#6

Красные глаза-бусинки Чаги с любопытством рассматривали треснувшие сварочные очки – это определенно была одна из лучших находок прошедшей недели. «Ощинь замичатильна! Пригадица!» – подумал он и натянул очки на голову. Удалось это ему с трудом - сделанные под человеческую голову очки едва налезли на дынеподобную голову гоблина. Голову эту венчали торчащие в стороны огромные, словно у летучей мыши, уши и держалась она на худом зеленокожем тельце, общей длиной в два локтя. С видавшим виды рюкзаком за плечами наш герой продолжал свою экспедицию по Томской свалке. Однако, если бы вы, мой добрый читатель, спросили Чаги о том, считает ли он себя героем, то уже спустя мгновение вы бы увидели, как он улепётывает, сверкая зелёными пятками.

– Нибудь гироем! Гирой это тот вакруг каво пастаяна мрут люди! – так говорил дед Чаги, почтенный и уважаемый вождь племени Лижижабу.

В целом, у Чаги не было причин не доверять дедовым суждениям. Старый вождь прожил долгую жизнь и умер в возрасте двадцати лет – вполне себе срок для гоблина. Самому Чаги едва исполнилось пять, когда он оказался на этой свалке. История эта, по мнению Чаги, была ничем не примечательна, но кое-что уважаемому читателю следует знать. Гоблины, гномы, феи и эльфы – создания чуждые нашему миру, но в родном мире Чаги представителей этих народов полным-полно. И так уж повелось, что среди молодых искателей приключений, ну, вы знаете: «Причиняй радикальное добро и беги», бытует мнение, что наиболее удачным стартом для карьеры является разорение гоблинского племени. Старые добрые расовые предрассудки, куда без них. В этот раз отряд новоиспеченных адептов добра выбрал своей целью племя Лижижабу. Типичный такой отряд: грациозная белокурая эльфийка, чей лук бьет без промаха, двухметровый громила родом с Северных земель, кулачищи что твоя голова, и мудрый седобородый волшебник в шляпе, вышитой звёздами. Волшебник, правда, подкачал. То ли со страху, то ли засмотревшись на эльфийку перепутал свои заклинания и, хлоп, Чаги пронёсся через круговерть сияющих огней и оказался посреди городской свалки Томска.

Однако, Чаги не видел причин горевать и тревожиться:

– Вчира было вчира, завтра будит завтра. Жыви сиводня. – так говорил дед.

И Чаги жил. Говоря на чистоту, жизнь на свалке была куда проще жизни в родных болотах Лижижабу. Еды вокруг было навалом, а риск самому стать чьим-то обедом практически отсутствовал. Да, иногда приходилось побегать от ненавистных собак, но вы когда-нибудь пробовали убегать от разъяренного боггарта или тролля? Чаги тоже не пробовал, но и не горел желанием.

А еще на свалке было полно интересных штуковин. В первый же день Чаги разжился изъеденной молью вязанной шапкой с куцым помпоном, цветастыми купальными шортами и прожженной футболкой с изображённой на ней свинкой Пеппой. Чуть позже коллекцию пополнили поломанные цветные мелки, порванная скакалка и набор ржавых кухонных ножей. Отдельным пунктом в ежедневной программе Чаги стояло наблюдение за мусоровозами. Исполинские механизмы день за днём доставляли на свалку всё новые и новые партии мусора, запахи которого обещали новые удивительные находки и неведомые деликатесы. Так, в один из особо удачных дней, среди груды отходов, извергнутых из нутра мусоровоза, Чаги обнаружил небольшой прямоугольный блестящий камешек на металлической цепочке. Имея, как и все гоблины, нездоровую тягу к блестящим вещицам, Чаги не без труда натянул цепочку на шею и поспешил скрыться.

Спустя пару дней Чаги старательно выводил красным мелком изображение мусоровоза на ржавой дверце советского холодильника, когда услышал звуки человеческой ругани, доносящиеся из-за одной из мусорных куч. Природное любопытство взяло верх, и гоблин осторожно подкрался поближе, укрывшись за очередным мусорным мешком.

В десяти шагах от укрытия Чаги верзила в черной кожаной куртке самозабвенно и отчаянно избивал ногами, скорчившегося и жалобно скулящего в грязи толстяка. Еще двое верзил – бритые наголо здоровяки с синими от наколок руками стояли чуть поодаль и настороженно смотрели по сторонам.

– Предупреждали тебя, сука, по-хорошему, не понял, да? – процедил сквозь зубы «кожаный», – где монеты, мразь?

– Штырь, я искал, честно, где-то здесь… – запричитал было толстяк, но очередной удар «кожаного» выбил остатки воздуха из его лёгких.

– Ай, Штырь, давай подвязывать с ним, – просипел один из бритых и недовольно поморщился, – воняет тут, хоть коня привязывай.

– Че кого, в натуре, Сиплый дело говорит, – присоединился к товарищу второй бритоголовый, – там уже девки заждались, пивас стынет…

Штырь прервал избиение и раздраженно уставился на своих спутников:

– Мокрый, там этих монет столько, что тебе сама Ирина Шейк до конца жизни пивас таскать будет!

Чаги уже было собрался предоставить верзилам и дальше выяснять отношения, если бы ровно в эту секунду сквозь дыру в прохудившемся рюкзаке не выскользнул дырявый металлический чайник и с грохотом не покатился прямо к Штырю под ноги.

Вся троица удивленно уставилась не столько на гоблина, сколько на блестящий камушек, болтающийся на его груди.

– Ля, пацаны, хватай, урода, монеты у него!

«Нибудь гироем!» – запоздало пронеслось в голове Чаги, когда его пальцы машинально сжались на рукояти ножа из найденного набора.

Сиплый умер первым – схватился за торчащий из горла нож и упал ничком. Тут же Чаги стегнул приблизившегося Мокрого по ногам скакалкой и тот рухнул.

­– Ты че, сука, ты че?! – Штырь выхватил пистолет и направил его на Чаги.

С глухим рёвом толстяк кинулся на Штыря, ударив его плечом под рёбра. До Чаги донёсся отчетливый хруст костей и Штырь, выронив пистолет, повалился на землю. Гоблин выхватил нож побольше и ринулся вперёд, мимоходом прикончив Мокрого косым ударом в шею. Хватаясь за сломанные рёбра Штырь пытался отползти в сторону, когда Чаги вонзил нож ему в поясницу.

***

Толстяка звали Валерой, Штырь со своими дружками прознали, что тому удалось сколотить состояние на криптовалюте и попытались отжать у него нажитое.

– Паскуда, я тя достану, кровью ссаться будешь! – орал Штырь.

Нож Чаги перебил ему позвоночник, парализовав ниже пояса и теперь его ноги безжизненно лежали на земле. На голосе, это, к сожалению, не сказалось.

Чаги ткнул пальцем сначала на позолоченную бензиновую зажигалку, выпавшую из кармана Валеры, затем на блестящий камушек висящий у него на груди и с надеждой уставился на Валеру. Тот согласно закивал и обмен был совершен. Валера в последний раз взглянул на лежащего Штыря, неловко пнул его по безжизненной ноге и торопливо засеменил прочь.

Где-то вдалеке завыли бродячие собаки, самое время было подумать о поиске подходящего для ночлега места. Не обращая внимания на грязно ругающегося, но уже заметно ослабевшего Штыря, гоблин кое-как сложил рассыпавшийся скарб в рюкзак и поспешил убраться восвояси. «Вакруг гироев пастаяна мрут люди. Но у гироев многа блистяшек. И как с этим жыть?» – думал Чаги чуть позже, уставившись в ночное небо, накрывшее свалку бархатным одеялом из звёзд.