130/

Парадоксы жизни выстраиваются в один ряд, в ту секунду паззл складывается. Можно отойти на пару шагов назад и полюбоваться. Или разломать его, чтобы снова собирать кусочек за кусочком, скрупулезно и медленно, тренируя терпение. Наши жизни крутятся вокруг паззлов, просто кто-то свой ещё собирает, кто-то уже разрушает, не в силах принять изображенное, а кто-то сделал пару шагов назад и пытается понять, какой парадокс жизни иллюстрирует его паззл.

Вы застигли меня в момент, когда мой паззл оказался собран. Сил принять изображение хватило, а вот на пару шагов назад уже не осталось, что ж, переводим дыхание. Отойти-то надо, не разламывать же его. Люди такие смешные, думают, что если они разбросают тысячи кусочков в разные стороны, а потом соберут снова — получится другое изображение. Откуда у них такая наивность? Никто не знает. Когда-нибудь напишу об этом философский трактат, так и будет называться «Homo naivnikus или почему мы повторяем свои ошибки». Тиражи будут ух, только успевай печатать. И обложку такую яркую поставить, драматическую, чтобы человек мимо книжного проходил — четверг вечер, восемнадцать сорок три на часах, на улице дождь, слякоть, плюс три, ветер хлещет холодными струями по лицу — и случайно его взгляд падал на обложку, такую яркую, драматическую, и вот он уже спасается от дождя в книжном, вот уже вертит трактат в руках, вот уже берет три экземпляра: себе (потому что знает, что он самый что ни на есть naivnikus), теще (задолбала одни и те же сканворды приносить, пусть хоть почитает) и лучшему другу (задолбал с бабами на одни и те же грабли наступать, может хоть образумится). Складывает три экземпляра в пакет и юрк обратно в дождь. Ему еще домой в Тушино трястись на метро, там книгу даже не развернешь в такой час пик — сомнут и не извинятся, ироды. Набьются как сельди в бочку, лишь бы поскорее попасть в свои бетонные коробки, к своим сканвордам. Задолбали. Но предвкушение занимательного чтива будет приятно щекотать извилины. Но в вагоне не развернуть. Но будет щекотать. Однако это потом, когда трактат будет написан и опубликован. Пока мы идеем дело с паззлом. Точнее, с несколькими шагами назад.

Вы когда-нибудь замечали, что люди вокруг вас занимаются не тем, чем нужно? Например, управляет ваш товарищ компанией в 500 человек, кому-то выписывает премии, на кого-то орет благим матом, кого-то со скандалом увольняет. Секретаршу не трахает, она не такая уж горячая и не такая уж молодая, но знает вашего товарища лучше всех, потому и работает на него столько лет. Серый кардинал. Так вот, управляет он компанией, у него свой большой кабинет. Однажды вы приходите к нему на кофе, эта самая негорячая и немолодая секретарша проводит вас к товарищу в кабинет, приносит вам кофе как вы любите, она же вас давно знает и сразу запомнила, какой кофе вы любите, поэтому и работает на товарища так долго. А у него срочное совещание с главным бухгалтером в малой переговорной. Ждете, а куда деваться. Кофе давно выпит, вы уже заскучали, телефон из кармана доставать как-то не с руки, и вот вы начинаете стрелять глазами по сторонам. Осматриваете кабинет и замечаете на столе вашего товарища листы рисовой бумаги с черно-белыми зарисовками простым карандашом. Подходите, рассматриваете поближе, подносите рисунки к глазам. На рисунках люди, но как они переданы! Мимика, жесты, напряжение мышц — ну как живые! Разглядываете, не в силах оторваться, и тут заходит ваш товарищ. Вы его даже не замечаете, поэтому он хмыкает так громко «кхм кхм», чтобы вы оторвались, наконец, от его рисунков. Он, может, не хотел их никому показывать, просто не успел убрать в ящик, где таких же еще сотни, потому что секретарша вызвала на срочное совещание с главным бухгалтером. Забавно, да? Компанией управляет ваш товарищ, но вызывает на совещание его главный бухгалтер и секретарша. А он переносит человеческие тела на рисовую бумагу. Не на том месте человечек-то. Замечали подобное?

Вот есть такие, у кого талант к готовке. Но они никогда не будут поварами. Скульпторы никогда не обточат ни одну мраморную глыбу. Поэты растратят свой дар на звучные рекламные слоганы для провайдера сотовой связи. Великие композиторы ограничатся выстукиванием новой мелодии пластиковым корпусом шариковой ручки по кромке столешницы офисного стола с мебельной фабрики «Большевичка». Все эти люди глубоко внутри знают, что они не там и занимаются не тем, но заглушают плачущего внутри ребенка-творца взрослыми императивами «надо» или там «ты самый обычный, даже не суйся туда». Такой вот парадокс. Именно его иллюстрировал мой паззл. Только в более изощренной форме.

Последовательность была следующая. Сначала у меня заболевал живот, но не то чтобы я плохо питался или глотал еду, не пережевывая, нет. Просто что-то внутри вдруг начинало сокращаться и каким-то странным образом напоминать мне, что у меня есть живот. А потом я находил его. Место, где получился бы идеальный кадр, если бы она встала вооон туда, к тому фонарному столбу. Или к той двери, которую словно вписали в этот дверной проем именно так, чтобы она подошла и облокотилась на нее. Идеальный кадр. Бывало, солнце подсвечивало для меня её волосы, чтобы я не забывал, как она красива, словно такое можно было забыть, словно к такому можно было привыкнуть. Нет, вы не подумайте, я много женских волос видел на просвет солнца, но так, как у нее, не светились ни одни. Думаю, она была с солнцем в преступном сговоре, но меня никто не предупредил об этом. Или по утрам она легко вскакивала с кровати и на носочках (пол так сильно остывал за ночь) подбегала к окну и распахивала его, впуская поток свежего ледяного воздуха. Я смотрел на нее, раздетую, молодую, упругую, еще совсем сонную, со спины и понимал: вот он. Идеальный кадр. У нее еще была собака. Тоже мне удивил, сейчас она есть у каждого второго, а если у кого-то нет, значит, этот человек уже едет покупать себе хвостатого друга. Либо аллергик. Но ее собака была особенной. Такой мягкой, такой пушистой, такой не по-собачьи умной, но самое главное — она носила на себе отпечаток неповторимой красоты своей хозяйки, и самое первое осознание этого пришло ко мне жестко и грубо, как обухом по голове. И когда во время долгой воскресной прогулки они убегали вдвоем далеко вперед по аллее нарядного парка, я уже знал, что откроется моему взгляду через несколько секунд. Идеальный кадр. Я не бог знает какой фотограф, в этом смысле все на своем месте, но она делала любой кадр, в который попадала, произведением искусства, шедевром. Казалось, ее создали лишь для того, чтобы запечатлевать на фотографиях. Чтобы увеличивать количество красивого в мире, создавая идеальные кадры. Мне хотелось снимать ее снова и снова, каждую минуту, каждую ее эмоцию, каждую ее улыбку. Призрачные идеальные кадры.

Жаль только, что природа не терпит ничего идеального.

Она ненавидела фотографироваться.