1

У Славика отняли телефон. Вечером он возвращался домой, как перед ним выросли две фигуры, загородив собой единственный фонарь.

- Пацан, дай позвонить.

- У меня денег нет, - выдавил из себя Славик.

- Да я свою симку вставлю, - глухо отозвалось ему в ответ.

-Да не надо… - попытался сгладить Славик, чувствуя неизбежное.

- Тебе чо, в падлу что ли? Выручи пацанов.

Четырнадцатилетнему Славику пришлось выручить пацанов, годившихся ему в отцы.

          На следующий день Славик неохотно рассказал нам, как два каких-то залетных пидораса отработали у него телефон. Он нервно курил, сплевывал и матерился. Мы поняли, что дело серьезное и надо что-то решать, пока дома не узнали. История про потерянный телефон отпадала, так как получить нагоняй от родителей Славик не хотел. И мы решили, что залетных необходимо обязательно найти и наказать. По расчетам нас четверых должно было хватить. Мы так загорелись идеей о мщении, что тут же продумали всё до мелочей: кто и как будет бить, кто сколько раз плюнет в лицо наглецам и как поделим богатую добычу, ограбив грабителей. Лучше всего получалось у Славика. Он мысленно ставил негодяев на колени и, перед тем как наотмашь ударить, говорил: «Это наш район, суки».

          Единственное чего мы не учли – где искать обидчиков. Оказалось, что наш друг толком даже не запомнил, как они выглядели. Мы не отчаялись и двинулись по привычному маршруту. Обойдя все окрестные дворы, мы не встретили никого.

          - Пацаны, чего делать-то? Батя пиздюлей даст дома за телефон, - расстраивался Славик.

          Мы утешали друга как могли. И тут появилось решение.

          - Пацаны, погнали на гимназию. Там мажоры учатся, - выпалил вдруг Кондрат.

          - И чо?

          - У них и бабки, и телефоны – все есть. Отработаем, толкнем и Славик купить себе такую же мобилу, как была.

Мы крепко задумались. С одной стороны был риск уехать на малолетку, как это осенью сделал Ржавый (правда, он вскрывал гаражи и попался, когда счет краж стремился к двузначной цифре), с другой стороны были гипнотизирующие жесты Кондрата. Кондрату можно было доверять. Если наш криминальный опыт сводился к вышибанию мелочи с малышни из началки, то у Кондрата был целый дваждысидевший отец, который, напившись, делился с сыном уголовными премудростями. Поодаль маячил образ ученика единственной на весь город элитной школы и ехидно улыбался. Этой улыбки прощать было нельзя. Мы отправились на дело.

          Двор гимназии не пустовал после второй смены. Умытые дети плелись к родительским машинам, спортивную площадку заполняли мамашки с детьми помладше, а лавочки доставались таким как мы, пришедшим поглазеть на мажоров и тихонько поплевать им в спину.

          Мы закурили и стали вычислять жертву. Почти всех встречали родители. Время давило, а от наплеванного под ногами становилось неуютно. Ваня—самый домашний из всех нас—быстро заскучал и отправился домой, виновато пожав плечами. Тут Кондрат что-то заметил.

- Вон, смотрите, идет, - Кондрат подпрыгнул на лавочке, указывая пальцем в сторону одинокого гимназиста.

         У забора беспечно переваливался наш погодка. Он был пухлый и от этого казался еще мажорнее. Мы одновременно поднялись с места и двинулись за жертвой. Шарканье толстых ног и расслабленный затылок выдавали в нем богатея. Такой сорит деньгами каждый день, уверяли мы друг друга. Лишись он телефона, лишь пожмет плечами и получит новый, мудрствовал Кондрат.

С каждым шагом адреналин бил сильнее. Мы то почти догоняли маячивший впереди рюкзак, то отставали, подначивая друг друга. Наконец, Кондрат решился и рванул вперед. В два прыжка он нагнал мажора, схватил за руку и дернул на себя.

- Здорова, пацан. Дай позвонить.

Мы облепили жертву. Люди вокруг спешили с работы домой, и никто не обращал на нас внимания. Изумленный гимназист хлопал глазами и не понимал, кто мы такие и чего от него хотим.

- Оглох чтоль? Дай позвонить. Выручи пацанов, - вступил Славик.

Гимназист начал о чем-то догадываться, его щеки погрустнели и, кажется, немного обвисли.

- Пацаны, не надо….

- Да ты заебал. Тебе в падлу что ли? Ну выручи пацанов, - Славик начинал злиться и нависать над удивленным гимназистом.

- Давайте ему пизды дадим.

  - Пацаны, не надо…у меня батя в милиции работает… - гимназист бегал взглядом по каждому из нас, пытаясь найти хоть каплю сострадания.

Кондрат и Славик затараторили наперебой. Жертва крутила головой и все твердила про отца-милиционера. Но мы верили Кондрату. Почувствовав это, гимназист, наконец, сдался и выудил из кармана трясущейся рукой телефон. Телефон был новенький, с блестящим корпусом и явно дороже того, что лишился наш друг накануне. Вырвав добычу, мы бросились врассыпную.

Распугивая прохожих, я несся сквозь дворы и думал, как гладко все получилось. И на всякий случай успокаивал себя тем, что не я вырвал телефон из рук гимназиста. Через полчаса милицейский УАЗик вез нас в отделение.

Третий отдел милиции устрашал всем: и серостью кирпича, и тяжелой железной дверью, и прокуренными коридорами, и тусклостью кабинетов. Но больше всего мы боялись полумифического Абдулу. О злом джине в серо-голубой форме ходили легенды одна ужаснее другой. Он загонял иголки под ногти, поливал ноги кипятком, бил дубинкой по пяткам, душил пакетами…У каждого пацана из ближайших дворов был знакомый, чей знакомый испытал это на себе. В каждом матерке за стеной мы боялись услышать южный акцент и вжимались в деревянные табуретки.

Дверь распахнулась, и проем загородила грузная фигура. Это был отец Аркаши (так звали нашу жертву). Ситуация выходила патовая: не попав в пыточную Абдулы, мы угодили в лапы очень сердитого и очень настоящего полковника.

Каждый затараторил свою версию. Получалось нескладно. То нас там не было, то это были не мы, то нас заставали старшаки, то мы просто хотели одолжить телефон на день и, клянемся, завтра бы вернули. Сердитый полковник лишь мерил шагами кабинет, заложив руки за спину, потом останавливался и взглядом обрушивал нам на головы потолок.

Ближе к полуночи за каждым из нас приехали родители. Они обступили полковника и пошли на штурм. Впервые я видел слезы матери и красноречивость молчаливого обычно отца. С каждым вымоленным словом матери мне становилось неуютнее и стыднее. Наши мамы и папы выкатили весь арсенал: угрозы, уговоры, просьбы, предлагали деньги, а в конце рыдали и просили прощенья. Извиняться заставили и нас. И перед Аркашей, и перед полковником. Родителям Славика удалось сломить крепость полковника. Он убрал ворох исписанных бумаг в стол и сказал: «Сводобны. Пошли на хуй отсюда. Все».

Покидали кабинет уже не мы. Каждого вели родители. Краем уха я уловил, как отец распекает Кондрата.

- Ты что, не мог телефон скинуть? Люди даже ножи умудряются в бобике скинуть.

И как причитает мать Славика.

- Сынок, ну зачем тебе это надо? Ну сказал бы, что у тебя телефон украли. Разве мы с отцом не поймем?

Оказавшись в предрассветной прохладе наедине с родителями, мне почему-то стало ещё стыднее. А на следующий день к стыду прибавилась неясная обида. Ограбившие Славика были опасными рецидивистами, и уже полгода кидали подростков на телефоны. И хотя мать Славика написала на них своё заявление, искать никого не стали.

           А для меня все только начиналось.