23.

Дочь – женщина своего отца

Мужчины реже долго остаются без партнерши, но тем не менее, к сожалению, нередко умудряются инверсивно растить своих дочерей даже при наличии жены. Чаще всего это происходит в семьях с алкогольной зависимостью, где дочь вынуждена брать на себя много взрослых функций при пьющей матери.

От инверсий страдают девочки и в тех семьях, где мать по каким-то причинам не очень зрелая или травмированная женщина. Ее незрелая или надломленная сексуальность не может быть размещена в отношениях со своим мужчиной. И сексуально неудовлетворенный мужчина размещает тогда свою сексуальную энергию не на тех объектах, на которых следует. Связи на стороне в таких случаях меньше калечат ребенка. Если же мужчина на них не решается, то сексуальная энергия размещается в поле семьи на подрастающей дочери.

В трезвом уме и твердой памяти любой мужчина спокойно отличит отцовское объятие от эротического. Но в измененном состоянии сознания: на грани яви и сна, при сильной усталости, сексуальной депривации, эмоциональных или личностных проблем, алкогольном опьянении – перейти эту грань очень просто. Учитывая тот факт, что лет с пяти (а то и раньше) девочка может начать бессознательно соблазнять отца, ввиду развивающейся у нее детской сексуальности, то поддаться на этот соблазн легко, если не осознавать всю тонкость этой грани и всю важность ответственности за решение не переходить ее.

Важно понимать, что ребенок ВСЕГДА (!), вне зависимости от возраста и умственного развития, чувствует разницу в сексуализированном и просто отцовском поцелуе. Для ребенка чрезвычайно важно, чтобы его детская сексуальность (как у мальчиков, так и у девочек) не нашла своего реального воплощения в контакте с родителем. Сексуальность ребенка, с младенчества проходя ряд этапов в своем развитии, будет размещаться в поле семьи, но она не должна быть использована, и важно обойтись с ней максимально корректно.

Послание (это не обязательно слова, символическое ощущение, чувство) отца своей растущей дочери в ответ на ее соблазнение должно быть таким: «Я замечаю тебя. Ты прекрасна. Я вижу в тебе будущую женщину. Но ты никогда не станешь моей женщиной. Я никогда не стану твоим мужчиной. Потому что у меня уже есть женщина – твоя мать (или моя партнерша). Когда ты вырастешь, у тебя будет твой мужчина, который будет тебя любить, в том числе и сексуально. Я буду тебя всегда любить только как твой отец».

Если отец все же допускает в своем контакте с дочерью (или мать со своим сыном) сексуальный подтекст – это не только прямые случаи сексуального насилия, домогательства, но и эротические объятия, поцелуи, фантазии, игривый контекст в разговоре, эротические нескромные взгляды, – это серьезное нарушение всех норм и правил, в большинстве стран (в нашей в том числе) преследуемое по закону.

Инцест чрезвычайно тяжело переживается ребенком и имеет колоссальные разрушительные последствия для его психики, вплоть до психотического расщепления, то есть сумасшествия.

Поскольку инцест в нашей культуре табуирован, запрещенным, то в любом ребенке достаточно глубоко заложен этот запрет. И когда происходит инцест, у детей сразу возникает ощущение неправильности, чудовищности происходящего. Ребёнку трудно представить, что такой важный человек, как родитель, может делать с ним что-то настолько неправильное. Тогда ребенку предстоит сложная задача – решить, что же тогда неправильно: его чувства отвращения и страха или действия такого родителя?

Решается эта задача глубоко в подсознании. Либо ребенок оставляет себе веру в свои чувства, но он должен вытеснить из своей психики инцестуозного родителя как фигуру, его защищающую, важную, на которую можно положиться, которой можно доверять. Либо оставляет себе эту фигуру, но перестает совершенно доверять себе. Если вытеснить так и не удается, конфликт превращается в душевную болезнь, серьезное психическое заболевание.

В теле ребенка от домогательства родителя могут рождаться весьма конфликтные чувства – приятное возбуждение, радость от проявленного к нему внимания, страх от запугивания «никому не говорить об этом», отвращение от понимания, что происходит что-то сильно противоестественное, сильнейший стыд, невозможность защититься, потеря доверия, жертвенная позиция, возможная вина или страх перед другим родителем. Чувств так много и они такие сильные, что совершенно невозможно переживать их одновременно. И тогда, чтобы справиться с глубоким внутренним конфликтом, ребенок вынужден расщепить их и вытеснить из своего сознания.

Дальнейшее развитие событий часто таково: девочка вырастая, либо отщепляет от себя отвращение, но оставляет себе возбуждение - и тогда становится сексуально-расторможенной женщиной с соответствующим образом жизни, с постоянным желанием соблазнять окружающих ее мужчин, желая на самом деле не столько секса, сколько заполучить тепло и внимание «отца». Либо она отщепляет возбуждение, становясь фригидной, закомплексованной, травмированной, недоверчивой, неспособной выстроить удовлетворяющие ее сексуальные отношения. Часто это серьезная преграда для хорошего, крепкого брака или серьезные проблемы с женским здоровьем.

Опасность инцеста еще и в том, что, по закону ретравмы, девочка, получив опыт сексуального домогательства или насилия в своей семье, даже выйдя из семьи, будет продолжать получать его в дальнейшей жизни. Особенно если с этой травмой ей не помогли справиться.

Часто девочки опасаются рассказать об инцесте кому-либо: во-первых, стыдно и страшно получить обвинения и устыжение, а не помощь, во-вторых, они часто берегут от этой информации второго, инфантильного родителя. В этом случае девочка остается один на один со своими переживаниями, замыкается в себе, пытается справиться с конфликтом путем расщепления и вытеснения. Психика стремится устранить расщепление и воспроизводит травму, чтобы на этот раз все прошло по-другому и помощь была оказана, непрожитые чувства - прожиты. Но если и в этот раз девушка остается с этим наедине, то происходит только усугубление травмы. Ребенок с опытом инцеста, вырастая, волей-неволей попадает в череду подобных использований и травм, углубляя их, закапываясь в своем конфликте все глубже и глубже…

〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️〰️

Ей было всего лет пять-шесть, когда это с ней случилось в первый раз. Они с младшей сестрой все лето проводили у бабушки в деревне. Регулярно «поддававший» дядя, вместе с которым две маленькие девочки ночевали в комнате, не раз приставал к ним, удовлетворяя невесть почему неудовлетворенные сексуальные потребности. Жалобы бабушке и их отчаянное нежелание спать с ним в одной комнате особого результата не давали. Та отказывалась верить, считала, что девчонки все выдумывают, малы еще. К тому же это был ее сын. Ведь не подумаешь о сыне такое, что тогда думать о себе, как о матери? Проще было не верить внучкам.

Ей всегда было трудно описывать словами те чувства. Страх, омерзение, беспомощность. Слов недостаточно… Она, и без того тревожная, с тех пор живет в постоянном страхе, в отчаянной попытке быть очень правильной, трудолюбивой, старательной. Может, это поможет.

Когда ей исполнилось 12 лет, в ее семье случилась трагедия – умер горячо любимый отец. И ее роль в семье стала окончательно инверсивной. Она, по сути, стала самой старшей в семье, помогала матери справиться с горем, отвечала за младшую сестру. К ее и без того недетской ответственности родственники добавили свою психологически незрелую долю: «Тебе надо заботиться о матери, а то и она не выживет, не переживет потери отца». И потому на похоронах она не плакала, как тут заплачешь, если и маму потерять можно. И что тогда, детдом?

По отцу она смогла начать плакать значительно позже, ближе к своим сорока годам, на терапии, когда осознала, какой разрушительной была эта потеря, какой громадной, тяжелой, невыносимой. Как изменился ее мир после его смерти. С каким кошмаром ей предстояло встретиться оттого, что больше никто не мог защищать ее и любить.

Мать не может жить без мужа, в ее жизни появились другие мужчины. К сожалению, она была весьма неразборчива. Один из них - судя по всему, криминальный элемент с явной психопатией, вскоре начал регулярно нападать на мать. Та его выгоняла, стала прятаться, старалась не открывать дверь.

В один из дней, когда она пришла из школы с субботника, в квартиру позвонили: мамин мужчина колотил в дверь и требоввл его впустить. Она мужественно ответила, что мамы нет, и дверь не открывала. В какой-то момент перепалки он начал давить на жалость и попросил у нее хотя бы бутерброд, потому что он страшно голоден. «Я только поем и уйду», – жалобно просил он ее. И она (мама всегда говорила ей, что надо быть доброй и помогать людям) открыла и впустила его в квартиру, все-таки он время от времени жил здесь.

Поев, он не ушел. Испугавшись, она попыталась его выпроводить, уже начала бояться, что мама будет ее ругать за то, что впустила. Уговаривала. Все напрасно. В какой-то момент он начинает страшно заводиться и напал на нее, срывая одежду, пытаясь насиловать и выкрикивая злобные нецензурные слова в адрес ее самой и ее матери. Она отбивалась, дралась, как могла. «Я все маме скажу!» – кричит она в отчаянии. «Убью тебя, если скажешь!» – и он потащил ее в ванную, открыл воду, пытался ее топить, держа голову под водой…

Ее спас звонок в дверь: за ней пришли подружки. Это его останавило. Он отпустил ее и сбежал. Она осталась одна. Живая. Но в невыразимом ужасе и страхе, что же скажет мама. Почему-то она была уверена, что мама будет не на ее стороне, будет кричать: «Зачем ты его впустила?» А как ответить на этот вопрос? Ведь трудно предположить, что такое может случиться с тобой, но как будто она должна была знать, предусмотреть, предвидеть… Она же за все должна отвечать, и если она не справилась, то виновата будет только она.

В ужасе, стыде и страхе, она сняла с себя остатки разорванной в клочья пионерской формы и спрятала подальше. Она надеется забыть эту историю. Она никому о ней не расскажет - признается только много-много лет спустя, уже разгребая на психотерапии последствия той ужасной катастрофы.

Когда в свои уже сорок лет она все же рассказала о случившемся тогда своей матери, та ответила ожидаемым вопросом: «Зачем же ты его впустила?»… Хотя она, ее дочка, втайне надеялась, что мама спросит: «Как же ты это пережила, бедная моя?» или хотя бы: «Почему ты не рассказала мне тогда? Я бы могла хоть как-то тебя защитить». Ведь даже после того случая этот насильник появлялся в их квартире и продолжал жить с ее матерью. Но даже сейчас ее мать не ужасается, лишь расстроенно пожимает плечами: «Надо же, я не знала…»

〰️〰️〰️〰️〰️

Таким образом, смешение, инверсия детских и женско-мужских ролей максимально разрушительны для детской психики. Происходит мучительное расщепление, ребенок начинает стыдиться и ощущать себя виноватым за то, чего не совершал. Он берет на себя всю ответственность за произошедшее, хотя она полностью лежит на плечах взрослых. У него искажается образ себя и образ собственного тела. Чтобы пережить эту чудовищную боль и невыносимость конфликта, он замораживает и хоронит внутри себя эту историю. Но, замораживая те самые непереносимые и конфликтные чувства, он замораживает и все остальные. И тогда ему трудно ощущать хоть что-то, кроме напряжения, тревоги, страха, сверхконтроля, выработавшихся у него, дабы предотвратить повторение катастрофы.

Важно сказать, что инцестом будет являться любое домогательство со стороны не только родителей, но любых близких и дальних родственников ребенка. И дело здесь не в возможном кровосмешении. А в символическом доверии ребенка к заботящимся о нем взрослым, которые должны его защищать, учить, быть опорой и поддержкой. К этим фигурам также относятся няни, учителя, воспитатели, тренеры, преподаватели, а также немного позже – начальники, психотерапевты, то есть все люди, от которых можно каким-то образом зависеть. Люди, по отношению к которым работает детская проекция.

Дети, получившие инцестуозный опыт, с большей вероятностью будут попадать в другие инцестуозные истории: они часто становятся безоружными и не способны себя защитить.

Лучшая профилактика против возможного инцеста и подобных инверсий – хорошо выстроенная эмоциональная и сексуальная связь между родителями, способная выдерживать неизбежные семейные и возрастные кризисы. Их простроенные, налаженные отношения, осознанная, ответственная позиция, четкое разграничение того, на кого должны быть направлены их сексуальным импульсы (только на собственных взрослых партнёров по браку или иных сексуально зрелых взрослых), помогают ребенку адекватно обойтись со своей сексуальностью: познакомиться с ней, и постепенно размещать ее по мере взросления на своих партнерах. Такие дети сохраняют опыт хорошего контакта со своим телом, умеют доверять друг другу, строить близкие отношения. Они не страдают от расщепления, блокировки собственных чувств, депрессий и психосоматических заболеваний.

Своевременная помощь ребенку при получении инцестуозной травмы может в значительной мере ослабить внутренний конфликт, убрать или уменьшить последствия нанесенной ему травмы. Так что если есть даже подозрения относительно возможности подобного происшествия в вашей семье, стоит обратиться к специалисту-психологу, вне зависимости от того, сколько времени прошло с тех событий.