18.05

Закат, когда давно за девять. Уже несильно палящее солнце. Тихая музыка, пара банок пива и трава. Что еще нужно?

Глупо улыбаться и смотреть на розоватое небо, медленно втягивать запах дыма? Жадно глотать прохладное пиво с манго, что больше походит на лимонад, и долго задерживать взгляд на сверкающих под светом солнца темных каштановых волосах, которые неспешно перебирают тонкие пальцы? Определенно, да.

Я смотрю на крепкие руки, что размеренно постукивают по облезлой краске на лавке, и каждый раз усмехаюсь, когда Жан сдувает с лица упавшие пряди волос. Через прозрачные очки смотрю в его светло-карие глаза, в которых сейчас плескается явное переживание по понятным лишь нам троим причинам.

— У тебя так красиво хайлайтер на солнце светит. – говорит Лили, с особо красивым для неё прищуром осматривая моё лицо.

Я смеюсь, благодаря её за такой комплимент. Коротко гляжу в большие зеленоватые глаза и снова перевожу взгляд на него, попутно задерживая взгляд на сумке от одного известного бренда, что разделяет нас с блондинкой. Она снова рассказывает какие-то невероятные вещи, заливаясь истерическим смехом, в то время как я заливаюсь краской от стыда, в тысячный раз оглядываясь чтоб удостовериться, что этого никто не слышал. Кирштейн закидывает ногу на ногу и тоже смеется, по привычке прикрывая рот рукой в изящном жесте. Так по-девчачьи, но в то же время так красиво, если это делает именно он. Поджигает небольшую стеклянную трубку зажигалкой, снова причитая, что что-то забилось. Все же делает затяжку, выпуская вверх густой дым с характерным для него запахом. С удовольствием вдыхаю полные легкие, посильнее запахиваю старую отцовскую ветровку с прожжённым сигаретой рукавом. Кидаю ещё один то ли влюбленный, то ли уже слегка пьяный взгляд на него, мысленно жалея, что лежит он не на моих коленях, и снимаю с головы тёмные солнцезащитные очки, надевая их на положенное место. Закидываю голову назад и прикрываю глаза, пытаясь так растянуть момент, хоть и ощущаю, как секунда за секундой буквально растворяются в руках.

Конец августа и мы снова втроем гуляем по мощеным старым улочкам, которые уже так въелись в память за несколько лет. Они смеются, а я лишь изредка киваю, как обычно погруженная в свои мысли. Кидаю на него беглый взгляд, мелком задерживаясь на отросших пепельно-каштановых волосах, которые я неделю назад так старательно пыталась не испортить старыми железными ножницами.

Всё в голове сбивается в один огромный ком, давящий на сердце с привкусом необъятной тоски. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде, чем ответить на заданный ней несколько минут назад вопрос.

— Всё в порядке, просто грустно как-то, — однозначно смотрю на подругу. Её проницательные глаза одним лишь еле уловимым движением дают знак согласия. – Хрен знает, когда мы все вместе соберемся.

Он даже не смотрит в мою сторону, только слегка качает головой. Поджимаю губы, про себя усмехаясь – всё такой же странный и загадочный, как при нашей первой встрече. Разве что более серьезный и не такой веселый.

— Ладно, давайте, удачи тебе там и не сдохнуть, — когда мы останавливаемся у её подъезда, она крепко обнимает его, на что он отвечает тем же.

— Спасибо большое, для тебя уж как-то постараюсь, — парень проводит рукой по волнистым волосам с сероватым оттенком и отпускает девушку.

— Завтра встретимся? — она тихо спрашивает, когда я аккуратно приобнимаю её, слегка прикусываю щеку.

— Ага, — я оставляю на щеке девушки легкий поцелуй и салютую пальцами от виска, наблюдая, как она справляется с замысловатым замком.

Присоединяюсь к нему и нервно дёргаю себя за край длинной футболки. Жан молча берет меня за руку, крепко обхватив своими пальцами мои. Я недоуменно смотрю на него, на что он лишь усмехается.

— Я могу отпустить, если что-то не нравится.

Опять эта наглая нотка в голосе. Я раздраженно закатываю глаза, тихо цокая языком, и сильнее сжимаю руку. Его дурацкая привычка так делать, безобидная манипуляция, я бы сказала, на которую я постоянно ведусь. 

Мы идем молча, лишь изредка комментируя какие-то очевидные вещи, как, например, красивое звездное небо или временами моросящий дождь.

Каждый раз, пиная кроссовкой очередной камень, я хочу что-то спросить, но стойкое ощущение, что сейчас слова будут лишними, не отпускает ни на секунду и я молчу.

Так мы заходим в мой двор и неторопливыми шагами приближаемся к подъезду с цифрой 53. Кидаю взгляд в окно на втором этаже и вспоминаю, что родители уехали в другой город почти год назад и вряд-ли вернуться обратно.

Каждый шаг вперед заставляет органы внутри стягиваться в тугой жгут и жечь все. И вот мы наконец перед изрисованной дверью моего подъезда.

Кирштейн нехотя отпускает мою руку и смотрит на меня без какой-либо эмоции на лице. Достаю из кармана ветровки ключи и проворачиваю их в руке несколько раз, пытаясь металлическим лязгом заполнить душащее молчание.

— Пока? — развожу руки в стороны.

Он кивает и резким, даже грубоватым движением обхватывает мои плечи. Я начинаю смеяться и придерживаюсь рукой за стену, стараясь не упасть. Его руки скользят немного вниз, я по привычке похлопываю его по спине одной рукой, а второй зарываюсь в светлые волосы, задумчиво перебирая прядки. Спустя пару мгновений вздыхаю и кладу голову на грудь.

— Ну что, когда встретимся? — тихо спрашиваю я. Его руки на секунду замирают.

— Не знаю, — он еле слышно шепчет, пытаясь не выдать такую явную дрожь в голосе. Да ладно. — будешь писать?

— Только раз в месяц, — честно говорю, максимально не желая врать. — больше не смогу, ты понимаешь.

— Конечно, — он усмехается и его голос снова приобретает бывалую хитрость.

Несколько минут спустя я первая отпускаю его. Заглядываю в медовые глаза, которые не так уж и легко разглядеть в темноте.

Он улыбается. Я жду, что он скажет. Но слов не следует. Его рука аккуратно ложится на мою шею, неуверенно перебирая мои волосы, будто спрашивая разрешения. Я киваю, давая понять, что все в порядке и я в общем не против.

Он подтягивает меня к себе, когда я прикрываю глаза, и аккуратно касается моих губ своими. Так невесомо и еле ощутимо, что кажется, будто это не по-настоящему. Я абсолютно неумело отвечаю на поцелуй и даже так чувствую, что он улыбается. Очень смешно, конечно.

Он последний раз проводит рукой по моим волосам и отстраняется. Несколько мгновений стою с закрытыми глазами, чувствуя, как аромат его духов ускользает и вскоре исчезает, оставаясь лишь в моей памяти. Открываю глаза и, как и следовало ожидать, никого перед собой не вижу. Где-то слышатся лишь удаляющиеся шаги.

Не могу перестать улыбаться и, все также прокручивая в руках ключи, засматриваюсь на звездное небо. Это был прощальный, даже дружеский поцелуй. Ничего больше. у меня ничего к нему не осталось, а у него ко мне ничего не было. Лишь воспоминания, которые до сих пор греют душу сильнее, чем сентябрьское солнце.