А потом вдруг...

… говоришь ему, говоришь. И кажется, что все впустую и бесполезно – не умеет думать о других, не понимает… а потом вдруг он приносит тебе плед и кривоватый бутерброд на подносе.

… в тысячный раз учишь его складывать вещи, а он приходит и бросает куртку на пол. И кажется, что никак это уже не поправить, так и придется или самой убирать, или тратить все силы на воспитание. А потом вдруг после одной из прогулок смотришь – а куртка висит на крючке. И на следующий день тоже.

… кажется, что он не понимает серьезные разговоры, споры взрослых. А потом вдруг в трудный момент приходит и утешает, и говорит что-то мудрое, совсем недетское.

… опять ругаешь – ну невозможно же случайно разбить третью тарелку за неделю. А потом вдруг понимаешь, что он моет посуду, чтобы тебе было полегче.

… от шума звенит в ушах – опять в детской что-то падает и стреляет. И хочется ворваться, накричать и выкинуть уже все эти кубики, цокающие об ламинат. А потом вдруг прислушиваешься – а там битва светлых и темных сил и у светлых совсем плохо идет сражение, помощи нет. Сочувствуешь.

… отчитываешь за грязь в ванной и замусоренную прихожую. А потом вдруг заходишь в комнату и видишь там очередное изобретение – что-то торчит, что-то крутится и с боков раскрашено. И остаются только удивление и любопытство.

… то одно, то другое вызывает недовольство, не понимаешь, раздражаешься. А потом вдруг остро нахлынут собственные детские воспоминания и через них совсем по-другому все видится. И сразу стыдно, конечно.