343

После достаточно подробного описания всех бедствий, имевших место в тяжелой жизни Карла Маркса, я при помощи слов нарисую человеческий портрет его близкого друга - Фридриха Энгельса. О встречи двух столпов материалистической философии уже упоминалось в предыдущем посте, поэтому большая часть подробностей жизни Энгельса, а также сопутствующей им рефлексии, будет из того отрезка его биографии, который наступил после этого эпохального для коммунистических идеологии и движения события.

Как хорошо известно, Энгельс был сыном преуспевающего текстильного фабриканта Фридриха Энгельса-старшего, родился в вестфальском городе Бармен, с детства помогал отцу в торговом доме. Позже в Бремене он проходил обучение на торгового работника, подрабатывая бременским корреспондентом газет «Stuttgarter Morgenblatt» и «Augsburger Allgemeine Zeitung». В 1841 году по окончанию образования в Бремене Энгельс-младший проходил годичную военную службу в Берлине, где посещал также кружок младогегельянцев и лекции по философии в университете. Этот короткий период жизни оказал на молодого Фридриха значимое влияние, заложив с одной стороны любовь к "военной науке", филологии и литературе, а с другой пристрастие к диалектике. В 1842 году Энгельс-младший отправляется в Манчестер, чтобы завершить коммерческое образование на фабрике отца. Здесь он знакомится с работницами ирландского происхождения Мэри и Лидией Бёрнс: Мэри стала его первой женой, а после её смерти Фридрих женился на Лидии (примечательно, что в официальный брак, как с Мэри, так и с Лидией, Энгельс вопреки собственным принципам вступал лишь за несколько часов до смерти каждой из его жён).

В Манчестере Энгельс-младший подробно знакомится с бытом и нравами рабочего класса, что в конечном итоге вылилось в первую его значимую работу "Положение рабочего класса в Англии". Также именно в процессе завершения коммерческого образования на фабрике отца молодой Фридрих активно взаимодействует с чартистами и вступает в контакт с первой немецкой революционно-ориентированной рабочей организацией "Союз справедливых" (после вступления в эту организацию Маркса и Энгельса в 1847 году, она была переименована в "Союз коммунистов"), что в конечном итоге приводит к личному конфликту с Энгельсом-старшим, а также способствует установлению полицейского наблюдения. Начиная с 1845 года Энгельс-младший часто меняет свое место пребывания, переезжая в Брюссель, возвращаясь на короткое время в Англию, снова в Брюссель, далее последует Кёльн, Лозанна, опять Кёльн и убежище в Швейцарии, которое потребовалось вследствие участия молодого Фридриха в Народной армии Бадена и Пфальца. Лишь в 1849 году уже после поражения революционной армии в гражданском конфликте в юго-западных землях Германии Энгельс-младший возвращается в Англию, где он живет до самой смерти.

В 1850 году Фридрих снова начинает работать в торговой фирме отца "Эрмен & Энгельс". В его обязанности коммерческого служащего входит ведение корреспонденции фирмы на разных языках, а также посещение торговых бирж. Эта "ненавидимая" деятельность приносила Фридриху доход, который позволял содержать Карла Маркса (интересно также, что Энгельс помогал Марксу еще и с написанием статей для «New-York Tribune»). Энгельс-младший вплоть до 1870 года (Энгельс стал совладельцем фирмы отца лишь после смерти последнего, а в последствии продал свою долю второму собственнику - Эрмену, порвав с коммерцией) одновременно живет двумя жизнями: с 10 до 4 - исправный и успешный делец, по вечерам - социалист и революционер. Как пишет зять Маркса Поль Лафарг:

Для приема своих знакомых из коммерческого мира он имел официальную квартиру в центре города, а в маленький домик в предместье города имели доступ только его политические и научные друзья... Если по вечерам, освободившись от коммерческого рабства и вернувшись в свой домик, Энгельс снова становился свободным человеком, то в течение дня он принимал участие не только в деловой жизни промышленников Манчестера, но и в развлечениях: посещал их собрания, банкеты, занимался их спортом. Будучи прекрасным наездником, он имел собственную лошадь для охоты на лисиц. Он не упускал случая принять участие в такой охоте, когда, согласно старому феодальному обычаю, высшее и среднее дворянство приглашало окрестных наездников на травлю лисиц. Энгельс был в числе первых в яростной скачке за зверем, и рвы, изгороди и прочие препятствия были ему нипочем. Маркс по этому поводу сказал мне однажды: "Я все боюсь услышать когда-нибудь, что с ним произошёл несчастный случай".

Энгельс впитал английскую сдержанность и все сопутствующие манеры, Поль Лафарг даже отмечает, что его буржуазные знакомые вряд ли были осведомлены о второй жизни Фридриха, "во всяком случае они решительно ничего не знали о высоких умственных качествах человека, с которым ежедневно общались, потому что Энгельс весьма скупо обнаруживал пред ними свои познания". Утром и днем - предающийся капиталистическим страстям буржуа, - вечером и ночью - страстный социалист и революционер, - Фридрих Энгельс являл собой живой пример диалектического противоречия.

Энгельс-младший, также как и его друг Карл Маркс, был человеком энциклопедических знаний ("Хотел бы я видеть человека, - однажды воскликнул Маркс в процессе чтения одного из писем от Энгельса, - который не нашел бы Фреда столь же милым, сколь и образованным!"), а также свободно владел многими языками, включая местные диалекты. В близком круге, иронизируя над особенностью Фридриха заикаться в минуты волнения, даже шутили, что он "заикается на двадцати языках". Поль Лафарг отмечал:

Лаврову (Лавров П.Л. - русский социолог, философ, историк и революционер - прим. F.A.Q.) он писал по-русски, французам - по-французски, полякам - по польски и т.д. Он наслаждался литературой на местных диалектах и спешил приобрести народные издания Биньями, написанные на миланском наречии. На взморье в Рамстеге владелец одного балагана, окруженный толпой мелкого лондонского люда, показывал бородатого карлика в мундире бразильского генерала. Энгельс заговорил с ним сначала на португальском, затем на испанском языке - никакого ответа. Наконец, "генерал" сам обронил какое-то словечко. "Да этот бразилец на самом деле ирландец!" - воскликнул Энгельс и обратился к нему на его родном наречии. Бедняга, услыхав родную речь, заплакал от радости.

Энгельс, в отличие от Маркса, работал быстро и легко. Его кабинет представлял собой воплощение порядка: ни одного клочка бумаги, строго упорядоченная библиотека, приветливая атмосфера гостиной, а не "каморка затворника". Для Фридриха Энгельса крайне важным было поддерживать себя в превосходной физической форме, он скрупулезно следил за своей внешностью: "бодрый, подтянутый, он всегда выглядел так, точно готов был явиться на смотр, как в те времена, когда он служил в качестве вольноопределяющегося одногодичника в прусской армии". Энгельс был бережливым и аккуратным, подолгу нося одну и ту же одежду, которая вне зависимости от срока давности приобретения выглядела, как новая. Он являл собой пример аскета, который при этом с удовольствием тратил деньги на своих гостей. Муж дочери Маркса Элеоноры Эдуард Эвелинг так описывал гостеприимство Энгельса:

Он был воплощенное радушие и отличался прекрасными манерами... В будни, если не приходил кто-либо из нас повидать его, позавтракать или пообедать с ним, он жил чрезвычайно скромно. Зато по воскресеньям радостно было наблюдать, какое огромное наслаждение он испытывал в кругу своих друзей, когда он мог доставить им удовольствие, угостив их лучшим, что у него было. <...> Удовольствие, с которым он почти до самого последнего времени пил пиво и курил сигары, или (и это вновь говорит о бескорыстной натуре этого человека) удовольствие, с которым он наблюдал, как это делают другие, когда сам уже не мог больше ни пить, ни курить, - свидетельство либерального или, лучше сказать, социалистического воспитания.

Энгельс жил просто, умел любить глубоко, но также и обладал способностью истово ненавидеть: "Временами, когда делалось что-нибудь по его мнению, неправильное, он выходил из себя от возмущения, но обычно этот гнев шел ему на пользу". Любопытно также и то, что Фридриха Энгельса можно было назвать бытовым консерватором - он был человеком привычек. Ему нравилось, "чтобы определенные вещи ежедневно выполнялись одинаково и в одно и то же время". Однако, несмотря на способность "глубоко ненавидеть" и бытовой консерватизм, Энгельс был человеком легким и приятным, он внушал огромное доверие всем людям, которые с ним сталкивались.

Энгельс, в отличие от Маркса, вряд ли считал себя тем, кто работает во имя будущего человечества, он скорее старался помогать здесь и сейчас. После смерти Карла, Фридрих опекал его экономку Елену Демут, незаконнорожденного сына которой ранее он признал в качестве своего, а позднее помогал деньгами семье, взявшей мальчика на воспитание. Энгельс заботился о дочерях Маркса (своих детей Фридрих не имел), оказывая им финансовую поддержку после смерти их отца.

Конечно, вряд ли уместно считать Энгельса лишь попечителем Маркса и всего социалистического движения. В обойме Фридриха найдутся самостоятельные работы, которые по-моему мнению являются куда более стоящими, чем тексты основателя исторического материализма. "Происхождение семьи, частной собственности и государства", "Анти-Дюринг", "Развитие социализма от утопии к науке" - работы интересные, основательные и творческие, несмотря на мое принципиальное не согласие с многими выводами. Энгельс также был неплохим политическим и военным аналитиком, его прогнозы часто сбывались, зачастую он угадывал исход сражений еще до их начала.

5 августа 1895 года Энгельс скончался от рака пищевода. Последняя воля Энгельса заключалась в том, чтобы его тело было кремировано, а урна с прахом опущена в море у города Истборн на побережье Ла-Манша.

По традиции вместо эпилога анкета Женни Маркс с ответами Энгельса.

Ваша любимая добродетель? - Весёлый характер.

Какие качества Вам нравятся в мужчинах? - То, что они сами заботятся о своих делах.

Какие качества Вам нравятся в женщинах? - То, что они не разбрасывают вещи.

Ваше главное качество? - Всё полузнать.

Как Вы представляете счастье? - Шато Марго 1848 года разлива.

Как Вы представляете несчастье? - Это когда нужно идти к зубному врачу.

Порок, который Вы легко прощаете? - Неумеренность всех видов.

Порок, который Вы ненавидите? - Лицемерие.

К кому Вы испытываете антипатию? - К жеманным, надменным дамам.

Человек, который Вам нравится меньше всего? - Сперджен.

Ваше любимое занятие? - Дразниться и быть дразнимым.

Ваш любимый герой? - Нет такого.

Ваша любимая героиня? - Их слишком много, чтобы всех перечислить.

Ваш любимый поэт? - Рейнеке-Лис, Шекспир, Ариосто и т. д.

Ваш любимый писатель? Гёте, Лессинг, доктор Самельсон.

Ваши любимые цветы? - Синие колокольчики.

Ваш любимый цвет? - Все цвета, кроме анилиновых красителей.

Ваше любимое холодное блюдо? - Салат.

Ваше любимое горячее блюдо? - Ирландское рагу.

Ваш любимый основной принцип? - Такового не иметь.

Ваш любимый девиз? - Относиться ко всему легко.

***

Конечно, нельзя считать ни Маркса ни Энгельса сторонниками эволюционного преобразования общества, коими их склонны называть многие постсоветские комментаторы. Например, известный экономист и публицист Г.С. Лисичкин в статье «Непонятый Маркс» писал следующее:

Их лозунг прост и гуманен: ни одна форма собственности не устраняется из жизни до тех пор, пока не исчерпает всех своих резервов развития, роста... большевики разошлись с Марксом и Энгельсом... в оценке насилия, в деле развития общественных процессов. Подлинные марксисты признавали необходимость созидательного насилия, которое сравнивали с ролью повивальной бабки, т.е. акушерки, а не насилия головореза, вспарывающего живот своей жертве... Маркс был терпеливым эволюционистом, большевики – нетерпеливые революционеры, фанатики, авантюристы.

Однако, сами основатели марксизма в своих письмах опровергают такую точку зрения. Например, в письме своему другу Иосифу Вейдермейеру 12 апреля 1853 года Энгельс писал:

Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена будет стать у власти, чтобы в конце концов проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные своими собственными, в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы, - надо надеяться, только в физическом смысле, - наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже. Трудно представить себе другую перспективу. В такой отсталой стране, как Германия, в которой имеется передовая партия и которая втянута в передовую революцию... Однако все это не важно, и самое лучшее, что можно сделать, - это уже заранее подготовить в нашей партийной литературе историческое оправдание нашей партии на тот случай, если это действительно произойдет.

Маркс же, оценивая Парижскую коммуну, отмечал:

Как бы там ни было, теперешнее парижское восстание, если даже оно будет по давлено... является славнейшим подвигом нашей партии со времен парижского июньского восстания.

Энгельс в 1895 году во введении к "Классовой борьбе во Франции с 1848 по 1850 г." признает тщетность революционных усилий в борьбе с капиталистической системой, однако все же делает, на мой взгляд, важную оговорку:

Значит ли это, что в будущем уличная борьба не будет уже играть никакой роли? Нисколько. Это значит только, что условия с 1848 г. стали гораздо менее благоприятными для бойцов из гражданского населения, гораздо более благоприятными для войск... Само собой разумеется, что наши товарищи за границей ни в коем случае не отказываются от своего права на революцию. Ведь право на революцию является единственным действительно "историческим правом".

Таким образом, все-таки честным будет признать, что оба столпа исторического материализма и классового анализа во многом разделяли идеи революционных преобразований и являлись политическими авантюристами. Как бы мы не пытались их считать только философами и публицистами, они, будучи также революционными практиками, безусловно, являлись вдохновителями многих чудовищных событий XX века. Энгельс осознавал опасности коммунистических экспериментов, однако предлагал заранее проработать "историческое оправдание нашей партии на тот случай, если это действительно произойдет".

Завершить этот короткий очерк, я бы хотел выдержкой о дружбе Маркса и Энгельса из воспоминаний Поля Лафарга:

Нельзя думать об Энгельсе, не вспоминая в то же время Маркса, и наоборот: жизни их настолько тесно переплелись, что составляли, так сказать, одну единую жизнь. И тем не менее каждый из них представлял собой ярко выраженную индивидуальность; они весьма отличались друг от друга не только по внешнему облику, но и по характеру, по темпераменту, по манере мыслить и чувствовать.