***

"Орфей" с его жеманностью beaux-arts напоминает заплесневевшее золотом безе. Вся его манерность подходит голливудским премьерам 20х годов, но никак не современности. С потолка свешиваются хрустальные сталактиты люстр. Пропахшие пылью и сигарами плюшевые диваны и кресла помнят ягодицы Рокфеллера и Греты Гарбо. Варикозные прожилки мрамора на стенах задрапированы как ноги престарелой шлюхи в плешивый бархат занавесов.
Я играюсь с дроном, запуская его над пустым залом и заставляя выделывать пируэты. За спиной, на огромном экране светится знаменитый черно-желтый логотип. Всё готово. Помощники режиссеров, осветители и работники сцены добавляют последние штрихи перед завтрашним шоу.
- Здесь нельзя курить! - в десятый раз повторяет, пробегая мимо, помощница режиссера.
Если ты не одет в бикини или в дорогой костюм, то ты обслуживающий персонал и одет в футболку с фирменным логотипом. Их раздают всем. Отличить наших от не наших просто - не наши стыдливо стараются прикрыть логотип.
У нас берут интервью. Кажется, какой-то бразильский журнал. Им нужны были актеры и режиссеры. Чарли приказали организаторы, у Чарли контракт. Режиссеры заняты делом. Я согласилась только из-за того, что мне дали поиграться с дроном. Все остальные либо пьют в соседнем отеле, либо работают в соседнем отеле.
Чарли курит, каждый раз, когда ему говорят, что курить нельзя, он тушит сигарету и тут же зажигает новую. Юный мальчишка-корреспондент краснеет от каждого вопроса, еще больше - от каждого ответа. Нам кажется, что ему жутко неловко признаться, что смотрит порно. Еще больше он стесняется, что ему приходится задавать вопросы женщине.
Я разгоняю дрон и мы с Чарли инстинктивно отклоняемся в сторону, когда на мониторе внезапно появляется гигантская каракатица люстры, которую я едва успеваю облететь.
Вопросы как всегда одни и те же - как вы начинали, что вы думаете о влиянии индустрии, как относитесь к ужесточению законов, не боитесь болезней. Мы отвечаем политкорректными заявлениями, как нас инструктировали адвокаты. Дрон пикирует с высоты потолка и скользит над спинками кресел, в полутьме зала напоминающих легкий шторм на океане. Чарли рассказывает о жизни морского пехотинца, размере рабочего органа и любимых приёмах захвата партнерши сзади.
- Воу! - прерывает он очередную дежурную фразу, которую произносил тысячи раз перед журналистами, когда я чуть не врубаюсь в одну из золотых шишек, свисающих с пальмообразных нервюр колонн, поддерживающих ложи. И снова возвращается к интервью
- Вы спали когда-нибудь с порноактерами? Чем это отличается от обычных людей?
- Ничем.
- То есть вы хотите сказать, что актеры ничуть не лучше, чем обычные мужчины?! А вы, Чарльз, часто спите с членами съемочной команды?
- Частенько, после съемок очень устаешь.
- Вы отдыхаете после съемок, занимаясь сексом?!
Мы с Чарли резко отрываемся от монитора. Я пытаюсь прокрутить в голове пленку пропущенных мимо внимания последних минут. Судя по напрягшимся желвакам, Чарли пытается делать то же самое.
- Подожди, ты спрашиваешь о сне или сексе?
- Конечно о сексе, я же так и спросил, спите ли вы.
Дрон повисает перед нашими лицами. На мониторе крупный план - я и Чарли, смотрим друг на друга, прикидываем, как наш ответ повлияет на индустрию вообще и на наши жизни в частности. Очередное метание дерьма прессой, политиками, религиозными фанатиками, адвокаты закатывают глаза и хватаются за головы, звонки, нарушающие разницу во времени, разрывающиеся вопросами о подробностях. Мальчика волнует, что происходит за кадром. Мы волнуемся, чтобы то, что происходит за кадром, там и оставалось. Мальчику лет двадцать, не больше. Если я скажу, что актеры - лучшие - во всём - мальчик оставшуюся жизнь будет сравнивать себя с ними и закончит в какой-нибудь дрянной газетенке, обсасывая очередной скандал. Если Чарли скажет, что мы все - одна большая семья - во всём - мальчик оставшуюся жизнь будет рваться в эту семью и закончит в каком-нибудь затрапезном блоге, перемывая косточки очередной сплетне.
Я наклоняю джойстик дрона, он делает плавный разворот и взмывает по спирали к колосникам, уводя мой взгляд подальше.
- Нет, дружище, мы не занимаемся таким друг с другом. Мы - профессионалы, - Чарли надевает черные очки, встает и уходит со сцены.
Завтра я буду в зале. Он будет на сцене. Потому что для людей я всегда с этой стороны камеры, а он - с другой.