19+

Позднее утро шумело, уже дневным, успокоенным бульваром через открытое окно, светило дырочками сквозь штору и жужжало на кухне кофемолкой в руках Сони Шнайдер. Я представила чуть толстые Сонькины босые ноги, стоящие на полу, представила кофемолку в ее руках — Сонькины сильные руки с коротким маникюром могли бы походить на мужские, если бы не их решительная женственность. «Тихо подойти, обнять сзади и прижаться лобком к ее попке. К попочке «, — подумала я и, передвинувшись к краю кровати, неожиданно для себя почувствовала блаженный покой внизу живота. Это было чувство полного счастливого покоя. Тогда я повернулась набок, поджала коленки под подбородок и сжала пизду. Это было прекрасно. Все вот говорят об эротике желания, о возбужденном томлении, ожидании, предвкушении; говорят о том, как они грезят еблей, как замечателен оргазм, скрип, стоны, укусы и дорогие подарки поклонников. Но никто не говорит об эротике полной, теплой и сухой удовлетворенности, когда пизда не хочет, но ей так хорошо, так приятно, так любовно-нежно, что просто прелесть. Удовлетворенность — это не отсутствие полового чувства, нифига, это его лучшая и совершеннейшая форма, наебавшийся человек переживает самые лучшие эротические эмоции наслаждения послевкусия и расслабленности. Говорят, что окситоцин всему причина. Пожалуйста, наздоровье. Путь окситоцин. Насыщенность любовью — вот что важно, ради этого все неудобства, переживания и риск, долгие переписки, звонки и вздохи при луне. Тихое счастье во всем теле, покой в душе. Покой в душе. Покой, блять, в душе! Ебтвоюмать!

— Убью гада! — заорала я, — Мишка — ебливый придурок! Убью его!

— Позвони Мишке, — кофемолка умолкла, и Сонька въехала в дверной проем, скользя тапками по паркету. Оказывается, на ней были мои тапки, и халат. Морда у нее была заспанная, но вполне себе ничего. Я не ответила, бросилась носом в подушку и притаилась. Почувствовала, что она села с краю. Она поцеловала мне попку. Я закрыла голову одеялом. Под одеялом услышала электронное пиканье, сквозь одеяло, сквозь ревность эту мою, обиду, сквозь мой позор и ужас до меня медленно доходит, что Сонька по моему телефону звонит ему. Она не знает в чем дело. Она представить себе не может этого кошмара, клавишника с моей фотографией, Мишку с якуткой. Слышу Сонькин голос: Привет-привет... Соня... нет... поговори с ней, — и сует мне в подушку телефон. Я говорить не могу, слышу: Здорово, именинница! Я тебя люблю. Тебе понравилась моя наклейка? — я совершенно обалдеваю от Мишкиного свинства, ничего понять не могу, начинаю представлять какую-то наклейку на его виолончели — голую якутянку с татуировкой «Прошмандовка» готическим шрифтом чуть выше пизды. Мишка что-то пыхтит там в Якутии, я не очень понимаю, что. Он тоже. — Я, кажется, что-то не то сделал. Ладно. Просто я хотел тебе напомнить про Чикиту. Ты мне прислала фотку моей любимой попы, я тебе — Чикиту.

— Я тебя люблю, идиот, — неожиданно для себя прокричала я ему и нажала отбой. Я хохотала и рыдала. Сонька посмотрела на меня внимательно и принесла стакан воды: ты ёбнулась, — сообщила она мне.

Смысл в том, что наше с Мишкой «домашнее» прозвище его хуя было Чикита — в честь марки бананов. Да, у Мишкиного толстого тупоносого хуя было женское имя Чикита. Короче. Это был не чужой член с родинкой, это был его родной хуй с наклейкой от бананов «Chiquita». Он прилепил к своему хую наклейку от бананов. Он напомнил мне лучшие наши ебливые часы, когда женское имя Чикиты как бы смягчало пафос ебли, снимало напряжение неловкости «борьбы полов» и много чего еще. А я не разглядела — картинка все время мелькала — что там разберешь.

— Ну, я пожалуй, это, пойду, — сказала Сонька, — кофе сваришь сама. Ты втюрилась, мне тут делать нечего.

— Нихрена я не втюрилась, — проворчала я, — я Володю люблю.

— Вот щас вот это самое, ты сама понимаешь, что ты сейчас сказала?

— Нет, — сдалась я, — не понимаю. Я люблю Мишку. Я его охрененно люблю, понимаешь?

— А, ну да, я читала. Даже в кино видела, в мультфильме. Так бывает, не ссы. Так бывает: девушка с ним ебется-ебется, ебется-ебется, потом раз, внезапно! — влюбилась по уши. Любовь коварная штука.

— Сонька, пошла в жопу.

— Ты воду-то выпей.

— За тебя.

— Лехаим! Будьмо!

(На этом незаконченный рассказ обрывается, потому как дальше мне писать лень. Опять же пафос будет нарастать как эрекция у пубертатного подростка. А оно вам надо?)