***
«Боже, что я несу!» — родилось у меня в голове, когда мы уже подъезжали к Сретенскому Бульвару. — «Скорее назад, в свою скорлупу.» Мы распрощались, я выскочил. «Надеюсь больше никогда её не увижу.»
— Изо рта, сказавшего всё, кроме «боже мой», вырывается с шумом абракадабра... — Бубнил я себе под нос, взлетая по лестнице перехода на Чистые Пруды. — Сколько у нас минут? 34. — Я, как всегда, опаздывал.
Первое, что увидел, выскочив на платформу станции Чистые Пруды, — ехидно моргающий красный светодиод над входными дверями вагона. Отправляющегося состава. Моего направления. Это был вызов! Влетая в стремительно сжимающееся пространство, я в который раз задался вопросом, ставшим девизом последних двух лет: «зачем?». И правда, зачем мы все так спешим? Следующий поезд придёт через 3 минуты. Но нет, это же вызов. Азарт. Найт был действительно тёмным по части человеческой психологии, раз придумал этот дурацкий моргающий желтый в светофорах: хочешь заставить человека сорваться с места — поморгай ему.
«Жёлтый.» — Подумал я и пошлёпал в угол вагона. Я всегда по возможности забиваюсь в угол: тут можно сбросить рюкзак на пол и достать любимый планшет, не переживая, что тебя или твои вещи снесёт какая-нибудь чопорная мадам за пятьдесят с туннельным зрением. СССР, культура, говорите? Не-а, не слышали.
РГУФК, в который я направлялся, оказался тем ещё произведением архитектурного искусства. Эдакий НИИ среднего машиностроения, да ещё и со сквозными коридорами, образующими настоящий лабиринт. И какой Дедал их проектировал?.. Если бы я не пристроился к двум уверенно шагающим туда же парням — никогда бы не нашёл нужный мне зал №209. Но зал был хорош! От вида полноценной 25-метровой дорожки спину начало томно ломить. Это вам не куцые 15, как в моей альма-матер.
Переодеваясь в обшарпаной раздевалке, в которой бассейн на полу душевой обнаглел до такой степени, что временами пригонял прибойную волну прямо к лавкам с мирно стоящей под ними обувью, я думал о том, зачем мне всё это нужно. Мне 38 лет, я тренируюсь уже 2 года. Хорошо, если ещё через 2 получу КМС. И всё. Это потолок. Прочистить мозг, избавиться от назойливой дистимии и получить дозу адреналина — это всё понятно. Но всё же это не всё. Зачем я так убиваюсь? И пью эту дрянь, без которой восстановление редко наступает быстрее чем за 4 дня? Пожалуй я всё-таки на что-то надеюсь. На какое-то чудо. «А вдруг именно у меня получится? Вдруг именно мой организм не заметит предательски подкатывающейся старости или даже отменит её?» Смешно. Вот даже сейчас за углом двое школьников-начинашек смешно пикируются, а у меня одно на уме: «какие же они глупые!» Раньше меня просто коробило от всех этих постов и дурацких групп в ВК. Теперь же достаточно просто показать мне вейп или спиннер и начнётся натуральный приступ тошноты. (Господи, как мысли скачут!) А что будет дальше? Это ли не старость? Пластичность мозга? Эмпатия? Хорошие слова, но не-ра-бо-та-ет. Я вырос на других букварях, и, как ни боялся этого, на букву «Т» в них мне трава куда зеленее...
«Писатель ты или серость, в конце концов? Это просто трава.» — вдруг прервал я себя и прислушался к пикировке.
— А я.. а я... я схвачу звёздочку ниндзя и брошу её тебе прямо в глаз!
— Ха! Да я просто ваааааай увернусь от неё как Нео и взорву над тобой потолок, и тебя завалит обломками!
— Тогда... Я... А я сделаю над собой энергетический купол и все обломки просто скатятся по нему в разные стороны.
— А я вызову пожарный вертолёт и он сбросит на тебя тыщу тон воды, и у тебя будет короткое замыкание, и ты зажаришься!..
«Гениально!» — Заключил я, уже выходя из раздевалки. — «Не понимаю, почему, но просто гениально!» Предчувствие подступающей рационализации приятно теребило нервы, пока бренная оболочка брела в сторону зала.
Людей в нём было немного. Двое парней, проводивших меня сюда, уже разминались на ковре. «Капоэйристы?» — мелькнула у меня презрительная догадка. Кто-то прыгал на батуте, пара девушек неясной спортивной ориентации тянулись у шведской стенки. Я обошёл поле боя, изучил диспозицию и попытался прикинуть в уме, как мне построить сегодняшнюю необычную тренировку.
«Дети» — думал я, пока Земля привычно совершала вокруг меня обороты, — «не отягощены бременем логичности. Им не требуется постоянно подгонять свои желания под нудную действительность. Но хотят они, по сути, того же, чего и мы все: сразить противника, произведя на него впечатление. Только вот инструменты для этого с возврастом меняются.».
Тем временем с разминкой было покончено и я перешёл к делу. Дорожка оказалась самым популярным снарядом, но использовали её отнюдь не по назначению. Я злобно сравнил кучку трикеров (вот кем на самом деле они оказались, а даже не капоэйристами) с аборигенами диких районов Земли, использующих Nokia 3310 для раскалывания орехов: они занимали снаряд лишь затем, чтобы на пятачке в 3 метра сделать свой кривой винт или сальто назад и плюхнуться в поролоновую яму. «Не знаю, что им нравится больше: крутиться или плюхаться.» — Съязвил я про себя. Трикинг — очень любопытная культура. Говорю «культура», т.к. пока не способен сказать «спорт», хотя активно работаю над собой в этом направлении. Каково основное назначение любого нормального спорта? Изучить и раздвинуть границы человеческих возможностей. Каково основное назначение трикинга? Закадрить клёвых цыпочек Проивести эффект на зрителя. В трикинге нет закреплённых правил и установок. Каждый может придумать что-то своё и назвать это «трюком». Единственная движущая сила трикинга — «крутизна». Некоторым это нравится даже больше, чем сами трюки, они видят в этом какой-то великий философский смысл. Спорт-2.0, если так можно выразиться. Было бы неплохо формализовать понятие «крутизны» и доказательно вывести самые «крутые» трюки, тем самым лишив этих доморощенных философов их писаной торбы. Но я опять впал в брюзжание.
На самом деле несколько движений, из тех, что я увидел в этот день, оказались очень даже любопытными. Например, им каким-то образом удавалось сделать сальто назад на ковре на высоте стандартного современного седана. Мне показалось, что даже мой тренер не сможет так высоко прыгнуть на ковре с места. Кроме того, даже в трикинге наблюдается стандартный для нормальных видов спорта паритет между уровнем мастерства и культуры: те двое, с которыми я сюда пришёл, регулярно смотрели назад перед тем, как занять дорожку и, если хотя бы одна моя нога уже стояла на ней, это воспринималось как знак, что дорожка занята, подавался сигнал к действию. Да к тому же они одёргивали своих младших товарищей, кои, конечно же, смотрели только вперёд и то не всегда. Вобщем, через 30 минут я уже начинал находить эстетизм в том, что вызывало тошноту при первом знакомстве. Это радует. Может я всё-таки ещё не конченый человек.
Тренировка не шла... То ли не успел восстановиться, то ли из-за новизны обстановки. У меня была масса кинетической энергии, но я не знал как с ней управляться и то не долетал, то перелетал. Определённо не хватало баланса. Его вообще всегда и во всём не хватает. «Прокрастинировал, 10 лет собираясь вернуться к тренировкам, чего уж теперь удивляться. Этим ребятам сейчас пожалуй и 22-х нет...» — завидовал я.
Шла тренировка или не шла — основную задачу она всегда выполняла: я постепенно погружался в блаженную прострацию и полное отрешение от работы, душевных мук и неразрешимых вопросов. Зрение становилось всё туннельней, движения — всё естесственней, мысли — оптимистичней. Не помню как брёл по лабиринту обратно, как очутился у порога сгустившейся ночи, как ступил в неё и как пришла в голову здравая мысль воспользоваться каршерингом. Помню только как плыл по пустынным московским улицам и представлял себя в ванной, заполненной... отрешением. Отрешением от всего, что связывало бы меня с этим миром. Не иметь своего дома, не иметь своей машины, не иметь привязанностей, друзей, родных, даже собственной истории. Сорваться с места и блуждать как броуновская частица в потоках жизни. Я выбросился у Венички. Я всегда выхожу тут, наверное я символист. Впрочем, возможно дело просто в круглосуточном магазине, который обитает возле него. Истощённый организм требовал углеводов, истощённый мозг — химии. Я взял что-то, что содержало и то и другое в одном флаконе. И немедленно выпил. Я не чертыхался и не сквернословил — всего этого я успел на всю свою жизнь вперёд заготовить в молодости. Да и зачем? Я находился в состоянии близком к коме и экстазу одновременно. Мне казалось, что я достиг острова истины и грею руки у уютно потрескивающего костра в компании старого-доброго капитана. Тем временем хляби небесные разверзлись и пошёл такой ливень, что я обнаружил полную неспособность двигаться дальше. От забора по одну сторону улицы до забора по другую — всё было заполнено водой. Машины медленно и привычно, словно прогулочные катера, бороздили водную гладь, в их каютах почему-то был включён свет, а лица матросов были радостны и приветливы. За каждой проходящей машиной шла волна такой высотой, что мне приходилось забираться на забор, чтобы не намочить ноги. Я вспомнил про оставленный у Венички автомобиль, но оказалось, что его уже увел какой-то более удачливый полуношник. Так и полез я по сварному забору, веселясь от необычности обстановки и безвыходности положения. Но вот уж и моя гороховская, как я её называл. Дверь съемной квартиры открылась как всегда с диким скрежетом. Раздеться. Броситься на диван. Почувствовать, как ломит всё тело. Хо-ро-шо. Постепенно вихрь бреда в голове утих и я, по заведённой давно привычке, взялся перебирать воспоминания дня.
«Сколько можно копить ману?» — Спросил я сам себя. «Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится. Я всё жду, что вот-вот я буду готов, вот-вот я дозрею и смогу. И тогда я сделаю всё. И от того я просто лежу. Лежу на диване и ничего не делаю. Но ведь "готов" — это не только ум. Это не только понимание. Это ещё и опыт. А опыт подразумевает действие. Но как можно делать, когда тошнит от результата своего труда? И ведь всё-таки люди делают. И даже когда меня тошнит от того, с чего они начинают, иногда я могу восхищаться тем, чем они заканчивают. Нужно писать.» — Заключил я.
Я встал с дивана, сел за стол и открыл ноутбук.