1234
Холодный воздух дул мне в правую скулу, облизывая её своим мороженым языком и плавя крем, который был в обильных количествах размазан по щеке. Хотелось подхватить стекавшую каплю вазелина пальцем, но едва я успел прикоснуться к щеке, стало ясно, что всё это – иллюзия, создаваемая холодом, и щека всё это время оставалась суха и холодна, как керамическая миска.
Было сумрачно. Свет солнца пробивался сквозь косые, гнутые верхушки сосен и попадал на лёд, мутным повидлом растёкшийся по зернистому асфальту, отчего тот светил искуственно и назойливо, как фонарик офтальмолога. Я стоял на краю оврага, а в овраге бил буран: снежные потоки кружились меж качающихся деревьев, внизу, у пруда, прыгали воробьи, пытаясь согреться, и пушистые, жирные белки скакали туда-сюда, копошась, откапывая запасы, сделанные осенью.
Ветер пах железом и молоком, и на моих руках ледяной сыпью оседала снежная морось. Куртка давила, спина сильно чесалась, и я не знал уже, что делаю на этом холоде, зачем стою у оврага, почему не иду домой? Казалось, что я выполняю особенную, сложную работу, и главное – вытерпеть, а потом уж видно будет.
Бёдра затекали, и я, степенно, боясь поскользнуться, начал прогуливаться вдоль пропасти, осторожно переставляя ноги. Снег, перемешанный с землёй и реагентами, хрипел и пошептывал под ногами, словно ворчал от недовольства. Я остановился и стоял и был готов упасть одновременно, мои ноги едва заметно разъезжались в стороны и это ощущение рождало страх и неспокойствие, будто последнее, что было в этом мире гарантировано – возможность безопасно стоять и не падать – было отнято у меня. Я отошёл подальше от края.
На моих руках сидели тонкие меховые перчатки и пальцы будто были покрыты тонкими, хилыми иголочками, ломкими, но осязаемыми. Пальцам не было холодно, было холодно их кончикам, которые, как далёкие эксклавы, ютились одни, вдалеке от своих метрополий. Похожая ситуация обстояла с моими ботинками: тёплые и громоздкие, они потеряли часть внутренней подкладки на носках из-за частого соприкосновения внешней их стороны с футбольным мячом, и теперь теплом и оставалось довольствоваться лишь моим ступням и пяткам.