Пролог

На службе у Воронов

Пролог

Тьма. Он привык к ней. Абсолютная тьма лишенная и лучика света. Конечно же, иногда он видел тусклый огонь, освещающий его камеру, в те мгновения, когда у тюремщиков возникала необходимость влить ему в глотку очередную порцию дряни, поддерживающей его жалкую и бессмысленную жизнь. Он потерял счет времени, а его разум стал подобен обрывку ткани, где нитки представляли собой разрозненные воспоминания, лишь отдаленно вяжущиеся между собой. Узник мечтал о том, чтобы лишиться рассудка окончательно, но, что-то не позволяло ему шагнуть за грань безумия. Надежда? Возможно и она. Но на что мог рассчитывать он? Узник, скованный цепями и застрявший между жизнью и смертью. Сломленный и обезображенный. Его исхудавшее тело и лицо были «украшены» множеством грубых и уродливых шрамов, из-за чего он был похож на оживший труп. И пусть ужасающие раны давно затянулись, были среди них и свежие. Надрезы на руках, которые оставляли все те же тюремщики. Делали они это не ради потехи, а для сбора крови. К сожалению, узник не знал с какой целью делалось это. Он лишь запомнил, когда примерно они собирали кровь. Сперва следовало девять выпитых фляжек и на десятый приход они устраивали свою мрачную жатву, после чего обматывали рубцы бинтами с какой-то мазью, от которой по рукам пробегал приятый холодок, а затем вновь оставляли его наедине с тьмой. Со временем он настолько привык к этой процедуре, что даже не чувствовал боли от прикосновения острейшего лезвия с его плотью. Иногда ему даже казалось, что теперь ничто на свете не сможет причинить ему боль, если он, конечно, когда-нибудь выберется отсюда...

Сделав полукруговое движение кистью, и вновь почувствовав упирающиеся в кожу кандалы, мужчина тоскливо усмехнулся. Конечно же, разве могло быть иначе? Должна была пройти целая вечность, чтобы проклятущая сталь стала настолько негодной, дабы его ослабевшее тело смогло бы избавиться от кандалов одним движением кисти. Да и если на секунду представить, что волшебным образом кандалы исчезнут, каким будет его следующий шаг? Проведя бесчисленное количество времени в одной позе, позабыв все свои навыки, не факт, что он сможет нормально передвигаться, чего уж говорить о полноценном побеге. Его попытка сбежать оборвется в первые же минуты, и он вновь окажется, прикован к стене, вновь лишенный надежды и погруженный во тьму.

Раньше подобные мысли нагоняли тоску, заставляя сердце в груди сжиматься в мелкий комочек, от осознания бессилия собственного положения. Но ныне подобные размышления не вызывали такой реакции. Возможно, все дело в смирении, к которому пришел узник. В конце концов, у него и не было другого выбора. Оставалось лишь надеяться на судьбу, которая и решит исход его заключения. Умрет ли он в ближайшее время? Потеряет рассудок окончательно? Или же чудо позволит ему покинуть ненавистные стены и вновь увидеть свет?.. Кроткие размышления прервались шумом шагов знаменующих приближение злосчастных надзирателей. А затем, дверь камеры распахнулась, осветив небольшую комнатушку тусклым светом, который все же резал привыкшие к тьме очи. Сощурив глаза, пленник направил свой взгляд к распахнувшейся двери, где показалось два силуэта одетые в столь знакомые алые одеяние с символом белого пламени. К сожалению, ему никогда не удавалось разглядеть лица приходящих к нему людей, а посему он мог лишь предполагать были ли раз за разом это одни и те же тюремщики или нет. За все время никто из них даже не проронил и слова, за исключением самых первых посещений, когда узник отказывался пить странноватую жидкость и тишину, стоящую в камере нарушал приказ сопровождающийся ударом по лицу. После этого, узник и не предпринимал попыток сопротивляться или выплевывать отвар, что раз за разом приносили ему надзиратели. Скорее всего, именно он и поддерживал в нем жизнь. Ведь, несмотря на противный, горький и чем-то тошнотворный вкус, оно было невероятно сытным и благодаря нему, мужчина никогда не испытывал чувства голода.

- Девятый, - промелькнула мысль в голове мужчины. Значит на следующий раз, соседству фляжке за поясом тюремщика составит нож. А сейчас, по старой, отработанной схеме, один из надзирателей остался у двери, в то время как его коллега подошел к пленнику и сильным, повелительным рывком приподнял его голову за подбородок, после чего влил дрянное пойло прямо в рот. Подобная процедура всегда проходила залпом, отчего немало жидкости стекало по лицу вниз, пачкая лохмотья в которые был одет пленник. С трудом проглатывая пойло как будто бы полное комков, пленник чувствовал, как его тело медленно согревалось, а живот наполняется будто бы после самого роскошного пира. Это было, безусловно, одним из самых противоречивых чувств, что он испытывал в своей жизни. И несмотря на приятный эффект вызываемый тюремным элексиром, узник никогда не горел желанием раз за разом, пить таинственную жидкость вновь. За все то время, что он провел здесь, он так и не смог привыкнуть к нему и с удовольствием бы отказывался от его приёма, будь у него такая возможность. Когда фляга была опустошена и «кормежка» закончилась, два надзирателя удалились прочь, закрыв за собой дверь, тем самым возвращая пленника в бездну.

И вновь все вернулось в привычную бесконечную колею. Узник томился в собственных мыслях. Периодически пробовал разминать конечности, насколько это ему позволяли тюремные путы. Спустя час, а может и больше после кормежки, мужчина задремал, однако его сон продлился недолго. Внезапно привычную, успевшую стать родной абсолютную тишину, нарушил совершенно чуждый грай. Резко распахнув глаза, тело узника содрогнулось от пробуждения. Немедля он посмотрел в ту сторону, откуда раздался таинственный звук. И несмотря на абсолютную темноту царящую в помещении, он мог четко различить неестественно огромного ворона. Птица удобно устроилась над дверью и изучающе разглядывала прикованного к стене мужчину.

Узник склонил голову и покачал ей. Неужели безумие настигло его? Переведя взгляд с пола вновь в сторону двери, он все также увидел ворона, одновременно с этим задаваясь вопросом, была ли птица миражом или нет. Инстинктивно дернувшись, мужчине захотелось сделать шаг вперед и прикоснуться к нежданному гостю, но этому воспротивились кандалы. И, несмотря на все усилия мужчины, они никоим образом не поддавались ему. Глядя на дергающегося заключенного, ворон каркнул и звук этот, пленник воспринял не иначе, как смешок. В ответ мужчина хмыкнул. А птица прокаркала еще несколько раз. Услышат ли это его тюремщики? Если вскоре они придут сюда, то мужчине можно было не задаваться вопросом о состоянии собственного рассудка. Но как они отнесутся к крылатому посетителю? А если и не придут, значит ли это, что узник наконец-то стал лишаться собственного рассудка и теперь его заключение пролетит подобно мимолетному кошмару до желанного мига смерти? Голова закипела от переполняющихся мыслей. Скача от одного вопроса к другому, пытаясь найти хоть какой-то ответ, он и не сразу заметил, как птица спрыгнула со своего «насеста» и приблизилась ближе к нему. Стоя на расстоянии в шаге от мужчины, ворон притоптался на месте, а узник, впервые за долгое время заговорил. И слова эти дались ему с огромным трудом. Горло словно резануло и изо рта вырвалось хриплое подобие речи. Как следует прокашлявшись и уже намного тише, вздохнув пару раз и делая паузу между тремя словами, он, наконец, произнес:

- Что... Тебе... Нужно?

В ответ ворон ожидаемо каркнул и с усмешкой узник покачал головой. Неужели он мог бы рассчитывать, что таинственный ворон замолвит, словно человек и ответит ему на все вопросы. Однако, произошло нечто иное. Резко взлетев, ворон сперва оказался на одном уровне с лицом узника и посмотрев тому в глаза несколько секунд, спикировал чуть в сторону, ударяя клювом по кандалам сперва с одной стороны, а затем и с другой. Глядя на это, заключенный скептически хмыкнул. Неужто клюв птицы сможет сделать то, что не удавалось сделать ему спустя столь долгое время заключения? Неожиданно, словно у ворона был ключ, кандалы, издав характерный щелчок, отварились и мужчина упал на холодный пол, успев среагировать в последнюю секунду, он выставил руки вперед, чтобы притормозить падение. Однако конечности, слишком долго пробывшие в состоянии застоя, не смогли выдержать веса даже исхудавшего тела.

Мышцы заныли от внезапно накатившей на них работы. Попытавшись подняться, мужчина остро почувствовал, как ему не хватает опоры за спиной в лице стены. Да и руки как будто бы вновь потянулись к положению вверх. Все тело словно налилось сталью, но вместе с тем, на изображенном лице пленника впервые за долгое время появилась искренняя улыбка. Присев на колени и наслаждаясь холодом пола тюремной камеры, мужчина взглянул на своего спасителя и протянув руку погладил того по голове.

- Спасибо, - с трудом прохрипел он, аккуратно проводя пальцами по макушке ворона.

Птица, словно кошка, вытянулась вперед, издав довольное карканье, но затем резко взмыла вверх. Узник и не успел проследить за вороном, как тот вернулся на прежнее положение со свертком, который оказался у ног мужчины. Ткнув клювом и придвинув тюк ближе, пернатый гость внимательно уставился на бывшего пленника, ожидая, когда тот раскроет его.