...

Запись 4. Смерть

А вы когда-нибудь чувствовали, как умираете?

Дождь так и не начался, тучи отступили куда-то далеко, и на небе раскинулась лучезарная многоцветная улыбка природы. Это всего лишь танец света и дождя, но как же красиво переливались цвета, покрывая весь горизонт. Слишком редко небо одаривает нас столь щедро. 

Я стояла на носочках, пытаясь дотянуться. Руки расправились в стороны, а платье развивалось по ветру, словно сейчас улетит без меня. Мама просила не летать так часто, но я ничего не могла поделать. Пальцы сами обратились в перья, что поползли по рукам, переходя по всему телу. Платье длинным шлейфом тянулось за хвостом и взлетало ввысь за каждым взмахом крыла.

Мой лес ещё не спал, а птичьи братья и сестры, завидев меня, выныривали из глубины желтевшего и красневшего листьевого моря, что вмиг посыпалось на землю, кружась вместе с ветром. 

Птицы приветствовали меня, свою родственницу и подругу. Щекотали перьями и рассказывали о новых происшествиях. 

Мы снова долго летали, пока на горизонте не показался месяц. 

Мама опять заблуждалась. Терновник уже поспел, и маленькие синие ягодки смотрели на меня, прячась за колючими ветками. Я протянула руку вперед, но куст поймал её и оттолкнул, сильнее обняв своих синещеких детей. 

Но ведь, я же не такая, как эти школьники, что бросают ягоды на змелю и затаптывают их ногами. Я не желаю им зла, а хочу превратить в сладкие ведения, что в простонародье зовется вареньем. Однако куст не понимал моих речей, а понимал только язык тела, что свидетельстовал об угрозе для его плода. Он много раз предупреждал меня и просил не подходить к нему. Но я слишком сильно привязалась к нему, и угроз не боялась. 

Шагнув вперед, нежным пальцем снова коснулась длинной иглы. Ветка с отвращением затряслась, пытаясь скинуть с себе даже воспоминание о моих прикосновениях. Но я схватила её и отодвинула в сторону, открывая путь к запретному лакомству. Он ещё не освящен морозами и дождями, а на вкус такой терпкий, что немеет язык. Но я люблю его, и за своей любовью так беспечно тяну руку, словно ничего в этой жизни не боюсь. 

Перед такой смелостью и непоколебимостью куст с почтением и покорность послабил хватку, и уже не так крепко впивался в ноги, не так усердно рвал подол платья. 

Прорвавшись сквозь ветку, я нащупала заветную ягоду, что будто сама просилась в руку. Такая вкусная, и такая моя. Ничья больше. Я ещё сильнее проникла вглубь куста, а он сопротивлялся, впиваясь в меня своими иглами. 

Неловкое движение, и несколько шипов проникли под кожу. Куст ликовал, а ягоды печалились и сочувствовали мне. Но эта ярость, эта нелепая пустая злость. Я взмахнула рукой, и раздался зловещий треск. Это рвалась кора дерева, а несолько веток отлетели куда-то в сторону. Ягоды на умерших ветках смотрела на меня с ужасом, боль убивала их души. Куст умолк и перестал сопротивляться, а сок ягод горчил у меня во рту. Они потемнели, их переполняла злоба и ненависть.

Извиняться поздно, и я не успела выйти из плетений шипастых веток, что тянулись ко мне. Большой, длинный шип, словно острый кинжал, резко и без препятствий вошел в грудную клетку и полностью покрытый липкой кровью, вышел со спины.

А вы когда-нибудь чувствовали, как умираете? Я - да.

Мне было так же больно, как и серым терновым плодам. Их вкус во рту смешался с кровью и растекался по всему телу. Большие часы вечности зловеще тикали, оповещая о неизбежном. Есть ли какие-то мысли в момент, когда уже чувствуешь за спиной холодное дыхание смерти? О, конечно, их множество. От самых нелепых, до самых болезненных и глобальных. Понимаешь, что всё могло быть иначе, если бы сейчас кровь не стекала по острым шипам, не капала на холодную землю. Если бы глаза не пытались закрытьcя под тяжестью этого бремени. Но кое-что они всё же уловили.

Лес обратился в безжизненную пустыню. Птицы, которые всегда радушно встречали свою белокрылую предводительницу, словно окаменев, лежали на земле и едва шевелили ослабшими крыльями. Деревья усохли, будто из них в один миг высосали всю жизнь, оставив только пустую оболочку. Стояла тишина, а над головой открылось черное небо. 

Всё это оказалось дивным видением, которого в реальности никогда не существовало. Моего леса никогда не существовало. А теперь есть только я и длинная игла, пронзившая моё тело. И кровь, что медленно наполняет лёгкие.

Я засыпала. И хотела больше всего уснуть рядом с кем-то по настоящему дорогим для меня, если уж этот вечный сон неизбежен.

Очнулась утром, рядом с густым зелёным кустом терновника. Он покрыл всё вокруг, даже тропу в лес. Я больше не слышала ни птиц, ни шум листья, не чувствовала нежного прикосновения ветра. Как вечная память про лес, под одеждой пряталась самое доходчивое толкование - огромный шрам, проходивший через всё тело, а на спине его брат близнец. Как раз там, где раньше были крылья.

Терновник меня соблазнил. Он же и избавил от своего губительного мира, показав, что на самом деле скрывается за его непроходимыми зарослями. И что ждет путника, который решится зайти ещё дальше.

Я сидела рядом со своим домом. Казалось, что я всё ещё слышу зов птиц, и шепот леса. Но мои крылья отныне прикованные к земле и больше никогда не поднимутся. Чтоб ходить по земле мне даны ноги, а крылья - удел птиц. Я не птица. 

С другой стороны горизонта шумел другой лес. Но этот лес был настоящий, живой. Птицы не приглашали летать, а лишь изредка позволяли на себя взглянуть. И терновник там был другой. Не такой сладкий. Но настоящий.