какая-то антиутопия
Если утро начинается с жесткого траха – значит это утро бодрое. Если с нежного соития – это утро доброе. А если нежное соитие переходит в жесткий трах – это истинно прекрасное утро.
Утро Латца было прекрасным. Тяжело дыша, он откинулся на спину и посмотрел на Оршу. Запустил ладонь в его кудрявую шевелюру и притянул любимого к себе. Орша ехидно оскалился и заключил любовника в объятья. Легонько укусил шею и отстранил.
- Вмазаться хочу.
Латц помрачнел. Опять он за свое!
- Тебе что, меня мало?
- Трах трахом, а душа искусства просит!
С этими словами Орша перекатился на пол и уполз под кровать. Матрац поднялся. Из-под кровати донеслось хриплое ворчание и скрип люка. Затем – копание, шуршание и прочие нечленораздельные звуки. Несколько минут спустя голый, потный и пыльный Орша вернулся в постель и с вожделением открыл небольшой синий том. Рука скользнула вниз живота – и к лобку. Парень принялся удовлетворять свое желание, с головой уйдя в чтение.
Латц тяжело вздохнул, взял с прикроватного столика пачку сигарет, зажигалку и, завернувшись в халат, ушел на балкон.
- Скажешь, когда кончишь, - сказал он на прощание своему любовнику.
Латц курил, усевшись на перегородку, свесив ноги на улицу. Ему нравилось так сидеть – если накуришься, тебя может так вставить, что потеряешь равновесие – и привет! Лететь не близко, десятый этаж. А опиум нынче дешевый, легко разжиться. Приди в магазин, купи – и радуйся жизни.
- Радоваться жизни… А что такое радость?
Латц обернулся. Посмотрел в окно. В комнате валялся голый Орша и дрочил на какую-то писанину.
Чертов торчок, подумал парень. Нарвется ведь однажды. Придут, повяжут. А мне что делать? Не сжигать же, денег сколько потратили! Целых триста марок ЛСД ушло на гребаный том. И что только Орша в них находит? Нет, что бы сочку по вене пустить, мультфильмы посмотреть – так нет же, читает он! Тварь бездуховная! Научно доказано, что книги разрушают психику, влияют на самочувствие и, как следствие, вредят общественности. Потому общественность от них и отказалась. Но всегда найдутся те, кому хочется приключений на свою жопу. Я что его, мало трахаю, что ему еще и ради этого ее драть надо?
С этого начиналось каждое утро Латца – он хотел быть с любимым, а любимый хотел быть с книгами. Книги, книги, книги! Орша только о них и думал. Они не давали ему сосредоточиться на реальной жизни. Из-за них он почти перестал заниматься сексом со своим возлюбленным. На них он тратил все свои деньги. Книги – это зло. Оно разрушает человека, убивает его личность и делает зависимым. Читатель – это торчок.
- И все равно я люблю эту суку, - прошептал Латц. Затем он еще раз посмотрел на Оршу. Тот довольно посапывал, извивался. Ему было хорошо.
- Слава Богу, он хоть баб не трахает, как эти… Пидоры, - Латц презрительно харканул. – Этого я уж точно не переживу.
Он сплюнул окурок и поднял с пола недопитую бутыль абсента. Отхлебнул с горла. Поморщился, скривился. Но теперь ему стало хорошо. Глушить печаль алкоголем – давно проверенный, рекомендуемый всеми врачами способ. А где один глоток, там и другой. И третий. Несколько мгновений – и бутыль целебного зелья испита до дна.
Немного пошатываясь, с румянцем на щеках, Латц вернулся в спальню. Теперь ему было хорошо. Он прислонился к серванту, держа за горлышко пустую бутылку. Он любовался Оршей. Длинные кудри его любовника были спутаны, разбросаны по подушке. Мускулистое телосложение, тонкие губы, аристократичные черты лица – с виду и не скажешь, что наркоман. А еще от него несло потом и спермой. Пьянящий, будоражащий душу запах. Тонкие пальцы его усиленно ублажали его же плоть. Лобок, живот, руки – все перемазано в белом соку.
Не сдерживая себя, Латц накинулся на возлюбленного с новой силой. Он его хотел, и ему было плевать, что о том думает любимый.
Слизывая смесь семени и соленого телесного сока, он подобрался к его шее. Потянулся к книге. Попытался убрать ее – она мешала. Была лишней. Наркотикам не место в любви.
Орша зло посмотрел на Латца. Отстранился, отодвинулся. Подтянулся. Но тому было мало. Он продолжал приставать.
- Проспись.
- Хва-а-атит торча-а-ать, - протянул Латц пьяным голосом.
Его рука скользнула к чреслам парня. Ухватилась и принялась его ублажать. А тому – ничего.
- Ты совсем обо мне с ними забыл! – возмущенно воскликнул Латц, когда понял, что бессилен.
Орша опустил книгу на грудь. Посмотрел на парня безразличным взглядом, пожал плечами и вновь углубился в чтение.
- А ты сам попробуй. Только протрезвей сначала.
Латц слез с кровати и, еще больше пошатываясь, направился в душ.
Ему было грустно, печально и тоскливо. Он сокрушался от того, что ничего не может поделать с Оршей. Запретить – так ведь еще больше тяга усилится. Ограничить – никак не выходит: и без того только утром и вечером балуется. Но когда ради этого отказываться от секса – нет уж, это переходит все границы.
Так думал парень, позволяя горячей воде жечь его тело. Кусать его, поедать. Кипяток больно шпарил нежную плоть, но эта боль – ничто по сравнению с тем, что творилось сейчас у него внутри. Ему следовало успокоиться, собраться и пойти на работу. Ведь из них двоих работает только Латц – Оршу давно нигде не принимают. Да он и сам нигде не работает. Только читает, шляется по непонятным местам, никогда ничего не рассказывает. И все время о чем-то думает. Иногда – выходит на улицу. Совсем редко – тусуется в клубах. Правда – вот в чем странность – тут Латц крепко задумался: а когда последний раз Орша кололся? Ведь ему это необходимо, черт подери! А он – да уже второй месяц, как ни одной дозы не принял!
Поток воды усилился. Парень стиснул зубы: больно. Жгуче больно.
Черт с ним со всем. Нужно собираться на работу. Днем желательно успеть к психологу. Латц твердо решил, что Оршу следует сводить к психологу – но сходить к нему самому. Он отдавал себе полный отчет в том, насколько это опасно: ведь психолог обязан доложить в отдел по борьбе с наркотиками. И тогда к ним на квартиру придут легавые. И, конечно же, найдут все книги. Это будет страшно. Но радикально: любимого нужно спасать! Если бы это длилось месяц или два – еще куда ни шло. Но Орша сидит на книгах уже год и уже даже не обещает слезть с них, как то было раньше – куда там! Тяга только усиливается.
Латц выключил воду. Собрался с мыслями. Вышел из душевой кабинки, вытерся. Расчесал спутанные черные волосы в косу: скоро на работу.
Через тридцать минут он предстал перед глазами Орши. Тени подведены, губы накрашены приятного оттенка помадой. Ногти покрыты черным под цвет волос лаком. Сам – в строгом официальном костюме с фиолетовым галстуком. Волосы чинно убраны в хвост и переплетены темной лентой.
- Как я выгляжу, милый?
Орша, все такой же голый и растрепанный, оторвался от книги. Окинул любовника оценивающим взглядом и, едва улыбнувшись, кивнул. Встал с постели, нежно обнял и поцеловал, по своему обыкновению, слизав всю помаду. Легонько прикусил шею.
- Прекрасно, дорогой мой, - прошептал он ему на ухо и легонько шлепнул по ягодицам.
Латц игриво выскользнул из объятий любимого и юркнул в прихожую.
- До вечера, милый, - донесся его голос из лестничной клетки. А после – дверь закрылась.
Орша остался один.
Накинув халат, он вышел на кухню заварить чай. За столом его ждала София. Голая и улыбающаяся. Она пила кофе и читала Брэдбери. А когда вошел Орша – отложила книгу и подняла взгляд на друга.
Они обнялись и поцеловались.
- Он ушел?
- Ага.
Орша насыпал чайника в заварник, залил кипятком. Сел напротив Софии. Он любовался ее светлыми прядями, нежной улыбкой. Провел ладонью по ее теплой щеке.
Она повела головой.
- Из-за меня ты воспринимаешь мир по-другому.
Парень улыбнулся.
- Из-за тебя остальной мир мне не нужен.
Он не отрицал, что она существует только в его сознании. Ему было мало обычного общества. Недосып – гораздо более действенный метод, чем лекарства от одиночества – несмотря на побочные эффекты, очень хорошо раскрепощал сознание. Сосредоточившись на определенном образе, Орша вызвал у себя галлюцинацию. А с тех пор – каждый раз, когда ему было одиноко – снова и снова приходил к ней. Или она к нему. Если хочешь быть мизантропом – а Орша таковым являлся – тебе мало просто ненавидеть людей. Должен быть кто-то, который доказал бы тебе, что сам ты – не человек. И твой друг – тоже. Орша и София людьми не были. Вернее – Орша был наркоманом, а София – плодом его воображения. Их объединяли книги и ненависть ко всему остальному миру.