Африканский chinatown
@directorate4
"Китай готов принять активное участие в усилиях Африки по созданию потенциала для поддержания и укрепления мира и безопасности и поддержки Африки в ее стремлениях к ускорению развития, искоренения нищеты и реализации прочного мира".
Из речи Си Цзиньпина на китайско-африканском саммите, декабрь 2015.
10 июля в Пекине завершился масштабный китайско-африканский форум по обороне и безопасности. Предметом начавшейся еще 26 июня встречи стали вопросы обеспечения безопасности и усиления военного сотрудничества между правительствами Китая и стран континента. На первый в истории съезд такого характера были приглашены представители Африканского Союза и 50 из 55 африканских государств. Уже весьма развитое экономическое присутствие Пекина в Африке позволяет ему делать постепенные шаги в сторону присутствия военного.
Постоянное и официальное военное присутствие Китая в Африке пока ограничивается открытой в 2017 году базой близ Джибути, столицы одноименной страны. Согласно официальной позиции китайского правительства, база является чисто логистическим пунктом, предназначенным для обслуживания кораблей китайского флота, выполняющего гуманитарные и миротворческие миссии в Красном и Аравийском морях. Пока известно о двух крупных миссиях, выполненных китайским флотом в этом регионе. Это эвакуация граждан КНР из Йемена после того, как в стране разгорелась гражданская война и борьба с сомалийскими пиратами. Очевидно, что под “гуманитарной и миротворческой деятельностью” китайское правительство скорее понимает “военное обеспечение собственных экономических интересов”.
Собственно город Джибути отделяет ее от американской базы Кэмп Лемоньер, ранее использовавшейся французским Иностранным Легионом, а после атак 11 сентября являющейся одной из основных опорных точек ВС США в регионе. Помимо этого в этой небольшой африканской стране расположены базы ВС Японии, Франции и Италии. Также ведутся переговоры об открытии саудовской и турецкой баз.
Подобное соседство за непродолжительное время уже привело к ряду неприятных эксцессов. Так, газета South China Morning Post в августе 2017 сообщала о том, что к стоявшему в доке на базе кораблю китайского флота приблизились боевые пловцы японцев. Присутствовавший на корабле прокурор, выполнявший, по официальной версии, функции юридического советника, организовал экипаж корабля для “мощного светового и словесного предупреждения” японцев. А в мае 2018 года пилоты ВВС США, выполнявшие полеты в регионе, жаловались на то, что китайцы слепят их лазерными лучами, после чего они испытывали головокружение и видели круги перед глазами.
Ряд аналитиков предполагает, что китайцы не будут расширять количество постоянных военных баз в Африке. Считается, что репутационные издержки превысят любые другие, так как присутствие иностранных военных африканцы ассоциируют с колониальной эпохой, соответственно, воспринимают болезненно, а Китай не хочет пятнать наработанный в регионе исключительно положительный образ.
Наличием базы китайская военная деятельность на континенте не ограничивается. Так, с 2013 по 2017 поставки их вооружения в африканские страны выросли на 55% по сравнению с предыдущим пятилетием. При этом общий импорт оружия африканцами за этот период сократился на 22%, и доля Китая, как поставщика вооружений поднялась с 8,6% до 17%.
Это приводит к конфликтам с другими производителями оружия, не желающими терять хороший рынок. Так, в 5 июня 2018 министр обороны Центральноафриканской Республики Мари Койара обратилась к комитету ООН по санкциям (с 2013 страна находится под оружейным эмбарго) с просьбой разрешить поставку в страну небольшого объема китайского оружия и техники: 16 машин, 50 пистолетов, 6 снайперских винтовок, 10 пистолетов-пулеметов с глушителями, 30 пулеметов, патроны и гранаты. Великобритания, Франция и США заморозили сделку, считая, что оружие может попасть в руки незаконных вооруженных формирований (НВФ). При этом в октябре 2017 президент ЦАР Фостин Туадера встретился в Сочи с Сергеем Лавровым, где попросил о военной помощи, в декабре Россия обратилась в ООН с просьбой об исключении из санкций и получила его, встретившись только с небольшим препятствием в виде озабоченности Франции относительно мест хранения этого оружия. В январе-апреле 2018 два батальона армии ЦАР, предварительно прошедших тренировку со специалистами из ЕС, были полностью экипированы поставленным из России оружием.
По данным UNROCA (орган ООН, отслеживающий легальную торговлю оружием по всему миру), Китай экспортирует в африканские страны бронетехнику, артиллерию, авиацию, боевые корабли, ракетные установки, ручное оружие и боеприпасы. При этом их статистика демонстрирует странные пробелы в интенсивности поставок. Больше всего поставок разным странам отображено в периоде, включающем 2011-2014 годы для техники, а для ручного оружия - 2006-2008. UNROCA четко отмечает, кем сделаны доклады о поставках - экспортером или импортером. И тут тоже наблюдаются неясности. Так, доклады об успешном периоде поставок техники 2011-2014 сделаны со стороны КНР, а с 2015 докладывают только импортеры, причем, по-видимому, не всегда, а китайцы просто не предоставляют доклады. Такой же пробел в предоставлении докладов обнаруживается в период с 1997 по 2005 годы, где за поставки также отчитывались только импортеры. Очевидно, что подобная политика со стороны Китая затрудняет адекватную оценку их оружейного экспорта.
Участие КНР в миротворческих операциях на Черном континенте также весьма обширно. Из всех членов ООН больше всего на финансирование миротворческих операций в 2016 и 2017 выделяли США (28.57% расходов), Китай находится на втором месте с 10.29% расходов. Для сравнения, Россия только на седьмом месте с 4.01% расходов. Китайских миротворцев по всему миру на 31 мая 2018 насчитывалось 2514 человек. Российских же - 86.
Миротворческие операции Пекина в Африке, по сути, являются очередным инструментом политического и/или экономического давления. Так, в 2003 году китайцы присоединились к операции в Либерии только после того, как страна отозвала дипломатическое признание Тайваня. Всего КНР принимает участие в семи миротворческих операциях в Африке, с разным уровнем вовлеченности. Например, в Западной Сахаре присутствует только небольшая группа китайских экспертов, а в Южном Судане развернуто более тысячи военнослужащих. Помимо Либерии, Западной Сахары и Южного Судана, китайские “голубые каски” находятся в миссиях в Мали, Демократической Республике Конго, Судане и Кот-д`Ивуаре.
Собственно принимать участие в боевых операциях китайским миротворцам приходится довольно редко. Так, их корпус в Мали занят преимущественно инфраструктурными проектами в регионе Гао. В июне 2016 года один китайский солдат погиб и трое были ранены после обстрела их базы аффилированными с аль-Каидой боевиками. Всего в ходе миссий “голубых касок” в Африке погибло девять военных из КНР.
Активное участие в миротворческих операциях на Черном континенте приносит КНР только положительные результаты. Войска вводятся только в рамках операций ООН, тем самым создается эффект нейтральности Пекина относительно местных конфликтов, таким образом, Китай не настраивает против себя значительную часть местного населения. Желающие могут сравнить это с действиями Франции по свержению президента Кот-д`Ивуара Лорана Гбагбо или действиями США во время операции “Возрождение надежды”. В целом подобное невмешательство во внутренние конфликты пока ярко характеризует политику Китая на африканском направлении и выгодно отличает ее от аналогичной политики западных держав. К тому же конкретно в исламской части Африки Китаю еще и помогает отсутствие исторически наработанного образа “китайского врага”, в то время как европейцы и американцы сталкиваются с большими трудностями из-за растиражированного образа “крестоносцев”. Это позволяет представителям КНР в некоторых случаях играть роль посредника между враждующими сторонами, как, например, случилось в январе 2017 года в Джубе, столице Южного Судана. Тем не менее, уже в июле хрупкое перемирие закончилось, и вспыхнувшие столкновения стоили жизни 300 местным жителям, а также двум китайским миротворцам. Помимо чистой работы на поддержание престижа в Африке, участие в миротворческих операциях позволяет Пекину заниматься демонстрацией силы на месте, намекая, что китайская диаспора и китайская собственность не должны подвергаться нападениям, ну и, конечно, приобретать боевой опыт.
Наконец, в Африке действуют и китайские ЧВК. После того, как в Джубе в июле 2017 начались столкновения, защитой интересов КНР в городе занялись служащие компании DeWe Security, нанятой разрабатывающей нефтяные запасы Южного Судана корпорацией China National Petroleum Corp. Услышав звуки боестолкновений, нефтяники связались с представителями DeWe по экстренному номеру, и тем удалось успешно эвакуировать в Найроби 330 граждан КНР, разбросанных по 10 зданиям в Джубе. Отдельного внимания заслуживает упоминание того, что сами сотрудники DeWe не вступали в боестолкновения с НВФ, но командовали группами вооруженных местных.
ЧВК Huawei International Security Management, основанной в 2009 в Макао и первоначально предоставляла услуги личной охраны бизнесменов, а потом расширившей сферу деятельности до охраны инфраструктурных проектов китайского правительства в том числе и в Африке. Известно об их деятельности как минимум в Нигерии.
ЧВК Genghis Security Services и Hua Xin Zhong An предоставляют в том числе услуги по охране морских грузоперевозок, так как имеют право открывать огонь на поражение по пиратам, в отличие от кораблей китайского флота, которые должны ограничиваться предупредительными выстрелами. Исходя из этого, можно предположить, что их чаще нанимают в районах Африканского Рога и Гвинейского Залива. Но тем не менее, численность наземного персонала у второй компании намного превышает численность “морских маршалов” (как их называет сама компания).
Большинство аналитиков предполагает, что по крайней мере в Африке КНР будет полагаться на ЧВК, отдавая им предпочтение перед использованием НОАК, чтобы ассоциироваться у местных жителей с западными “империалистами”.