%%%

Я не могу писать о хорошем, о плохом только. Напишу - спугнется, исчезнет, закончится. Вряд ли в ближайшее время я смогу заставить себя писать о хорошем, даже о том, что оно просто есть - ведь это что-то немыслимое, какое-то стыдное везение, какой-то баг вселенной. Я держу в руках что-то вручную собранное и невероятно хрупкое, с печатью бога и под грифом ангелов, в полной растерянности, совершенно не представляя, что с этим делать.  

Возможно, счастье в том, чтобы не плакать. Чтобы ко мне относились так, будто мои слёзы - ценнейший и невосполнимый ресурс. 

Возможно, счастье в том, чтобы прекратить запрещать себе влюбляться. Не ставить больше на это чувство ограничитель, перестать мучительно подавлять его всеми возможными способами. 

Возможно, счастье в том, чтобы были силы. Были силы делать то, что должен, были силы, и будь, что будет, и были силы встать с кровати. 

Возможно, счастье в том, чтобы нормально спать... чтобы не снились сны, чтобы жить днём, а ночью - отдыхать. Впрочем, лучше вообще никогда не жить, но счастье точно не в этом. Счастье неотделимо от жизни, оно - ее тень, которая видна только в темноте, а в светлое время ее просто нет. Возможно, счастья не существует. 

Счастье - перестать разваливаться на части. Есть норма, в которой я не рассыпаюсь, а остаюсь целой. Это отсутсвие боли. Это и есть счастье, оно выглядит так. Я его себе представляла по-другому. А оно вон оно какое. Дожить до моих лет и знать. Ребёнок с опытом старика. 

Что счастье, оказывается, это когда никак. Не когда хорошо, а когда никак. А хорошо просто не бывает, не существует. Никак - это противоположность плохо. «Хорошо» - это слово такое. 

И ради этого никак сворачивают горы? К слову, живешь ты только ради того, чтобы не умереть, когда раскусил это сразу, а не с переломанными и собранными заново костями - проще, наверно. Живем ведь не чтобы жить, а потому что духу не хватает броситься под поезд. 

Здесь должна была быть недавняя фотография, где я лежу среди пледов с маминой кошкой, и видна только половина лица, ровно настолько, чтобы увидеть край улыбки, но не заметить при этом, что оно перманентно выглядит так, как будто меня били. 

Я не могу писать о хорошем, о плохом только. Напишу - спугнется, исчезнет, закончится. А плохое, ему терять нечего, как, впрочем, и мне, у нас с ним давно уже все потеряно. Настало время находить.