-12-

Однорукий приезжает за мной на следующий день ближе к вечеру. Он предлагает прогуляться и все обсудить. Мы идем вдоль пляжа. Разговор длится долго, на каком-то этапе он задает вопрос:

- Где ты остановился?

Я дурак, я не подумал об этом. Я начинаю что-то говорить, но это звучит крайне неубедительно.

Он останавливается, я тоже. Он смотрит мне в глаза. Взгляд его жесткий, твердый. Он не терпит лжи.

- Ты живешь тут. – Это не вопрос, это утверждение.

- Да. – Это все что я могу сказать ему.

Он смотрит на меня некоторое время, потом его лицо смягчается, он улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ.

- Пойдем.

Мы едем к нему, он молча подъезжает к своему дому и делает мне знак рукой. Я иду за ним. У него большая светлая квартира. Вдоль стен стеллажи с книгами, все остальное пространство увешано холодным оружием. Такой коллекции может позавидовать кто угодно. Тут есть абсолютно все, но основной упор сделан на ножи и мечи.

- Ты будешь спать тут. – Он показывает мне на диван. – А теперь вымойся и побрейся, ты похож на животное и от тебя несет как от свиньи. И да, мое имя Испанец.

Сказать, что я благодарен – не сказать ничего. Человек, прошедший пешком всю Аравию, воевавший в Сирии, принимавший участие в зачистках «арабской весны» от хуситов и представителей Аль-Каиды в Йемене, просидевший два года в тюрьме для черных, человек которому арабы отрезали руку – поверил мне. Он величайший мастер рукопашного боя, которого я видел. Скорость, с которой он двигается и убивает – не поддается описанию, это нужно видеть. Он привел меня в свой дом, дал мне крышу над головой. Назвать этот поступок великим – у меня не поворачивается язык. Это поступок Человека. Это все что я могу сказать.

Я подписал договор с дьяволом. Власть Алекса – колоссальна. Он ездит на маленькой белой мазде, но он вхож в любые двери. У него есть ключ от всех дверей. Он повелевает людьми с точностью хирурга, такое впечатление, что он знает наперед ответ на любой вопрос, а спрашивает просто из вежливости. Догадайся сам читатель, кто он такой. Он хочет, чтобы я и Мустафа поехали в Сирию и выяснили что, произошло с одним человеком, так же мы должны переправить из Иерусалима в Дамаск оборудование, оружие и еще много чего интересного. Список довольно обширен. Если нас поймают – это пожизненное. Я дал слово что я сделаю это, и я подписал под это Мустафу. Теперь кроме всего прочего я еще и контрабандист, и охотник за людьми. Жизнь удалась.

Испанец предоставляет нам все необходимое, я учусь водить его микроавтобус ночью на стоянке недалеко от дома, на автобусах я до этого не ездил ни разу. Утром мы с Мустафой выезжаем в Иерусалим. До этого я был уже дважды в Иерусалиме. Я ездил туда в шабат, это очень удобно так как машин на дорогах очень мало, а водила из меня тот еще. В Израиле очень сильное движение, автострады тянутся из одного конца страны в другой. Все люди на колесах, хорошая машина стоит несколько тысяч долларов. Будучи в Иерусалиме, в старом городе я обхожу все значимые места, если можно выделить значимые места в этом месте. Я оставляю на стене плача записку с именами тех, кто мне дорог, я прошу жестокого Бога что бы он хранил их, я ничего не прошу для себя.

Я ухожу, мы находим нужного человека, и нас загружают. Это жестокие люди, они делают свою работу и только. Всю ночь мы едем в сторону Сирийской границы. Я не буду рассказывать cool story о том, как мы под артобстрелом пробивались в Сирию – ведь у нас тут не голливудский боевик. Естественно у нас был коридор, естественно у меня была подробнейшая информация что, как и где делать. Стоимостью оборудования и самим каналом никто рисковать не будет. Жизнь «мурзилок» - другое дело. Единственное в этой истории над чем я думал это то, почему Алекс поверил нам. Вернее даже не так выбрал нас. Я европеец и я умею говорить, вероятно это и сыграло свою роль. К тому же, как потом я узнаю, предыдущие курьеры перед заездом где-то начудили, а тут подвернулись мы. Мы проходим без проблем, когда я хочу я могу выглядеть вполне интеллигентно (шутка). Был ли мандраж? Конечно же, поколачивало нормально. Когда мы въехали на территорию Сирии, мое сердце буквально выпрыгивало из груди, а на руле остались отпечатки от пальцев.