-7-
Алкоголь. Он со мной всю мою жизнь. Он играет роль анестезии. Говорят, что алкоголик никогда не признает того что он алкоголик, странно. Я алкаш и я признаю это.
Мы с Сержем уходим в отрыв, все как в старые не добрые времена. Мы кутим так – что впервые за все время отец Сержа делает нам замечание, но на плевать и на него. Апогеем становится футбол на одном частном стадионе. В футбол мы играем машинами, в качестве мяча у нас металлический контейнер для мусора. Наше окружение в восторге – такого они еще не видели. Это всё потом заливалось на ютуб насколько я знаю, правда я не проверял. Тупые люди не могут понять – что мы играем с Сержем вдвоем, мы играем для себя – не для них. Финалом вечера становится сожжение моего гелика и сделанного на заказ лендкрузера Сержа. Как мы тогда не сожгли стадион и никого не убили, и не убились сами – остается для меня загадкой.
Я стараюсь уйти в работу, но что-то во мне перегорело. Я больше не хочу ничего. Заканчивается июнь 2016 года.
Мне звонит отец Сержа, он просит, что бы я приехал, это очень срочно. Я приезжаю. Серж лежит в своей комнате, все вокруг в крови. В последнее время он увлекался живописью, и у него на мой скромный взгляд неплохо получалось. В этот раз он решил рисовать картину кровью. На столике, на полу, на кровати – кокс всюду, такое впечатление что он просто сеял и разбрасывал его по комнате как снег. Он оставляет на холсте четыре слова «Я вас всех люблю», больше нет ничего. Мы стоим с его отцом и смотрим на это все. Мне кажется, что я попал в дурной сон, как это могло случится со мной? Серж, мой дорогой друг, как же я дальше без тебя? Зачем ты это сделал? В глубине души я знаю ответ на этот вопрос. Это говорит мне та часть меня, которая не боится говорить правду, мне ничего не остается только как принять эту простую истину.
Читатель, я не оправдываю его поступок. Суицид – это всегда плохо, это зло и боль близким людям. Но как могу я судить Сержа? Кто я такой что бы это сделать? Я никто.
Потом время начинает ускорятся, все события как будто происходят не со мной. Несколько дней после похорон я просто лежу на кровати и смотрю в потолок, я не пью, я даже на время бросил курить. Я не хочу ничего. Единственно что я хочу – это спать. Звонят телефоны, звонят в двери – я не открываю, я не хочу никого видеть и слышать.
Через три дня звонит Нокиа, это отец Сержа. Я должен приехать. Хорошо, раз должен – значит приеду, какая мне в сущности разница?
Я захожу на кухню и тут у меня срывает планку, я вдруг четко осознаю, что она больше никогда не будет готовить мне свой дерьмовый борщ, что я никогда не смогу больше смотреть ей в глаза и напиться с ней. Я осознаю, что мне больше никогда не позвонит Сережа, и мы больше никогда не будем отдыхать вместе. Я осознаю, что с этого момента я вообще никогда больше не зайду в шумные заведения – все в них будет напоминать мне его. Они его копии, они его подделки. Зачем теперь мне выпивать залпом стакан виски? Зачем я буду делать все, что делал до этого? Мне было интересно делать это с ним, с моим другом.
Я одеваюсь и все же приезжаю к нему. Все шторы в доме закрыты, он сидит перед камином. Камин давно потух, на столе бутылка и фотоальбомы. Он предлагает мне сесть, я присаживаюсь. Он поворачивается ко мне, но не смотрит на меня, он очень постарел. Он больше не тот элегантный мужчина с безукоризненными манерами и шармом, он просто седой старик. У него многодневная щетина, жилетка вымазана, рукава и воротник рубашки засалены. Я понимаю, что он спит не раздеваясь. Мне жалко его, но что я могу сделать? Мне кажется, что жалеть его сейчас – неправильно. Он должен справится сам, он должен победить, или проиграть. Он задает мне один единственный вопрос:
- Ты хочешь уйти?
Я осознаю. Зверь внутри меня срывается с цепи, он свободен, он - это я, он часть меня. Все барьеры, страх, боль, ненависть к себе и к миру стерты. Я могу уйти. Я хочу уйти. Я молча ложу телефон на стол. Мы не прощаемся.
Я выхожу на улицу – светит солнце, на дворе лето, улыбающиеся люди ходят вокруг, у них все хорошо, они ничего не знают обо мне, а я ничего не знаю о них, я смеюсь как сумасшедший, меня трясет как после дозы, я не могу остановится. Я беру такси, таксист смотрит на меня глазами полными ужаса, но мне плевать. Я беру его, я плачу ему, и мы едем пить. Мы напиваемся с ним в ноль. Он был впринцыпе неплохим человеком, но сейчас я даже не вспомню как его звали. На каком-то этапе он говорит что хочет работать на меня, хочет быть моим водителем. Меня это страшно веселит. Мне не нужен водитель. С этого момента мне не нужен никто. Во всяком случае, так я думал тогда.
Я закрываю все. Я передаю все людям, которые работают на отца Сержа, они сами находят меня. Я закрываю все другие мелкие дела, бизнесы, договоренности с людьми, с которыми работал. У меня ничего нет. Квартиры не мои, машину я сжег, остались только дорогие цацки и немного денег. Я думаю об этом, я не хочу, чтобы меня что-то сковывало, я не хочу быть их рабом. Тогда, я еще не понимаю, что это не я выбрал деньги, а деньги выбрали меня. Им интересно со мной, я нахожу им достойное применение, я даю им дышать и жить своей жизнью, им нравится играть со мной, а мне нравится играть с ними, я не складирую их в банке или в ящике, именно поэтому и тогда, и сейчас они со мной.
Цацки я раздаю тем, кого я более-менее знал, деньги перевожу матери. 28 июля 2016 года я вылетаю в Тель-Авив.