожалению, врождённая жадность заставила заодно захватить и своеобразное продолжение, написанное через тридцать лет, и это явно сиквел не уровня «Терминатора» или «Зловещих мертвецов».

По порядку. «Лестница» действительно занятна по сюжету. Молодой человек попадает в чужой дом, пытается уйти из него по обычной питерской лестнице, но не может. Она бесконечная, повторяет одни и те же этажи. Причём люди вокруг спокойно могут выйти из парадной и войти в неё, но только если не с ним рядом, тогда их тоже засасывает обшарпанный бесконечный лестничный водоворот.

В общем-то, концепта тут по-хорошему на крепко сбитый рассказ или небольшую повесть. Житинский умудряется выдавить из этого небольшой роман, добавляя разные прочие завлекалочки: собеседников, существующих только в отражении, бегающих по потолку мужичков и комнату с искажённой физикой пространства. Пожалуй, лучше всего из таких мозголомных лабиринтов удалась комната-рубка в кладовке, в которой главный герой вместе с ребёнком прямо из занюханной коммуналки отправляется в путешествие по вечным льдам.

В этой книжке всё хорошо, несмотря на некоторую избыточность повествования. Молодёжный задор и молодёжный же тлен, поиски себя, достаточно простые и в то же время многогранные метафоры. Взять те же лестницы и зеркала — настолько широкие символы, как эковская роза, что трактуй их хоть тысячей разных способов, всё можно приспособить и обосновать. Мне нравилось думать, что это метафора кризиса раздолбайского возраста, когда человек не готов ещё жить взрослым и не знает, что делать, а паспортный возраст требует определиться. Вот и бегает главный герой по бесконечным лестницам, кажется пустышкой, хотя при этом способный паренёк. Не знаю, сколько в него от себя вложил сам автор, может быть, достаточно много, потому что типаж очень продуманный. Одухотворённый, талантливый, но потерянный сам в себе, в сложных отношениях с социумом типчик. Подростковое такое, очень хорошо заходит и метафора бесконечной лестницы, по которой остальные с такой лёгкостью бродят, ложится очень ровно.

Ещё мне по нраву недоговоренность и необъяснённость тайны, которая заставляла лестницу и дом вытворять все эти дьявольские шуточки. Любая хорошо закрученная тайна соблазняет ещё больше, если есть возможность её решить или не решить самостоятельно.

В итоге «Лестницу» я прочитала с удовольствием, а потом взялась за тяжеловесный «Плывун»... На берегу плывуна села я и заплакала. Прошло тридцать лет, и Житинский стал совсем другим писателем (а его герой постарел на сорок лет, интересно, чтобы не проводили параллели с автором?). Я не люблю обращаться к возрасту писателя, мне кажется, что чаще всего с возрастом пишут только лучше, набивая руку и опыт. Но Житинский (не хочу его обидеть) предстаёт в этом романе мерзким брюзгливым старикашкой, даже если не проводить параллели с главным героем и автором. Потому что мысли-то всё равно авторские. Если же провести хотя бы крошечную параллель, пусть связь в процентов десять, то это ужас и кошмар. Главный герой постарел и превратился в самодовольного недоинтеллигента, который всех кругом поливает говнишками, а сам стоит в белом плаще, но при этом постоянно кричит «я в домике» и занимается самобичеванием. Он просрал свою жизнь впустую, но словно пытается доказать, что так и надо, это нормально, страна вокруг недостойна того, чтобы проживать в ней стоящую жизнь. Вообще все эти глобальные размышления о судьбе страны, родины, народы и государства — типичное кухонное вершение судеб от дяди Васи и дяди Коли, которые всегда знают, как надо и как не надо, кто скотина, а кто нет. Здесь же вся книга об этом, я не шучу. Тут уже нет многогранных дерзких метафор (пусть и не всегда зрелых) из первой части, здесь всё прозрачно. Вот власть, вот настоящая власть, вот баблосы, вот развалили Россиюшку, вот коварный Данилюк со своей Украины обижает главного героя (и многие тут углядели провидческий мотив русско-украинского конфликта, но нет, это обыкновенная склочность, а конфликт-то в романе, если дочитать до конца, с кавказскими народами, которые в буквальном смысле берутся за нож). При этом Житинский умеет писать хорошо, но такое ощущение, что он считает всех своих читателей незрелыми идиотами, поэтому все свои образы и метафоры пишет, как для дурачков. От финальной слащавой и пафосной сцены с церковью хочется плакать. От шаблонных эпизодов там и тут немножко подташнивает. Особенно же обидно, что загубился весь саспенс от первой части. Тайны «нехорошего дома» объяснены, причём так достаточно жиденько, сумбурный символ из смеси мистики и метафоры для дурачков. Вот раньше стоял дом на гранитной глыбе нерушимой, а потом пришла беда государственная и глыба в никуда пропала, теперь он плавает на плывуне, как говно в проруби, и постоянно кренится. Раскачивается лодочка.

Не надо далеко ходить, чтобы понять, кто в романе быдло-народ, кто прослойка интеллигенции, кто будущее, кто прошлое, а кто государство. Житинский вообще любит метафору дома, вспомнить хотя бы его же «Потерянный дом». Там он не утонул, а улетел, а продавщица пива ушла в открытый космос разбавлять водой пойло для инопланетян. И герой там такой же мутный и душный, но читается лучше. Так что если будете браться, то не трожьте «Плывуна», у меня серьёзные подозрения, что он вам понравится только в том случае, если вы тоже брюзгливый молодящийся старикашка, который хочет и всем показать, что раньше трава была зеленее, но при этом и примазаться к современному хайпу юморком. Получаются шутки уровня нового «Ералаша». Помните то стыдное ощущение, когда там взрослые дядьки, изображая молодёжь, переодеваются во всякое яркое говнецо и читают рэпчик? Вот тут от некоторых шуточек такое же неприятное послевкусие.