2001

2001 Записные книжки Ильфа изданы в полном объеме. Здесь найдется чтение не только для любителей отточенных ильфовских афоризмов вроде: "Всю ночь во дворе бегал, скребся и мяукал котенок. Видимо, сдавал экзамен на кошку". Дочь писателя Александра впервые публикует вполне цельные хроники трех путешествий Ильфа.

       Под дерматиновыми обложками, на разлинованных листах книг бухгалтерского учета, на клетчатой бумаге потрепанных блокнотов, среди телефонных номеров, рисунков, денежных подсчетов, списка отданных почитать книг и словарных игр (из одного слова составить другие) — остроумные и наблюдательные тексты. Сырой материал non-fiction — это сейчас очень актуально. Современные авторы смело выводят в свет свои мысли непричесанными и в неглиже. Только одно дело замочная скважина, куда так и хочется заглянуть, и другое — предусмотрительно распахнутая дверь, куда и ломиться не всегда охота. Многие записи Ильфа потом перекочевали в "Двенадцать стульев", "Золотого теленка" и другие произведения знаменитого дуэта. Сгодившееся в дело из черновиков вычеркивалось. Сравнивая Ильфа с Ильфом-и-Петровым, видишь, сколько "словесной руды" было обработано, а сколько — нет.

       Большую часть рачительный Ильф все-таки использовал. Он был великий мастер наблюдения. "Обязательно записывайте, все проходит, все забывается. Я понимаю — записывать не хочется. Хочется глазеть, а не записывать. Но тогда нужно заставить себя" — так Ильф часто говаривал своему соавтору, Евгению Петрову, но эти же слова можно воспринимать и как общий писательский совет. Правда, наблюдателю кроме усидчивости нужны безупречные слух и вкус. Один молодой писатель жаловался, что попробовал раз выйти в народ с блокнотом и ручкой — и ничего. "Ну надо же себя заставлять", как говорится в анекдоте. А то читатель скоро захлебнется в потоке сознания типичного на сегодняшний день замкнувшегося в себе буки-литератора.

       Вот Ильф не сидел дома, а путешествовал по всему свету. В 1925 году он побывал в Средней Азии, а потом прокатился на пароходе "Герцен" по Волге, о чем и составил "добросовестный отчет с сильной лирической интонацией". Другая впервые публикуемая тетрадь "Зеленый мыс" датирована 1927 годом. Это веселые рисунки и коллажи (открытки, фотографии, билетики, талончики и листочки — все в книге факсимильно воспроизведено), иллюстрирующие южный отдых Ильфа и Петрова. Ироническому комментарию подвергается все: на курорте постоянно дождит и не всегда торжествует добродетель. "Юга" оказывались для всех добропорядочных граждан настоящим раем: от советской действительности хоть ненадолго, но отпускало. Таким же необходимым временным бегством предстает и путешествие Ильфа--Петрова в Штаты. В "Одноэтажной Америке" доминирует критическое изображение. А в "Записных книжках" 1935-1936 годов, также публикуемых впервые, первооткрывательский интерес к увиденному: Коламбас-Серкл, сабвей, паблисити, тикеты, эпл-пай, сироп "Кока-кола" — все названо своими словами. "Найт-клоб с рулеткой. Решетка, пускают только после совещания. Таинственно, глупо и скучно" — вот она, ночная жизнь, вот он — фейс-контроль. Что бы там ни пришлось расписывать в "Одноэтажной Америке", из увиденного Ильф сделал два важных вывода. Во-первых, "нельзя научить человека смеяться по-русски". А во-вторых, без сервиса и комфорта все же не обойтись: "Когда в пустыне въезжаешь в маленький городок и находишь здесь кино, клубы, ночлег на прекрасной постели, душ, магазины, то, что бы это ни было, есть о чем поговорить. Пусть в этих удобствах люди ведут кретинический образ жизни, но всего этого можно у нас избежать".

И.Ильф. Записные книжки: Первое полное издание. Составление и комментарии А. И. Ильф. М.: Текст, 2000