2011

2011 Биограф Лайза Роугек сразу начинает с перечисления страхов Стивена Кинга: «темнота, змеи, крысы, пауки, все липкое, психотерапия, уродство, замкнутое пространство, смерть, неспособность писать, полеты…». Писатель сам составил этот список, он же медицинский анамнез, он же — предметный указатель к собранию сочинений.

О жизни Стивена Кинга написано несколько книг, но только Лайза Роугек смогла добавить к «темноте и паукам» еще один пункт. Его можно назвать «случай в Бангоре», а суть его в том, что Стивен Кинг испугался собственного биографа.

Дело происходило в серый сумрачный ноябрьский день 2007-го. «Однажды утром мне посчастливилось оказаться в его офисе, расположенном в здании бывших казарм национальной гвардии рядом с аэропортом, и побеседовать с его многолетней помощницей Маршей Дефиллипо, которая долго и с пристрастием закидывала меня вопросами о целях этой книги», — рассказывает автор. Все это время Стивен Кинг «топтался снаружи у входа, вслушиваясь в разговор», чтобы потом… Но саспенс — это не конек Лайзы Роугек, так что история заканчивается быстро и весьма прозаично: Кинг просто так и не зашел внутрь. 

Впрочем, потом писатель все же косвенно выразил одобрение этой книге. Для этого дотошного, но не слишком скучного жизнеописания действительно находится место в его «великом и ужасном мире». «Сердце, в котором живет страх» — небольшая крепкая постройка, ни в коем случае не заслоняющая вид на его «Темную башню». Писательница помогает Кингу отвечать на вопросы любопытствующих. Эти вопросы стали преследовать его с той самой минуты, как он прославился, не в последнюю очередь благодаря первой же экранизации: «Как бы невзначай они начинали расспрашивать про мое детство, били ли меня, прижигали ли сигаретами. Обычно я отвечал: «Я такой же, как вы, честно», — и они отставали». На самом деле, именно сигареты и были.

Биограф старается на этом не слишком настаивать, но по ходу повествования злосчастные сигареты напоминают о себе сами. Отец Кинга бросил семью довольно будничным, но оттого не менее жутким для детей образом: поздно вечером он вышел купить сигарет и так больше никогда и не вернулся. С тех пор мать Кинга ожидали нищета, тяжелая работа в прачечной и постоянные переезды. Хотя именно мама была его первым читателем и первым меценатом: она платила ему за каждый ученический рассказ. Когда Стив подрос, эту функцию взяли на себя порножурналы: именно в этой прессе тогда, в 1970-е, сравнительно неплохо платили за компактные «ужастики». В тамошних редакциях ценили труд писателя и даже хотели доверить ему жанр порно. Но у мастера ужасов ничего не получилось: «Слова были на месте, но я просто не мог себя заставить писать этот бред. Я валялся от смеха».

Следующая жуткая сцена: верная и мудрая жена Стива Тэбби, та самая, из-за которой он стеснялся писать «развратные» сцены для журналов, очень расстраивается, что он много курит. У них уже родился первый ребенок, они оба не могут устроиться учителями, Стив работает в злополучной прачечной — на сигареты уходят деньги. Каждая эмоция, каждый красочный в своем кошмаре эпизод — всё это, как и следовало ожидать, гнездится в самой что ни на есть обыденной реальности. Когда Стив наконец находит работу по своей филологической специальности, выясняется, что преподаватель зарабатывает не больше работника прачечной. К тому же времени на сочинение рассказов остается как раз меньше. Его первые романы одобрил редактор, но зарубило издательское начальство. И даже когда его «крупную прозу» стали печатать, именно рассказы из журналов приносили гарантированный доход. 

Мистика мистикой, но ключевые образы, пугающие не одно поколение читателей Кинга, зарождались всё в том же детстве. Маленький Стивен стал свидетелем трагедии: его друга, с которым они играли на рельсах, сбил поезд. А какая у Кинга была бабушка: «Крупная, пышная женщина, которая то зачаровывала, то пугала меня. Она могла поджарить целую краюху хлеба на шкварках на своей допотопной плите, а потом одним махом заглотить, фырча от удовольствия: «Вот это я понимаю, хрустяшки!».

Кажется, из этого довольного инфернального возгласа и вырос весь Кинг. От «Кэрри» и «Сияния», которое, как водится, просто в своеобразной и наглядной манере показало темную сторону родительства и супружества, до «Темной башни» и грядущего продолжения того же «Сияния» писатель поставляет поклонникам жанра литературные «вот это я понимаю, хрустяшки».

Только спустя годы, когда семья уже твердо встала на ноги, Кинг смог сам продемонстрировать свой литературный вкус. И без всяких биографов он прекрасно разъяснил суть своего творческого метода («даже в мире цинизма, жестокости и отчаяния, всегда можно найти и любовь, и силы, чтобы противостоять злу») и перечислил не только фобии, но и многочисленные литературные аллюзии (он продолжает танцевать несколько упрощенный в соответствии с нуждами сегодняшней аудитории, «данс макабр», основные «па» которого обозначили его великие предшественники). Но, конечно, если вообще не упоминать Эдгара По и Бодлера, но зато описывать все экранизации, сделки и гонорары, получается воистину страшная книга. 

Л.Роугек. Сердце, в котором живет страх / Перевод с англ. Н. Балашовой. М.: АСТ, 2011