========== 8 ==========

Назад к оглавлению

Она не долбит!

В смысле совсем, понимаешь? Она чистая, чистая, твою мать. Ни следа дури. Совсем. Чистейшее, девственное сознание. Вот как раньше девушек ценили за чистоту тела, вот так сейчас радуюсь как дитя малое чистоте её рассудка. Это правда редко и круто, и такую терять нельзя.

А теперь по порядку.

Ты уже поняла, что мы всё-таки встретились.

Люди на площади? Поживёшь с моё — научишься игнорировать: у всех разная тьма, разные ауры, и дела мне до них примерно столько же, сколько любому другому до цвета одежды или выражения лиц — обычные, посредственные, яркие, экстравагантные — какая разница, если они вне поля моих собственных интересов?

Сейчас речь о Даяне, и она — это солнышко с глазастой тьмой.

Зеленоватая, болотистого цвета аура — застой. Не гниение, но близко.

Короткие розовые волосы, невысокая. Румяные щёки, зелёная же блузка, джинсы, белые кроссовки — и большой тёмный сгусток, разбавленный множеством красных глаз за спиной.

Точно смотрительница, самая настоящая. Если до встречи я сомневался, то, ещё только завидев её приближение, все хмурые думы как рукой сняло.

Мы отошли в кофейную, где и завязался основной разговор. Много о чём болтали, не суть. Никогда не понимал, чем людям интересны подобные сцены, и как можно читать их и не уснуть, так что вот тебе основные выдержки оттуда.

— В жизни ты куда более счастливая, чем в Сети.

— А кто там счастлив? Это всего лишь слепок, он всегда печальный.

— Ты говоришь, как книжный персонаж.

— Ну так я и читать люблю.

— А в окна смотреть любишь?

— Да, с улицы. А ты вот даже с виду затворник.

— А парень есть?

— Лучше — баллончик! Так что смотри мне. А с тобой что?

— У меня нет девушки. Только зеркало и верный пёс.

Здесь она рассмеялась. Звонко так, приятно — совсем не вяжется этот высокий голос, вполне искренний смех, добрый взгляд со всем тем, что творилось за спиной девушки.

Снова сделаю для Тебя отступление.

Из предыдущих наших с Тобой диалогов Ты могла сделать вывод, что я умею залазить в головы к людям. Это только половина правды. На подобное способен Ротти, и для такого действия требуются силы.

Если нет нужды убеждать человека в чём-то, с чем он в корне не согласен, и информация, которую я хочу получить, доступна без столь сложных манипуляций, то не вижу преград для вполне обычной-земной беседы. Тем более чистота рассудка Даяны нужна для вполне конкретного дела.

И — снова примечание — наличие и количество внутренней тьмы никак не мешает трезвому мышлению. То, что у неё творится в душе и то, как она это воспринимает и уживается с ней — две, хоть и зависящие друг от друга, но абсолютно разные вещи из разных же плоскостей.

Внутренняя тьма может быть обусловлена проблемами с окружением, недовольством собой, отсутствием какой-либо картины будущего и ещё множеством факторов, которые и делают людей несчастными.

Рассудок же и есть та сила, которая помогает нам держаться на плаву, не позволяя тьме за спиной внезапно предстать перед глазами носителя. И если шлейф тьмы виден за версту, то сила рассудка угадывается в блеске глаз. И у Даяны они, прямо скажем, горели. У того же Виталика, к примеру, глаза были самые обычные — в меру светлые, больше тусклые. И — я уже отмечал это раньше — ни следа употребления веществ — это именно в шлейфе тьмы отпечатывается. Глаза от них, кстати, могут и тускнеть, и гореть ярче — там уже зависит, но тьму оно разбавляет куда ощутимее. И, зачастую, в более хмурую, отталкивающую сторону.

— Так что за домик? — наконец спросила Даяна, допив кофе. — Ты обещал сводить, показать.

— Да, это в паре остановок отсюда. Не домик, квартирка в хрущовке с незабываемым пейзажем из окна. И лестницей наружу, если очень понравится.

А почему темнить-то? Она даже фотоаппарат притащила. Рвётся в бой — так идём. В кои-веки всё складывается по плану. Настолько по плану, что даже подозрительно немного. Может, это городские чудеса? Пока таких не встречал, всё с той стороны только являются.

Кстати, о них: вокруг рук Даяны ползала малышня. Про визгарей я уже рассказывал, это бесята, которые любят технику. А вот эти — совсем крохи, комочки лиловые — слотики. Похожи на ежей, и их в последние месяцы всё меньше. Дружелюбные такие, ласковые. Любят фырчать и нежиться. Чем больше таких вокруг человека, тем чаще он ленится, тем меньше активности проявляет. Такие у домоседов многих раньше жили. Улицы боятся — и их можно понять. А эта милая парочка крохотных слотиков прям из сумки новой знакомой выскочила, носики к её пальцам тянут, лапками зацепить пытаются.

— На чём подвис? Кольцо прикольное? — подняла ладонь, демонстрируя неплохое такое, обычное сувенирное колечко, явно купленное в анимешном магазине.

— А, да. Круг преобразования?

— Он самый! А ты смотрел...

Эту часть тоже можно опустить: поговорить (или красиво солгать) об общих вкусах, ну куда же без этого.

В целом от неё остались очень смешанные чувства. Страница вроде не фейковая, 165 друзей, постоянно новые записи на стенке и прочее. Ладно, просто я давно не общался с кем-то по-настоящему живым, которых бесполезно судить по обложке.

Словом, и разобщались, и сговорились довольно быстро. А там — дело за малым.

Тесный трамвай, стук колёс, улица за улицей, станция за станцией, остановка, ларьки (ахой, алкобесы!), тротуар и длинный пятиэтажный четырёхподъездный дом. Нам — в третий из них.

Внутри запахло приятно — прокуренность и дерьмо, верные признаки, что дом под охраной.

Оглядываюсь, ищу прибитую к лестнице жестянку — есть, есть родимая, никто её так и не снял.

Извлёк пачку «Прилук», кинул в банку три сижки.

— А это ещё зачем? — удивилась Даяна.

— Считай это платой за вход. У этого дома хорошие стражи.

— Странный ты, — недоверчиво оглянулась, чуть поёжилась. — Говном же воняет.

— Это чайная роза цветёт, — бросил первое, что пришло в голову, уже поднимаясь по лестнице.

И девчушка снова рассмеялась, поспешила за мной.

Не нужно быть гением, чтоб понимать — запала. На данном этапе это к лучшему, легче удержать будет. А там — нет, вот сейчас всё же подумаю — уже не столь важно будет. Вихрево и не таких завлекало.

— Стоп, — затормозил на лестничной клетке — и новая знакомая едва ни столкнулась со мной, легко обогнула, вышла вперёд.

— Чего?

— Разве в твоём подъезде так не делают?

Та вопросительно посмотрела на меня.

— Ну, ты никогда не замечала, чтоб бычки или сигареты в такие вот жестянки бросали.

— Не присматривалась, — пожала плечами.

— А сны какие видишь?

Та нахмурилась, мотнула головой.

— Ладно, идём.

Сбавили шаг, преодолели ещё пару пролётов.

— Я думала, ты меня на заброшку ведёшь. А тут — как к себе домой, — она снова недоверчиво поджала губы, наблюдая за тем, как я разбираюсь с ключами от замка квартиры.

Даяна сделала несколько шагов назад. Тьма за спиной выпрямилась, напряглась, — и теперь холодок пробрал уже меня.

Обычно шлейф тьмы просто тянется, не имеет какой-то конкретной формы. В случае с Даяной — её тьма менялась. Сейчас за спиной девушки было что-то похожее на утрированно-длинный, вздёрнутый кверху и заострённый на концах плащ. Когда подолы напоминают не то пики, не то щупальца, и двигаются вполне осознанно. И глаза на полотне сумрака — не просто узоры, а смотрят пристально, иногда моргают, щурятся, наблюдают.

Ну, я тоже не лыком шит — её тьма способна сопротивляться — хорошо, бывает.

Просто мгновение.

Я у двери с ключами.

Девушка — чуть поодаль и в коридоре.

Над моим плечом — скалящийся призрак собаки.

За Даяной — навостривший шипы личный мрак.

Следующий миг — также вдвоём улыбаемся, усмехнулись, извиняемся. Я — что сразу не сообщил, что действительно имею запасные ключи от квартиры. Она — за излишнюю подозрительность.

Люблю таких людей, которые пытаются верить в лучшее до последнего. Именно благодаря им та сторона имеет все права зваться чудом — они и привносят яркие краски в изначально-монотонную тьму.

— Ух ты, свежий воздух какой!

Уже в прихожей я поморщился: мало того, что всё проветрено, так ещё и предыдущий хозяин квартиры не курил. И это очень ощущается. Пахло чем угодно — листвой за окном, старой мебелью, старыми книгами, шампунем с лавандой, мятным привкусом ароматизатора — и ни следа копоти, ни капельки тлена. Так что вместо согласного ответа я просто с непривычки чихнул, и лишь после прикрыл дверь.

— Помни: у меня есть баллончик, и я не побоюсь им воспользоваться, — пригрозила Даяна, садясь на тумбочку для обуви, расшнуровывая кроссовки.

Хочу заметить, что вот эта последняя фраза была сказана без тени улыбки или сарказма. Всё приятное и весёлое, романтичное впечатление от общения в кафе в миг улетучилось, стоило нам оказаться в квартире. И тут дело даже не в месте, куда я привёл девушку. Дело в ней самой.

Это обнадёживало: теперь можно играть на своём поле.

Я говорил, нет? Искренне люблю светлых людей, но в целом стараюсь избегать их — не моё совершенно. Оно как бывает — наша тьма разбавляет друг друга. Так и находятся пары, соразмерно оттенкам, которые, сливаясь вместе, образуют свой общий, единой гармонии цвет.

Скажу больше — я приблизился к вешалке, чтоб сбросить куртку (да-да, ту самую, рискнул накинуть её поверх своей обычной белой рубашки — и отнялась легко, без всякого боя, даже не буйствовала) — и моя новая знакомая весьма однозначно вскинула руку.

— Воу, я, это, ну, — я стушевался для виду, чуть отступил.

Девушка прикрыла глаза, сама прошла вглубь квартиры. Юркнула вправо, огибая стену, которой кончался коридор, скользнула за приоткрытую дверь в кухню.

— Чай есть хотя бы? — спросила уже оттуда, — Сколько здесь вообще комнат? В какую цену снимаешь? Сам или с друзьями? Ты говорил, что это запасные ключи...

... и пошло-поехало — вот он, дух хозяйки. Это я понимаю, это наше все. Ни привет, ни здрасте, сразу, прямо и по делу.

— А поверишь, если правду скажу? — я вышел на мелкую тесную кухоньку (и здесь почти идеальная чистота. Ну как почти — немного паутины под потолком, холодильник отключён, вода перекрыта — а так, будто вчера только съехали), отворил ставни. Упёрся руками в подоконник, закурил, любуясь самой обычной детской площадкой там, снаружи.

— Ну, допустим, — приземлилась на табуретку, закинула ногу за ногу. — Так это, чай где у тебя?

— Верхняя полка... — я смерил Даяну взглядом, — да, сейчас будет.

Потянулся, достал «Хейлис», пара пакетиков. Плеснул воды из полупустой бутылки в чайник, включил нагреваться — и снова к окну, не выпуская сигарету из рук.

— Словом, — потом курил, не смотрел на гостью, — эта квартира совсем моя. Но я не живу тут. Квартирант уехал недавно. Если веришь в чудеса — отдаю за бесплатно.

Я не видел её лица.

А вот я теперь уже довольно сильный, вязкий холод почувствовал. Такой, который к глотке подбирается. Шею сдавливает. От какого дышать сложно.

В глазах на миг потемнело. Звуки пропали.

Гул машин за окном, смех детей, блики солнца на ставнях, зелень листвы — в мгновение всё опять пришло в норму.

— Эй, ты тут? В чём подвох, спрашиваю.

«В тебе», — чуть ни ляпнул, и в целом, похоже, не далёк от истины — сама как ходячая аномалия: полдня с ней вожусь, а до сих пор вычислить не могу — совсем своя, или просто не понимает. Людей с — как бы так выразиться — «боевой» тьмой я не встречал очень давно. Был один мальчик — но ключевое здесь «был». Не хочу о нём — много крови попил, и знал, что делал. О таких Ты могла слышать как «энергетических вампирах». Только суровее они в действительности, если знают о своей силе. Обиженнее, точнее сказать. Они не способны повредить той стороне. А вот с людьми расквитаться могут.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Затушил тлеющую сигарету, бросил обратно в пачку.

— Окно.

То ли выходка Порождённого так выбесила, то ли сам заебался — хер, хер его знает. Но сейчас абсолютно не хотелось лгать.

— Поди сюда, — я поманил гостью, проходя в зал.

Внутри уже всё решил. В отчёте начальству — ни слова о смотрительнице. «Нормальная девчонка, подходит по всем параметрам», этого вполне хватит. Может, ещё что-нибудь сбрешу. Главное — что ни перед собой, ни перед Белой, ни перед Тобой не стыдно.

Вот оно, то самое. В гостиной так-то темнее было — все ставни закрыты, занавески задёрнуты. Но нужное мне узнал сразу — у дальней стены, где ни стола, ни кровати, ни кресла — всё то рядом с прочими. Оно одинокое, как дыра в стене.

— За этой стеной же соседи, нет?

Снова ощутил жжение у шеи — того и гляди, задушит.

«Ротти, ты, это, вообще смотри там, ну. Я её испытываю, но всему же пределы есть».

— Скажи честно, — я говорю медленно, всё также не глядя на гостью. Чувствую на себе её напряжение. Да и сам волнуюсь: совсем по-другому всё это представлял. Да и обычно не так всё было — просто завозил жильцов, оставлял их тут, даже не пояснял ничего — сами находили, сами разбирались. Инструкции уже потом раздавал — никто не рисковал по началу, но всем интересно было. А тут — сходу, с первого взгляда уже принял, что всё по-иному будет. Принял и не ошибся.

— Ну, — в тон мне медленно протянула, кивнула, ожидает.

— Скажи честно, — снова повторил, сглотнул. — Ты в чудеса веришь?

Не ждал ответа, просто распахнул занавески.

Поставь себя на место Даяны. Возможно, Ты с ней похожа. Как бы вела себя Ты, увидев выход наружу?