9 мая

Вновь — юбилей «победы над фашизмом», май уже успел перевернуть свою шестерку, и вновь начинается ежегодная дискуссия о роли этой даты для простых русских людей. Как каждый год, люди не могут остановиться на пиетете поминания погибших, а развязывают самые разные споры на самые разные темы. Присоединюсь к ним и я. Вся апологетика роли СССР во Второй Мировой войне строится на утверждении, что интересы русского народа и сов. власти объективно совпали. В фундаменте этой аргументации лежит то утверждение, что советская власть была меньшим злом по отношению к немцам. Так ли это? Я не понимаю пафоса возведения нацистов в статус абсолютного зла, с которым ничего не может сравниться. Преступления советской власти продолжались гораздо дольше, имели более ярко выраженную русофобскую окраску, а масштабы просто несравнимы. Когда на горизонте западнорусских земель появились немецкие танки, России уже не было, а русские находились в плену кровожадных маньяков. Все эти фантастические планы, приписываемые советским агитпропом немцам, большевики воплотили в реальность или хотя бы сильно постарались. Советская власть проводила расистскую политику против русских, истребляя целые классы общества и нарушая этнические границы нашего народа, отдавая богатейшие русские земли инородцам (вроде Семиречья или земли терских казаков). Советская власть объявила русскую культуру вне закона, отправляя в концлагеря за любое напоминание о ней. Вспомните выдуманное дело против «Российской Национальной Партии», когда искусствоведов, историков и краеведов осудили за то, что они, я цитирую приговор, «вели широкую нац. фашистскую пропаганду панславистского характера, широко используя в этих целях легальные возможности научной и музейной работы, создавали и сохраняли экспозиции залов, посвященных русскому искусству дореволюционного периода, которые тенденциозно подчеркивали мощь и красоту старого дореволюционного строя и величайшие достижения искусства этого строя». По этому делу было осуждено свыше 70 человек. Вдумайтесь: за хранение картин, свидетельствующих о красоте России, искусствоведов наказали вплоть до расстрела. А вы говорите про нацистов, во время Мировой войны с тотальной мобилизацией пару раз пискнувших что-то про русских недочеловеков. Хотя и здесь НАДО СМОТРЕТЬ, поскольку эти материалы, вроде Майн Кампф, переводились на русский язык красочными персонажами вроде львовского еврея Собельсона, более известного как исполком Коминтерна Карл Радек. 

Трудно переоценить ту ненависть, которую советская власть испытывала к саму понятию «Россия». Часто этот аргумент кроют тем, что при Джугашвили якобы произошла легализация русского патриотизма и проводилась некая «державная» политика. Это не соответствует действительности. Кто-то, возможно, скажет, что уголовные дела — частности, но отрицание России являлось важной частью советской идентичности. Глава Коммунистического Союза Молодёжи А. Косарев выразился предельно ясно: «В октябре 1917 г. трудящиеся нашей страны обрели родину. Молодое поколение советского народа впервые получило отчизну, которую есть за что любить и за что защищать. Наш патриотизм не имеет ничего общего с былым «расейским» патриотизмом» («Известия», 14 апреля 1937). Ещё можно вспомнить стихи будущего военкора Якова Моисеевича Альтаузена: 

«Я предлагаю Минина расплавить, 

Пожарского. Зачем им пьедестал? 

Довольно нам двух лавочников славить, 

Их за прилавками Октябрь застал. 

Случайно им мы не свернули шею, 

Я знаю, это было бы под стать. 

Подумаешь, они спасли Расею? 

А может, лучше было не спасать?» 

«Джек» Альтаузен, как один из поэтов, описывающих подвиг советского народа во время Великой Отечественной, к годовщине Октябрьской революции в 1941 был награжден орденом Красного Знамени. В честь Альтаузена было организовано заседание военного совета одной из армий, на которой заслушивались его стихи. Вы представляете, да? Немцы в Химках, а офицеров заставляют слушать ЭТО. Помимо демонической ненависти к России, советы до середины войны даже не смогли отойти не то что от воинствующей русофобии, а даже от обращения к мифам и символам Гражданской войны. Так, Джугашвили заявил на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся 6 ноября 1941, что «гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме». Ряд пропагандистских плакатов обвинял немцев в том, что «фашисты везут для России царя», объявив восстановление монархии в России — самым страшным из всех возможных преступлений. В докладе кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Александра Щербакова от 22.05.1943 можно прочесть о том, что некий гвардии старшина Федоровцев был арестован в августе 1942 Особым отделом за прослушивание «белогвардейских радиопередач». Тут вариантов два: либо несчастный радист слушал послание какого-то белоэмигранта, либо особисты обозвали «белогвардейцами» немцев. В любом случае, это ХАРАКТЕРНО. У немцев просто не могло быть такой личной, интимной ненависти к России. 

Русский солдат это всё, конечно, понимал, и не горел желанием воевать за своих поработителей. Наверное, самый подлый миф о Второй Мировой — это «священная война, народная война». В начале, народу было чхать на эту войну. Миллионы сдавались в плен, и я горжусь своим мудрым народом, решившим, что сухорикий бандит в Кремле не стоит его жизни. Позже, когда война уже стала действительно тотальной, когда в чудовищной мясорубке схлестнулись две огромные военные машины, всё немного изменилось. Я не сомневаюсь в том, что рядовой солдат РККА считал, что защищает свою родину от захватчиков и в целом был далёк от глубоких политических размышлений. Он следовал своей присяге и действовал по совести. Но какое это имеет отношение к России и русским? Допустим, сербский янычар в составе турецкой армии защищает оккупированную турками сербскую территорию от австрийцев. Вы думаете, сербы будут считать его национальным героем? Также и с РККА. «Австрийцы» пришли бить «турок», а «сербы» оказались между молотом и наковальней. С другой стороны, советы успели вызвать такую ненависть к себе, что многие восприняли 22 июня как ШАНС. Глоток свободы. И — месть. «За поруганные земли, за расстрелянных отцов». СССР не был Россией, воевал с ней и ненавидел её. Но Россия — это не только флаг, границы и чиновники, это ещё и люди на своей земле. Поэтому с самого начала было крупномасштабное сотрудничество с наступающими немцами. Где-то более интенсивное — взять, к примеру, Локотскую Республику. Когда советские начали убегать от немцев, русские, не задавленные репрессивным аппаратом, быстро собрали свою, новую администрацию — с частной собственностью и триколорами. Немцам было объявлено, что воевать они с ними не собираются, а если они их признают — наоборот, помогут в борьбе с партизанами, которые мешали свободным русским не меньше, чем немцам. Да, это ещё один из подлых мифов — «героический партизан». Партизаны, в общем, делились на три группы: фанатики-комсомольцы, части НКВД и мародёры. Свободные русские на свободном, демократическом голосовании выбрали себе вождя — Константина Воскобойника, бывшего эсера и участника Тамбовского восстания. Его правой рукой стал Бронислав Каминский, интеллигент, в ранней молодости по глупости связавшийся с красными. Сразу были организованы «силы самообороны», позже развернувшиеся в Русскую Освободительную Народную Армию. 

Локотская республика была свободным русским государством, никакого «холуйства», которое советские любят приписывать коллаборационистам, там не было и в помине. Об этом свидетельствует и высказывание Степана Мосина, начальника отдела агитации и пропаганды Локотской Республики, во время суда (который он встретил очень достойно, не сдав никого и не покаявшись). Если кто-то знал идеологию и цели молодого русского государства, то это он: 

«Основной задачей «НСТПР» являлось: путём вооруженной борьбы уничтожение советского государства и создание нового демократического государства при содействии немецких штыков. СССР я лично не считал и не считаю демократическим государством, где господствует диктатура одной – большевистской партии. А почему не может быть у нас других партий? Мы же имели в виду построить новое демократическое государство на основе мелкой частной собственности. Мы хотели использовать немецкие штыки для уничтожения советской власти в России и установления демократического государства, а затем изгнать и немцев из России.» 

Можно спорить о том, насколько это разумные или осуществимые планы — но я не вижу причин оспаривать благородство целей и дел Локотской администрации и РОНА. Отдельно стоит отметить, что части РОНА под Севском стояли насмерть, хотя имели возможность отступить вместе с немцами, а на Брянщине партизаны-каминцы действовали до начала-середины пятидесятых. Трусы и предатели так себя не ведут. И это лишь ОДИН из десятков случаев. Одних реально существующих де факто-независимых государственных образований было несколько — старообрядческая «Республика Зуева», сторонники которой партизанили против РККА до 1947-го года (о чём можно прочесть в книге Б. Соколова «Оккупация. Правда и мифы.»), анархо-социалистическая «Республика Россоно», пытавшаяся как-то проскользнуть меж нацизмом и большевизмом и много тех, о которых мы не узнаем, пока не будут раскрыты все советские архивы. 

Как объединить наличие миллионов пленных, миллиона коллаборационистов и повсеместную тягу обустроить жизнь без советской власти с мифом о народе, который как один поднялся в справедливом гневе? Можно, конечно, сделать как советская власть — половину из них оклеветать, половину забыть. Я считаю, что это в корне неправильно. Сила, как говорится, в правде. Русским стоит признать, что армия, расстреливающая по 92 своих солдат в день (157 593 человек вообще, десять дивизий, десять!), русской быть не может. Что государственный строй, основанный на отрицании русского и строящий свой национальный миф на войне с русскими, им враждебен во всех проявлениях. Что миллионы, воспользовавшиеся возможностью отомстить советам за десятилетия боли и унижений — честные русские люди, по крайней мере не менее честные, чем мобилизованные в РККА. 

Никто не требует любви к немцам — это было бы глупо. Они действительно были жестокими тварями с нежизнеспособной идеологией. Но что ещё от них ждать? Они пришлые завоеватели. А вот СССР как бы делает вид, что он «свой». Но это не так. И это надо всегда помнить. Историческая ценность русского сопротивления большевизму во 1941-1945 гг. состоит не в том, что они сотрудничали с немцами — упаси Господи. Нет, коричневое варварство, поливающее красное варварство градом из огня и стали, не было нашим спасением. Но из-за него появился шанс — шанс для русских взять в руки штыки, клинки и пики (не шутка — В. Беловолов в книге «Казаки и Вермахт» описывает случай, как донские казаки под Новочеркасском разбили пиками наступающую мотострелковую часть РККА) и своей кровью, кровью мучеников Лиенца и Лефортовской тюрьмы, нанести надпись на всю святую русскую землю: «СССР — не Россия». Они показали нам что, чтобы вернуться в Вечную Россию — ту, которая в нашей крови и наших душах —, нужно вырваться из круга черной магии и «разорвать чары оборотня, принявшего её обличие». И нам предстоит то же самое: чтобы вернуться к своей русскости, настоящей и неподдельной, надо отказаться от фальшивого праздника, укравшего даже название войны у России («Великой Отечественной» сначала называли Первую мировую), и воспринять правду, выпить правду до дна и, как говорится, жить не по лжи.