45
Название: L'amore, la speranza e la fede!
Автор: сборная России
Размер: мини, 1105 слов
Пейринг/Персонажи: Роман Зобнин, Массимо Каррера
Категория: пре-слэш
Жанр: юст
Рейтинг: PG-13
Саммари: О вере, как о важном элементе в воспитании чемпионского духа с побочным эффектом.
Предупреждение/Примечание: Ментально-ванильная жвачка после сезона 2016/2017
«Каррера, верим!»
Только пришедший в команду Зобнин такие выкрики считал слегка неуместными. Казалось бы, он поиграл всего месяц под руководством Аленичева, но всё же именно бывший игрок «Спартака» был инициатором приглашения Романа в стан красно-белых из переживающего печальные времена «Динамо». Именно этот человек открыл путь в другую команду, а Зобнин на этот путь вступил, не побоявшись ни воплей униженных и оскорблённых фанатов, ни того факта, что может долго просидеть на лавке, прежде чем пробьётся в основной состав. Это не пугало, а такое решение Аленичева подкупало, поэтому не было никакого смысла присоединяться к этой кричалке, которую болельщики, как эстафетную палочку, передали Каррере от Карпина. Кто-то кричал это с издёвкой, памятуя о традициях «Спартака» сливать как сезон, так и тренеров. Кто-то просто веселился, добавлял к вере пресловутые любовь и надежду, запасаясь попкорном, чтобы посмотреть за тем, как эти самые надежды разбиваются о тысячи причин, расписанных в настольной библии-триллере от Рабинера. Кому-то уже, наоборот, ни во что верить не хотелось. Но среди всех криков, разных по громкости и тональности, находились всё же те, кто произносил эти слова искренне:
«Каррера, верим!»
Несмотря на эту искренность, Зобнин к ним не присоединялся. В конце концов, это не Каррера ему помог освоиться. Да и была банальная причина: Рома не имел привычки забывать про вежливость. Хотя наверняка мало кто её ждал после этого лета от футболистов. Напротив, все гадали, когда ещё раз рванёт эта пороховая бочка. Не дождались. Но по какой-то прихоти судьбы рвануло как раз у Зобнина, который уже через пару недель признался, что новый тренер – это самый главный мотиватор. Неслабые такие метаморфозы. Мотиватор, да ещё и главный!
Эти слова могли бы показаться мальчишеской бравадой или подхалимством, ничего не значащей обыденностью или попыткой заставить верить и себя, и болельщиков. Могли показаться чем угодно в зависимости от предпочтений тех, кто их читал, но для самого Зобнина это было правдой, той самой искренностью, которая в начале сезона была бы для него непонятной. Непонятной, несмотря на первую встречу, знакомство с Массимо. Это потом уже история о первом взаимодействии с подопечными разнеслась по всему медийному пространству, обрастая шутками и злыми сплетнями. Вот только тогда, вживую видеть, как Каррера резко хватает переводчика за горло, допытываясь у ошалевшей команды, чего им не хватает, было весьма странно. И непонятно. Ну не привык «Спартак», как шутили вначале, всё ещё барахтающийся на багаже Аленичева, к таким резким и неясным знакомствам. Злопыхателям могло показаться, что поднимет голову пресловутая ОПГ «Ромашка», ратующая за частую смену неугодных тренеров. Однако вместо этого среди команды, которую Рома не мог бы поначалу назвать семьёй, стало формироваться то, что к концу сезона вылилось в безумную порцию обожания к Каррере со стороны болельщиков. Доверие. Искренность.
Рома нисколько не кривил душой, говоря, что Каррера для каждого подбирал слова, убеждал, что в их силах эти слова превратить в дело. И не мог сам себе объяснить, почему так легко стало верить бывшему помощнику Конте, почему ему хотелось верить. Хотелось не подводить ни его, ни команду, ни болельщиков, которые начали всё увереннее кричать те самые слова, набившие многим оскомину ещё с Карпиным. Зобнин нисколько бы не удивился тому, что люди ехидно ожидали, когда сдуется этот шар, но они не общались, не тренировались под руководством Массимо, просто бравшим своё той самой вежливостью, которой придерживался сам Рома. Бравшим теми эмоциями, которых не хватало ему. Всё это замешивалось и на том, что Зобнин, как потом и признался, побаивался Карреру, потому что не все эмоции одинаковой полярности, нет такого, чтобы все шли со знаком «плюс». И этот страх достиг вершины, когда «Спартак» весьма невнятно, расслабившись, сыграл с «Томью». Заходить в раздевалку было страшно. Это потом уже гнев Карреры обернулся шуткой про матч «Ювентуса», когда им самим было не до веселья, несмотря на итоговую победу. Роме в тот момент казалось, что Каррера просто-напросто разочаровался в команде, и это пугало. Больше пугала только мысль, что Массимо разочаровался конкретно в каждом. И если по отношению к другим Зобнин это ещё мог пережить, то услышать в свой адрес слова «ты подвёл меня!» не хотел бы и в страшном сне.
Каррера никогда не говорил подобного, но Рома после такой выволочки понял, что боялся услышать, как тренер недоволен именно им. Поэтому и старался даже не ради команды, а ради Карреры, в чём бы ни признался, не будь той ярости, что отскакивала от стен в родной раздевалке и указывала на излишне поспешную веру игроков в чемпионство. Недостаточно верить, нужно это подтверждать. Спартаковцы забыли ту руку на горле, которая сейчас сдавливала каждого. И опять мысль, что могла забыть команда, а Рома забывать не должен был. Не должен был подводить того, кто поверил ему.
«Что-то знал!»
Именно так он подписал свою детскую фотографию в инстаграме, на которой был запечатлён в форме «Ювентуса» – клуба, где играл Массимо. Выкладывая это фото, Зобнин про себя же и пошутил: с детства за «старую синьору», вернее, за Карреру! Вот вам и «storia di un grande amore».
По итогу верить такому человеку оказалось легко. Эта вера граничила с обожанием, их смесь захлёстывала во время побед, когда руки крепко сжимали или даже подхватывали, словно уверяя, что всё возможно. Это сочетание успокаивало и ободряло после обидных поражений, давая утешение и понимание того, что такой человек встанет горой за команду. Он за тебя, а ты за него. Каррера старался не выделять кого-то одного, когда хвалил команду, однако получалось так, что каждый чувствовал себя нужным. И всё же Рома с каким-то детским восторгом, неудержимо рвущимся наружу, отслеживал, как Массимо отмечает его прогресс, делая это не для галочки, а действительно гордясь своим игроком. Зобнину нравилось считать себя игроком Карреры. Нравилось, как сначала «его» тренер ответил, что мог бы рекомендовать Рому европейским клубам, а по окончанию сезона выдал следующую фразу:
– Предложить Романа Антонио Конте? Если футболист такой сильный, я лучше оставлю его себе. Зачем с кем-то им делиться?
Прекрасно понимая, что придаёт этим словам большое значение, игрок Массимо Карреры Роман Зобнин всё равно запомнил их, соглашаясь, что делиться им не надо. Рома тоже ещё надолго бы оставил себе своего тренера. Потому что человека, который смог усмирить истеричного Глушакова, заставил выкладываться Попова и Кутепова, стряхнул пыль с Адриано и вернувшегося Самедова, отпускать было нельзя. Ни от команды, ни от себя. Каррера изменил всю их игру, а под изменения подстроился и Зобнин. Не было никаких иллюзий по поводу особого отношения, не было глупых ожиданий – их Рома сумел подавить в зародыше. Однако ему было до безумия приятно слушать, как в эфире «СпортФм» Массимо сначала увиливал от ответа про лучшего игрока, о котором бы написал в гипотетической своей книге, но потом всё же засмеялся и назвал фамилию. А к ней и пару слов, которые тут же озвучил переводчик:
– Зобнин. Вы довольны?
Довольны были все, в том числе и Рома.
А ещё он верил. И вполне мог бы если не спеть, то выучить несколько слов из гимна «Ювентуса», те самые, про grande amore.