-14-

Дамаск. Центр войны, центр Сирии. Проводник знает дороги, по которым мы можем проехать. Мы едем очень осторожно, в некоторых местах нам приходится выталкивать машину. Наш бус не предназначен для ралли по пескам. Мы не доезжаем до Дамаска буквально пять - семь километров, мы заходим со стороны Иордании. Нас уже ждут в небольшом ауле, снаружи аул выглядит как хлев, но войдя внутрь у меня отнимает речь. Что такое роскошь для нашего человека? Это большая квартира\дом с евроремонтом, если денег много, то можно поиграться с дизайнерскими штуками, позолотой обоев, драгоценными породами дерева, мрамором. На востоке это понятие совершенно искажено. Внутри аул отделан золотом, под ногами ковры и подушки, всюду висят картины и стоят предметы антиквариата которые стоят целое состояние. Все это – реально. Они не берегут эту роскошь. Они ходят грязными сапогами по коврам, проливают бухло на себя и на диваны, вытирают грязь тем что попадется под руку. Они пользуются ней.

Человек, который сидит передо мной - воплощение власти. Он и есть сама власть. Он – мукадам. Его слово – закон. Он подполковник одного из крупнейших объединений сирийской армии. Кроме того, он брат Рашида. Саиду чуть больше сорока лет, из них он воюет больше тридцати. Раньше для меня представителем власти был отец Сержа, теперь – Саид. Нас разгружают, Саид дает нам еще одного человека, кроме того он гарантирует что мы беспрепятственно сможем уйти, и пересечь границу, но у нас есть еще одно дело. Я должен достать информацию об одном человеке.

Я начинаю говорить, и в глазах Саида на мгновение проскакивает искра удивления и злости. Все молчат. Как я позже узнаю, задать прямой вопрос, подразумевающий действие или требование  любому из представителей военной власти, представителей Халифата – табу. Задать вопрос мукадаму – смерть. Когда неверный задает вопрос мукадаму – это позорная смерть (повешенье). Наш проводник что-то начинает быстро говорить, но его сразу выводят. Саид встает и подходит ко мне. Я не отвожу взгляд. Он высок, практически моего роста. Он останавливается в полушаге от меня. Цвет его глаз невозможно описать, как и силу его взгляда, в конце концов я не выдерживаю.

- Неверный не может указывать мне. У любой информации есть цена.

Он молчит, я тоже.

- Ты готов заплатить?

- У меня нет денег.

Он зло смеется.

- Деньги – это пыль. Это ваш мусор. Вы придумали себе деньги, потому что вы – слабые. Вы рабы денег. Это ваш Бог. Ваш, но не мой.

Я не знаю что ответить, но все же нахожу.

- Чего ты хочешь?

- Ты позабавил меня неверный, ты сыграешь в игру. Если выиграешь – вы сможете уйти отсюда, и я отвечу на твой вопрос.

Я не знаю что мне отвечать, я растерялся как и любой другой на моем месте.

Он с безразличием смотрит на меня некоторое время, потом говорит.

- У тебя нет выбора. Теперь все в руках Аллаха.

Он делает знак своему человеку, он приносит револьвер. Я начинаю понимать. Как я позже узнаю это его личный кольт. К этому оружию не притрагивается никто кроме него. И меня. В барабане шесть зарядов. Он вынимает их, потом дает мне три патрона и пистолет.

- Заряжай.

В тот момент, когда оружие оказывается у меня в руках, все кто в патио находятся в готовности убить нас при малейшем неверном движении. Я насколько можно убедительно прошу Мустафу стоять на месте. К моему изумлению он абсолютно спокоен. Я заряжаю револьвер. Я закладываю патроны, раскручиваю его. Шансы 50 на 50. Я стою и жду, Саид выжидающе смотрит на меня. И тут во мне просыпается ярость. Скажу больше, мне даже стало немного смешно (да-да, я псих). Мне плевать что будет через секунду, мне плевать на них всех, всё что я хочу – это выиграть. Я быстро поднимаю пистолет, приставляю к виску, нажимаю на курок, ничего не происходит. Меня колотит, я стараюсь этого не показывать, хочу положить пистолет на стол, но Саид берет его из моих рук. Он смотрит мне в глаза, и открывает барабан, потом изучает содержимое. Он немного отходит назад и показывает всем тем, кто стоит возле него. Выражение лиц этих людей меняется. С этого момента я – свой. Я человек, который сыграл в игру с их Богом и выиграл, теперь для них я неприкасаемый.

Как потом мне скажут, патрон был в стволе. Револьвер дал осечку.